Купленная революция. Тайное дело Парвуса - Элизабет Хереш
- Дата:30.08.2024
- Категория: Научные и научно-популярные книги / Политика
- Название: Купленная революция. Тайное дело Парвуса
- Автор: Элизабет Хереш
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
23 февраля 1917 года немецкий посланник Люциус фон Штрёдтен сообщает из Стокгольма в Берлин: «Я наслышан об одном важном человеке из лагеря Антанты, который только что вернулся сюда из Санкт-Петербурга, потому что там предстоит внутриполитический переворот. События большой важности ожидаются уже в этом месяце».
Стокгольм, как показало присутствие Парвуса в ожидании революции уже в начале 1916 года, служит форпостом для контроля над событиями в Петрограде и узловым пунктом сбора информации и агентов в обоих направлениях.
Спустя день после отправления указанной выше телеграммы, 24 февраля 1917 года, в Берлине читают следующее сообщение:
«Революционное движение радостно продвигается. Запланировано весной объявить правительство недееспособным и создать из революционных союзов Временное правительство…»
Сообщение заканчивается просьбой «не прекращать субсидии».
Выдержка из перечня мероприятий Парвуса по организации беспорядков в 1916 г.: манипуляции по обвалу курса рубля, что должно было дестабилизировать население и поднять его против правительства.
Имперское правительство, кажется, выполняет данное обещание. 2 марта 1917 года в его представительство в Стокгольме поступает следующее указание № 7443 Германского имперского банка:
«Вы сим извещаетесь, что из Финляндии будут поступать требования на денежные средства на пропаганду мира в России. Требования будут исходить от следующих лиц: Ленина, Зиновьева, Каменева, Троцкого, Суменсон, Козловского, Коллонтай, Сиверса или Меркалина. Для этих лиц открыты текущие счета в отделениях частных германских банков в Швеции, Норвегии и Швейцарии в соответствии с нашим приказом № 2754. Эти требования должны быть снабжены одной или двумя из следующих подписей: «Диршау» или «Милькенберг». Требования, завизированные одним из вышеупомянутых лиц, должны быть исполняемы без промедления».
Неудивительно, что перед началом ожидаемых беспорядков в Берлине уже существует точная информация об хронологической последовательности и принимаются меры по отношению к тем лицам, которые к этому времени еще находятся в эмиграции в Швейцарии или как в случае Троцкого, в Америке. Причина этого кроется в информационной цепи между Берлином и Петроградом через Копенгаген и Стокгольм, радиус действия Парвуса, а также в координации революционной активности и военных процессов. Эта коммуникация поддерживается радио и военным шпионажем, которые обычно заранее извещают о наступлении противника на фронте.
Уже в середине прошедшего 1916 года, когда поражение Брусиловского наступления положило начало русским военным неудачам и одновременно внутриполитическому брожению, промышленник и фабрикант-оружейник Александр Путилов в паузе между двумя затяжками своей толстой сигары предрек французскому послу: «Революция будет».
Тот, кто присутствовал на бурном заседании парламента, состоявшемся в конце 1916 года, когда накопившиеся неприятные ощущения достигли кульминационного момента, не удивится этому предсказанию. Выпады против правительства градом посыпались со всех сторон. Правительство и царь видят три группы оппозиционеров: революционеров, либералов и саму династию. Все стараются очернить положение в стране и осыпают правительство упреками в недееспособности. Речи о «темных силах, которые правят страной и заковали в кандалы волю суверена…» буквально тонут в криках «Браво! Браво!».
Несмотря на запрет затрагивать имена членов царской семьи, председатель фракции конституционных демократов, Милюков, для наглядного описания положения в стране достал зарубежную газету — венскую «Фрайе Прессе». В ней перечислены имена «камарильи, командующей царицей, — Распутина…» и всех остальных. В конце этого анализа из-за границы, позволившего ему назвать вещи своими именами, докладчик с яростью бросает в зал риторический вопрос: «Это глупость или предательство?» Бурные аплодисменты. Речь нельзя опубликовать, но она распространяется в бесчисленном количестве экземпляров.
Тут зал обходит записка, в которой Распутин, издеваясь над Думой, нацарапал имя своего последнего протеже: «Пока Дума думает и гадает, у Бога все готово: Добровольский будет министром юстиции!»
Это было последней каплей. Аудитория стала совсем неуправляемой. Зал наполнился рукоплесканиями, возгласами, криками. Выступление одного депутата, открыто заявившего, что «зло надо пресечь в корне», почти утонуло в бурных овациях.
Когда царица услышала об этой сумятице и критике в адрес правительства и царской династии, она самовольно распорядилась закрыть заседание с помощью министра внутренних дел — царь, как обычно, находился в далеком Генеральном штабе.
