Политические сочинения. Том V. Этика общественной жизни - Герберт Спенсер
- Дата:27.03.2025
- Категория: Политика / Науки: разное / Экономика
- Название: Политические сочинения. Том V. Этика общественной жизни
- Автор: Герберт Спенсер
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Следствием было то, что у многих из образованных людей возникло упорное и презрительное отрицание права. Ничего такого, по их словам, не существует, исключая те права, которые устанавливаются положительным законом. Следуя Бентаму, они утверждают, что государство есть источник прав и что вне его нет никакого права.
Но если неспособность различения обнаруживается в таком злоупотреблении словами, которое зависит от включения в них более значительного содержания, чем следовало бы по их смыслу, то такая же неспособность обнаруживается при упущении из виду настоящего значения слов, скрытого ложными значениями.
§ 283. Как указано выше, права, в собственном смысле слова, являются следствиями из закона равенства свободы, а то, что ошибочно называется правом, не может быть выведено из этого закона.
Рассматривая эти следствия, мы найдем, во-первых, что все они совпадают с обычными этическими понятиями, и, во-вторых, все соответствуют постановлениям законодательного характера. Далее станет очевидным, как далеко от истины мнение, будто гарантией прав, в собственном смысле этого слова, является закон; оказывается, наоборот, что закон получает свою гарантию от этих прав.
IX
Право физической неприкосновенности
§ 284. Оправданием такого, по-видимому, педантичного термина, как неприкосновенность (integrity), служит то обстоятельство, что нет другого более подходящего слова, выражающего все, что необходимо включить в эту главу. Физическая неприкосновенность, которой следует требовать для каждого, может в одном крайнем случае быть уничтожена насилием, а в другом – испытать неприятность от отвращения, причиняемого неприличием соседа.
Самоочевидным следствием из закона равной свободы является кроме прочих ограничений, то, что действия каждого человека не должны причинять телесного повреждения, ни значительного, ни малого, никому другому. Прежде всего действия, переступающие этот предел, подразумевают проявление более значительной свободы, с одной стороны, чем с другой, исключая случая возмездия; а мы видели, что в строгом смысле слова наш закон не включает насилия и обратного насилия. Далее, если рассматривать наш закон как утверждение состояния, которое при согласовании с ним приведет к величайшей сумме счастья, то закон воспрещает любое действие, причиняющее физическую боль или же расстройство.
§ 285. Лишь ради формы необходимо указать под нашим общим заглавием на право жизни и на вытекающее отсюда воспрещение убийства. Убийство, признаваемое в цивилизованных обществах самым черным преступлением, бессознательно или даже сознательно считается таким потому, что оно является наибольшим возможным нарушением закона равной свободы, так как по причине убийства способность другого к деятельности не только испытывает помеху, но и уничтожается. Однако, хотя нет надобности настаивать на том первом выводе из закона равной свободы, что жизнь священна, все же будет поучительно наблюдать последовательные шаги к признанию ее священного характера.
Отметив как крайность пример фиджийцев, у которых убийство признается или признавалось почетным делом, мы можем перейти к многочисленным примерам, доставляемым дикими племенами, убивающими своих старых, больных и бесполезных членов. Различные древние европейские народы делали то же. Гримм утверждает, что у вендов «дети убивали престарелых родителей, кровных и других родственников, а также всех, более неспособных к войне или к работе, а затем жарили их и поедали или же погребали заживо». «Герулы также убивали престарелых и больных»… «Последние следы обычая убивать престарелых и больных находятся в Северной Германии».
Независимо от этого намеренного истребления неспособных членов племени, обыкновенно извиняемого тем, что оно было необходимо для сохранения более способных, в первобытных социальных группах обыкновенно не существовало общественного признания убийства преступлением. О греках гомеровских времен Грот пишет, что убийце приходилось страшиться только «личного мщения родственников и друзей». Они могли вступить в сделку за обиду при посредстве условленной платы. Все, что делали вожди в таких случаях, состояло в наблюдении за выполнением подобного торга. В более поздние времена во всей Европе господствовали те же идеи, чувства и обычаи. Злом представлялась не столько потеря жизни убитым, сколько обида, нанесенная его семье или роду. Это было зло, за которое следовало отомстить или же дать вознаграждение. Поэтому признавалось сравнительно безразличным, был ли, в свою очередь, убит убийца или же какой-либо невинный человек из числа родственников убийцы. И это также, по всей вероятности, было отчасти причиною градаций в вознаграждении за убийства, смотря по сословию убитого, – вознаграждении, которое сначала являлось делом частного соглашения, но затем устанавливалось законами. А в какой малой степени утвердилось понятие о священности жизни, доказывается тем фактом, что за раба не уплачивалось никакой виры (wergeld, bot); господин мог убить раба по прихоти, а если раба убил кто-либо другой, то можно было требовать лишь его ценности, как за повреждение имущества.
Естественный переход к признанию убийства чем-то превышающим частную обиду произошел, когда часть денег, уплачиваемых в виде вознаграждения, стала попадать в руки короля, хотя понятие в значительной мере оставалось прежним, так как убийство подданного было частным уничтожением власти короля над подданным, да и в действительности уменьшало силу общества для военных целей. Но по-прежнему разные пени применялись к разным сословиям, и это показывает, как мало признавалась существенная преступность убийства; это, далее, доказывается и отличием, которое составляла неподсудность духовных и вообще грамотных лиц, т. е. право судить уголовные дела собственным судом (benefit of clergy). До самой эпохи Плантагенетов «убийца, умевший читать, избегал почти всякого наказания».
Отметим только, что крупный шаг был сделан в эпоху Республики, когда «неподсудность духовенства должна была вполне уничтожиться», когда «отдельным актом было уничтожено пари на поединок» и «тот же акт стал наказывать дуэль с необычайной строгостью» – все это законы, признавшие существенную виновность убийцы; затем мы можем сразу перейти к новейшим временам. Никакое сословное отличие не может быть теперь приведено в виде смягчающего вину обстоятельства, и никакое отпущение ни в какой форме невозможно.
Этот прогресс представляет три знаменательных факта. Поддержание жизни в наиболее ранних стадиях представляет вполне частное дело, как и у животных; лишению жизни также придают едва ли худшее значение, чем это делается у животных. По мере социального роста и дальнейшей организации отнятие жизни рассматривается все более и более как зло, причиняемое сначала семье или роду, затем обществу, и наказывается, скорее, как преступление против общества, чем против личности. Но наконец, хотя удерживается понятие о преступности как нарушении закона, необходимого для общественного порядка, все же становится господствующим понятие о преступности убийства как неизмеримого и непоправимого зла, причиненного убитому. Это сознание существенной виновности поступка подразумевает сознание существенного притязания каждой особи на жизнь: право жизни приобрело
- Комментарий к Федеральному закону от 14 июня 2012 г. №67-ФЗ «Об обязательном страховании гражданской ответственности перевозчика за причинение вреда жизни, здоровью, имуществу пассажиров и о порядке возмещения такого вреда, причиненного при перевозка... - Юриспруденция
- Возможные пути реализации защиты Авторского права в Internet - Олег Каледин - Публицистика
- Том 1. Повести, рассказы, стихи 1892-1894 - Максим Горький - Русская классическая проза
- Эмоциональный интеллект - Дэниел Гоулман - Психология
- Этика пыли - Джон Рёскин - Образовательная литература