Тайны великих книг - Роман Белоусов
- Дата:20.06.2024
- Категория: Научные и научно-популярные книги / Филология
- Название: Тайны великих книг
- Автор: Роман Белоусов
- Просмотров:3
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В город он въехал в тот самый момент, когда герольды уже расчищали улицу и придворные служители посыпали мостовую тростником, то есть в самый что ни на есть канун коронации. Вместе с дружками Фальстаф в толпе с нетерпением ждал появления нового венценосца. Сердце его ликовало — есть же правда на земле, и на его улице настал-таки праздник. Наконец, в сопровождении свиты, появился Генрих V — в пышном наряде, величественный, надменный и официальный. Напрасно бедный Фальстаф улыбался во весь рот и то и дело отвешивал поклоны, стараясь привлечь внимание своего бывшего приятеля по кутежам. Напрасными оказались и его, впрочем, довольно фамильярные приветствия: «Храни тебя Господь, король мой Хел… мой милый мальчик…» В ответ раздались холодные, бессердечные слова:
Старик, с тобой я не знаком. Покайся!..
Новоиспеченный властелин призвал его заботиться о душе, бросить обжорство. И как бы опасаясь, что старый фигляр примет его совет за продолжение их былой игры, поспешил опередить его:
Дурацкой шуткой мне не отвечай.Не думай, что такой же я, как прежде.Известно Богу — скоро мир увидит,Что я от прошлого навек отрекся…
Удар был, прямо скажем, сокрушительный, но Фальстаф стойко перенес его. И это несмотря на то что вместо почестей и славы, на которые он так рассчитывал, ему предстояло проделать путь в тюрьму Флит. Но как бы мы теперь сказали, Фальстаф оказался на высоте. Блеск успеха меньше шел ему, чем то достоинство, с которым он принял эту катастрофу. «Мистер Шеллоу, я должен вам тысячу фунтов», — все, что он сказал в эту роковую для него минуту. Правда, в глубине души он еще надеялся на благородство своего бывшего приятеля Гарри и пробормотал что-то о том, что за ним еще пришлют сегодня же вечером». Но нет, за Фальстафом не прислали ни в этот вечер, ни в следующий.
С этого дня — 9 апреля 1413 года — звезда «толстого рыцаря» закатилась навсегда. Старость наложила на него свою неизгладимую печать. Он сразу заметно как-то сдал под бременем лет: седая борода, опавшие икры и разбухший живот, сиплый голос, короткое дыхание (следствие одышки), двойной подбородок — все это стало еще явственнее бросаться в глаза.
Однако сэр Джон не хотел сдаваться на милость времени. Дряхлеющий ухажер, не желавший покориться годам, затеял однажды интрижку с провинциальными кумушками в Виндзоре. Но, увы, стал лишь их игрушкой, был зло наказан и осмеян за свое легкомыслие.
Джон Сладкий Херес проклинает вино
Времена Фальстафа миновали, ушла эпоха «старой веселой Англии», эпоха рыцарства и бескорыстия. Главные роли теперь распределялись между «железными людьми», дело которых было «творить историю». «Ими правило Время, — говорит один современный английский автор. — Их воспламеняла идея Чести. Фальстаф смеялся над Честью, бросал гордый вызов беспощадности Времени». Он верил в счастье (всегда ставил в игре на нечетные числа — «счастье их любит»), в простое человеческое счастье и очень надеялся умереть как честный человек. Ради чего готов был даже покаяться, если бы только одышка не мешала ему прочесть молитвы.
Из всех «железных людей» самым худшим оказался его прежний идол — Генрих V, который в 1415 году затеял войну против Франции.
Его рыцарей вели закованные в латы вельможи. А в арьергарде маршировали наши старые знакомые — прапорщик Пистоль, капрал Ним и Бардольеф, последнего, впрочем, скоро повесили за ограбление церкви. Перед тем как выступить в поход, они собрались утром на улице около Истчипа. Пистоля провожала Нелль Куикли, обретшая в нем своего повелителя. Здесь их и догнал паж Фальстафа. Он принес недобрую весть, сообщил, что его господин совсем расхворался. Это подтвердила и Куикли, которой было невмоготу смотреть, как бедного рыцаря трясет ежедневная перемежающаяся лихорадка. Она тут же поспешила к больному в его комнату в «Кабаньей голове». Верная старой дружбе, за ней последовала и вся компания. К несчастью, пришли они слишком поздно. Их старый дружище Фальстаф, их неугомонный сэр Джон уже переселился в мир иной.
Скончался толстый рыцарь, по словам хозяйки трактира, «между двенадцатью и часом, как раз с наступлением отлива». Она была свидетельницей последних его минут. Благодаря ей известно, что, умирая, сэр Джон бормотал слабеющим языком «про какие-то зеленые луга». Зеленые луга старой, любимой Англии рисовались ему в гаснущем сознании. Рассказала миссис Куикли и о том, что, холодея, Джон Сладкий херес проклинал вино и, как утверждал паж (Куикли это отрицала), — женщин, называя их воплощениями дьяволов с мясом и костями.