Дума перенесла последующие заседания в Москву. Но и там полиция должна была закрыть их. В разных политических фракциях подготавливаются заговоры, в которых наряду с депутатами принимают участие и сами роялисты. Поговаривают о заточении царицы в монастырь, о свержении царя и его замене регентом до совершеннолетия престолонаследника — но эти планы рушатся из-за бесконечных дискуссий, разногласий, нерешительности или недостатка секретности.
В феврале следующего, 1917 года Дума вновь должна собраться на заседание. Одно решение уже принято: надо вывести людей на улицу и таким образом усилить давление на царя. Но вначале необходимо «пресечь зло в корне»: в ночь с 16 на 17 декабря 1916 года убит Распутин. Слишком поздно, чтобы еще суметь остановить последствия его действий.
Еще никогда общественность не откликалась с таким энтузиазмом на убийство — и никогда так явно не обнаруживалась пропасть между царем, а еще больше царицей, и народом: в то время, как Александра требовала У Николая самого сурового наказания для убийцы Распутина, верующие ставили свечи в церкви перед иконами своих святых заступников и молились за тех людей, которые освободили страну от Распутина. В этой мрачной обстановке конца 1916-го — начала 1917 года люди задавали себе вопрос: «А что же принесет новый год?»
Насколько далеко, в двойном понимании этого слова, были русские революционеры обоих направлений находящиеся в эмиграции в Швейцарии, от событий в Петрограде, и какие планы на ближайшее будущее они при этом строили, видно из сообщения русской службы внешней разведки от 23 декабря 1916 года. В нем агент информирует своего начальника о докладе, с которым выступил один из радикальных русских революционеров 3 ноября в Женеве. Тема его посвящена не положению в России и вероятным действиям эмигрантов, она звучит так: «Дело Адлера и кризис социализма — Адлер и Либкнехт».
В нем докладчик Радомысльский (он же Зиновьев) выражает заботу о том, что большинство немецких социал-демократов в последнее время в своем партийном органе газете «Форвертс» перешло на «социал-шовинистскую» линию германского правительства — в защиту войны, что происходит в ущерб рабочему классу. Далее он на международном уровне обвиняет «кризис социализма», так как бывшие борцы за дело социализма попадают на буржуазные правительственные посты (цитирует пример такого случая в Дании).
Третий пункт: убийство австрийского премьер-министра графа Карла Штюрка именно Фрицем Адлером, сыном венского вождя социал-демократии. Этот акт является якобы «новым и нежелательным методом борьбы против буржуазного правительства». Докладчик интерпретирует убийство, которое совершил пацифист Фриц Адлер, «как протест против инициаторов войны» (Штюрк подписал ультиматум Сербии), как «попытку встряхнуть спящую общественность»; он сравнивает мотивацию Адлера с мотивацией русских «народников, которые в борьбе с реакционным русским правительством стали террористами». Убийство Штюрка было инструментализировано друзьями и врагами союза стран Центральной Европы.
При всем понимании попыток спасти честь Виктора Адлера, объявляя его сына сумасшедшим, этот поступок все же следует рассматривать как политический акт. Согласно сообщению охранки, Зиновьев заканчивает св выступление программными лозунгами: «И мы, революционные социал-демократы, понимаем этого человека, этот характер, мы разделяем его чувства и мысли — и все-таки мы не должны признавать это убийство как средство борьбы. Мы выступаем за власть масс в ответ на гнет правительства, за революцию, за массовую забастовку, за массовый террор. Мы протестуем против формулы швейцарских социалистов, которые одобряют убийство, совершенное Адлером, как метод политической борьбы. Мы выступаем не за индивидуальный террор, а за массовый террор, за который выступал и Энгельс и который готов осуществить Либкнехт. Итак, на вопрос, идти ли нам по пути Адлера или Либкнехта, мы должны ответить: «Мы выбираем путь Либкнехта!»
Однако возможность осуществить свои намерения на практике представилась значительно раньше, чем этого могли ожидать швейцарские эмигранты. Решающий фактор времени связан в первую очередь с действиями на фронте. Отъезд царя в Могилев, в Генеральный штаб, для наблюдения за весенним наступлением послужил стартовым сигналом для предстоящих внутриполитических событий.
- Две смерти - Петр Краснов - Русская классическая проза
- Наследство дьявола, или Купленная любовь (СИ) - Обская Ольга - Любовно-фантастические романы
- Неизвестная революция 1917-1921 - Всеволод Волин - История
- Купленная. Доминация (СИ) - Владон Евгения - Эротика
- 1917. Разгадка «русской» революции - Николай Стариков - История