Волошинов, Бахтин и лингвистика - Владимир Алпатов
- Дата:20.06.2024
- Категория: Научные и научно-популярные книги / Языкознание
- Название: Волошинов, Бахтин и лингвистика
- Автор: Владимир Алпатов
- Просмотров:3
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наконец, последний аспект связан с проблемой существования собственно марксистской лингвистики. В 20—30-е гг. у нас этот аспект подчинял себе все остальные, хотя на практике он чаще подменялся вторым или третьим, а то и первым. Но сейчас он в отличие от остальных имеет лишь историческое значение.
Далее в главе будут рассматриваться второй и четвертый аспекты данной проблемы, а к третьему мы вернемся в седьмой главе.
IV.1.2. Основоположники и классики марксизма о языке
В 20-е гг., когда марксизм еще не рассматривался как застывший свод правил, применимый абсолютно ко всему, советские ученые, обращавшиеся к марксистской лингвистике, должны были конста-тировать: наука о языке относится к областям, до которых «слабо или совсем не коснулась рука основоположников—Маркса и Энгель-са», как сказано в МФЯ (218). То же признавали и другие авторы, отмечавшие, что лингвистика в их трудах существует лишь в «методологических установках».[360]
Высказывания «основоположников» о языке, в том числе и Ленина, а позже и Сталина, были к началу 30-х гг. каталогизированы. См., например, цитатник Т. П. Ломтева[361] или более позднее собрание цитат В. А. Звегинцева.[362] Если пока отвлечься от Ф. Энгельса, то эти авторы бывали представлены либо отдельными высказываниями общефилософского характера (для Ленина это чаще всего были выписанные им цитаты из Гегеля с комментариями), либо, наоборот, очень конкретными высказываниями вроде известной ленинской цитаты о недопустимости злоупотребления иностранными словами. Иногда добавлялась смежная проблематика: почти половину хрестоматии Ломтева составлял раздел «Борьба Ленина против „левой“ мелкобуржуазной фразы». Сейчас речь не идет о специальных работах Сталина по языкознанию, поскольку они появились позже (1950); о них будет говориться в Экскурсе 4.
Любопытны в связи с этим слова представителя иной, хотя также левой интеллектуальной традиции. Н. Хомский в 1969 г. ответил японскому лингвисту Т. Окубо, советовавшему читать Гегеля и Маркса: «Я, конечно, согласен с Вами в отношении того, что Гегель и Маркс—выдающиеся фигуры в истории мысли, но мне неизвестен какой-либо важный их вклад в проблематику, о которой я говорил. Однако я был бы рад услышать об этом».[363] Ответа, видимо, не последовало (письмо позднее было факсимильно напечатано адресатом без указания на дальнейшую переписку).
Исключение среди классиков марксизма, однако, составлял Энгельс, значению лингвистических взглядов которого позднее даже была посвящена целая книга «Энгельс и языкознание».[364] Он обладал склонностью к изучению языков, а в его наследии определенное место занимает лингвистическая проблематика. У него была специальная работа «Франкский диалект»,[365] ставшая у нас, правда, известной лишь в 30-е гг. XX в. В книге «Происхождение семьи, частной собственности и государства»[366] речь неоднократно идет о развитии языков при переходе от первобытного к классовому обществу. В «Анти-Дюринге» полемика с неудачливым философом ведется по многим проблемам, включая и лингвистические.[367] Вопросов языка Энгельс касался и в некоторых других сочинениях, а также в письмах.
Однако если отвлечься от некоторых высказываний общефилософского характера, во всем этом нет ничего специфически марксистского. Энгельс увлекался сравнительно-историческим языкознанием и разбирался в компаративной методике. В письме к Ф. Лас-салю он даже заявлял, что «некогда лелеял смелую мысль разработать сравнительную грамматику славянских языков», но отказался от этого, поскольку «эту задачу с таким блестящим успехом выполнил Миклошич».[368] Во «Франкском диалекте» он занимался спорными вопросами истории немецкого языка, а в «Происхождении семьи, частной собственности и государства» касался вопросов индоевропеистики, исходя из достижений науки о языке того времени. Е. Дюринг подвергался критике за то, что не понял значения этих достижений и придерживался устаревших линт вистических взглядов. Энгельс высоко оценивал труды упомянутых им Ф. Боппа, Я. Гримма, Ф. К. Дица, Ф. Миклошича и учитывал их содержание, но для него позитивные результаты современной ему науки о языке были такими же достижениями передовой науки, как дарвинизм или клеточная теория. Их необходимо учитывать и использовать, но в марксистскую теорию они не входят.
Из авторитетных марксистских работ более позднего времени в СССР особо выделяли брошюру Поля Лафарга о языке Французской революции, переведенную и на русский язык.[369] Эта вполне серьезная работа не содержала теорию языка и была посвящена социолингвистике. Она рассматривала две темы: распространение французского литературного языка в обществе в революционную эпоху и изменения в лексике этого языка, прямо порожденные общественной ситуацией.