Если же говорить об истинной причине смерти сэра Джона, то главное все же было не в этом. Его свело в могилу предательство друга. «Король разбил ему сердце», — воскликнула в простоте душевной Куикли. И она была права. Каковы бы ни были недостатки сэра Джона, он был способен на благородные чувства. Фальстаф умел по-настоящему любить и страдать, у него было сердце, способное разбиться.
Так в начале 1415 года умер сэр Джон Фальстаф — Джек Фальстаф для друзей, Джон для братьев и сестер и сэр Джон для всей Европы.
«Испаньола» держит курс на Остров сокровищ
Обречен на бесконечное плавание
Дом стоял прямо у дороги, отделенный от нее невысоким забором на каменном основании. Напротив по горному склону громоздились заросли могучих буков и сосен, а ниже, за ними, виднелись поросшие вереском холмы. Впрочем, разглядеть их удавалось лишь в погожие, ясные дни, когда дорога была залита солнцем, в лесу не смолкал птичий гомон, а горный воздух, чистый и прозрачный, волшебным нектаром проникал в кровь. Чаще, однако, в этих местах бушевала непогода. Тогда холмы внизу скрывала пелена тумана или стена дождя.
Так случилось и в этот раз, когда в конце лета 1881 года Роберт Луис Стивенсон, в то время уже известный писатель, поселился вместе с семьей высоко в горах в Бремере. Некогда места эти принадлежали воинственному шотландскому клану Макгрегоров, историю которого Стивенсон хорошо знал. Он любил рассказывать о подвигах Роб Роя — мятежника Горной страны, которого с гордостью причислял к своим предкам. Вот почему бремерский коттедж писатель зловеще называл не иначе как «дом покойной мисс Макгрегор». В этих четырех стенах из-за случившегося ненастья ему приходилось теперь проводить большую часть времени. Воздух родины, который, как шутил Стивенсон, он любил, увы, без взаимности, был для писателя — человека с больными легкими — злее неблагодарности людской.
Дни напролет моросил дождь, временами налетал порывистый ветер, гнул деревья, трепал их зеленый убор.
Повсюду дождь; он льет на сад,На хмурый лес вдали,На наши зонтики, а там —В морях — на корабли…
Как спастись от этой проклятой непогоды, от этого нескончаемого дождя? Куда убежать от однообразного пейзажа? В такие дни самое милое дело сидеть у камина и предаваться мечтам; глядя в окно, воображать, что стоишь на баке трехмачтового парусника, отважно противостоящего океанским валам и шквальному ветру. Это под его напором, там, за окном, скрипят, словно мачты, шотландские корабельные сосны, будто гром-брамсели и фор-марсели, шелестят и хлопают на ветру паруса, сшитые из листвы ив и вязов, трещат стеньги и реи — ветви дубов и буков.
Воображение уносило его в туманные дали, где по серому бескрайнему морю плыли белые, словно птицы, корабли, ревущий прибой с грохотом разбивался о черные скалы, тревожно вспыхивали рубиновые огни маяков и беспощадный ветер рвал флаг отважных мореходов.
Привычка фантазировать, самому себе рассказывать необыкновенные истории, в которых он неизменно играл главную роль, родилась у Роберта Стивенсона еще в детстве.
Обычно его воображение разыгрывалось перед сном. В эти минуты, «объятый тьмой и тишиной», он оказывался в мире прочитанных книг. Ему виделся зеленый остров посреди морской синевы и его одинокий обитатель, словно следопыт-индеец выслеживающий дичь. Чудился топот скакуна, уносящего в ночную тьму таинственного всадника, шум погони, мелькающие огоньки, пиратская шхуна в бухте и тающий вдали парус бесприютного «Корабля-призрака», над которым в воздухе, словно крест проклятия, распростерся белый альбатрос.
Неудивительно, что мальчик засыпал тяжелым, тревожным сном. А когда по ночам его душил кашель и не давал долго уснуть, добрая и ласковая нянюшка Камми утешала и развлекала его, поднося закутанного в одеяло Роберта к окну и показывая ему синий купол, усеянный яркими звездами. Завороженный, он смотрел на луну и облака, странными тенями окружающие ее. А внизу, под окном, в непроглядной тьме сада таинственно шелестели листья…
Широко открытыми глазами созерцал он мир, полный загадок и тайн. Его воображение, пораженное величественной картиной мироздания, рисовало удивительные фантастические картины. Когда же под утро все-таки удавалось вздремнуть, ему снились кошмары, будто он должен проглотить весь земной шар…
- НА ИЗЛЕТЕ, или В брызгах космической струи - Анатолий Зарецкий - Русская современная проза
- Н В Гоголь, Повести, Предисловие - Владимир Набоков - Русская классическая проза
- Стихотворения и поэмы - Юрий Кузнецов - Поэзия
- Озарение. Как выйти за границы привычного и увидеть в переменах новые возможности для бизнеса - Даниэль Буррус - О бизнесе популярно
- Священный камень - Клайв Касслер - Морские приключения