Не рассматривались проблемы языка и у наиболее авторитетных русских марксистов, в том числе у Г. В. Плеханова. Можно, впрочем, отметить краткое и очень упрощенное обращение к ним в популярной в 20-е гг. книге Н.И. Бухарина: «С мышлением и языком происходит в дальнейшем то же самое, что и с остальными идеологическими надстройками. Они развиваются под влиянием развития производительных сил».[370] Распространенные в 20—30-е гг. идеи о принадлежности языка к «идеологической надстройке» (отсутствующие у Маркса и Энгельса, как и у Плеханова и Ленина) шли, вероятно, во многом отсюда. Недавно Г Тиханов, рассматривая связи МФЯ и других работ волошиновского цикла с марксизмом, обратил внимание и на эту книгу.[371] Однако у Бухарина обращение к вопросам языка было лишь эпизодическим, а с конца 20-х гг. само это имя стало дискредитированным.
Итак, как сказано во введении к МФЯ, «мы оказались в области философии языка почти без всякой возможности опираться на ка-кие-нибудь вполне определенные положительные достижения в области других наук об идеологиях. Даже литературоведение, благодаря Плеханову наиболее разработанная область этих наук, почти ничего не могла дать нам для нашей темы» (218). «Нет сколько-ни-будь определенных и развитых высказываний о языке в марксистских работах, посвященных иным, близким темам» (217). К аналогичным выводам приходили и другие авторы: «Пока марксистского языкознания не существует ни на Западе, ни у нас».[372]
Марксистскую лингвистику надо было строить самостоятель-но. Предлагалось несколько вариантов ее построения.
IV.1.3. Марризм
Наиболее широко разрекламированной и получившей офици-альную поддержку, но и наиболее явно неудачной из попыток такого рода стало «новое учение о языке» академика Н.Я. Марра и его последователей. Это учение (также именовавшееся «яфетической теорией») было выдвинуто в 1923 г., первоначально без апелляций к марксизму. Однако с 1928 г. Марр постоянно повторял однотипные высказывания вроде следующего: «Материалистический метод яфетической теории—метод диалектического материализма, т. е. тот же марксистский метод, но конкретизированный специальным исследованием на языковом материале».[373] Об этом же заявляли так называемые «подмарки» из окружения академика: С. И. Ковалев, В. Б. Аптекарь, С. Н. Быковский, Л. Г. Башинджагян, позднее Ф. П. Филин и др. (отмечу, что никто из них, кроме Филина, не был лингвистом по образованию).
Однако на деле шло лишь привязывание к марксизму уже готовой концепции. В ней было немало положений, созвучных эпохе: отказ от старой, «буржуазной» науки, рассмотрение всех явлений глобально, в «мировом масштабе», пренебрежение к любым рамкам, в том числе национальным, подчеркнутый социологизм формулировок и выводов. Если это и имело отношение к марксизму, то лишь в том, что выше было названо первым аспектом. Совсем не связаны с марксизмом были самые любимые идеи Марра вроде четырех элементов, «лингвистической палеонтологии», великой исторической роли яфетических народов и т. д.
Когда же Марр вспомнил о существовании марксизма, то началось не его освоение, а его приспособление к уже сложившейся, весьма хаотичной и противоречивой концепции, где было много фантазии вперемежку с идеями Гумбольдта и других ученых прошлых эпох. О том, что получилось в результате, довольно точно сказала в годы борьбы с марризмом одна из недавних последовательниц Марра (кстати, дочь руководителя Волошинова в аспирантуре): <^а-отическое изложение обрывочных и туманных собственных мыслей и беспорядочные ссылки на отдельные произведения классиков марксизма, в большинстве случаев никак не приведенные в связь с трактуемой темой и извращенно толкуемые».[374] Подробнее см. об этом.[375]
Марр и его последователи использовали три приема: голословное приписывание классикам своих идей, приведение цитат не на тему и замалчивание подлинных взглядов Энгельса и других марксистов. Например, марристы бесконечно заявляли о том, что «в марксист ско-ленинском учении язык выступает. как надстроечное, идеологическое явление».[376] В результате в это поверил даже один из наиболее бескомпромиссных критиков марризма А. С. Чикобава, посчитавший учение о надстроечности языка единственным правильным компонентом учения Марра.[377] Однако об этом из видных марксистов писал только Н. И. Бухарин. Если же надо было доказать, что «палеонтология речи. уже предусмотрена самим Марксом»,[378] то приводилась длинная цитата из Маркса, где упоминалось о палеонтологии в обычном смысле этого слова, но речь не шла о языке.
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Древний рим — история и повседневность - Георгий Кнабе - История
- Эзотерический характер Евангелий - Елена Блаватская - Религия
- Вечное объятие (Демоника – 4,5) (ЛП) - Ларисса Йон - Любовно-фантастические романы
- Анна Ахматова. Я научилась просто, мудро жить… - Борис Михайлович Носик - Биографии и Мемуары