Форма входа
0/0
Кровавый век - Мирослав Попович
- Дата:27.06.2024
- Категория: Научные и научно-популярные книги / Культурология
- Название: Кровавый век
- Автор: Мирослав Попович
- Просмотров:1
- Комментариев:0
Уважаемые читатели!
Тут можно читать бесплатно Кровавый век - Мирослав Попович. Жанр: Культурология. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн книги без регистрации и SMS на сайте Knigi-online.info (книги онлайн) или прочесть краткое содержание, описание, предисловие (аннотацию) от автора и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Описание онлайн-книги Кровавый век - Мирослав Попович:
Книга «Кровавый век» посвящена ключевым событиям XX столетия, начиная с Первой мировой войны и заканчивая концом так называемой «холодной войны». Автор, более известный своими публикациями по логике и методологии науки, теории и истории культуры, стремился использовать результаты исследовательской работы историков и культурологов для того, чтобы понять смысл исторических событий, трагизм судеб мировой цивилизации, взглянуть на ход истории и ее интерпретации с философской позиции. Оценка смысла или понимание истории, по глубокому убеждению автора, может быть не только вкусовой, субъективной и потому неубедительной, но также обоснованной и доказательной, как и в естествознании. Обращение к беспристрастному рациональному исследованию не обязательно означает релятивизм, потерю гуманистических исходных позиций и понимание человеческой жизнедеятельности как «вещи среди вещей». Более того, последовательно объективный подход к историческому процессу позволяет увидеть трагизм эпохи и оценить героизм человека, способного защитить высокие ценности.
Читем онлайн Кровавый век - Мирослав Попович
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Не столько мефистофелевская фигура Троцкого, сколько фигура непрактичного, возвышенного и веселого рыжего лысоватого Бухарчика, в его потертой «кожанке», нечищеных сапогах и расхристанной, скомканной под ремешком на животе черной рубашке проглядывала за решительными и неумолимыми молодыми комиссарами. Как воспринимался Бухарин младшим поколением партийцев, можно судить из статьи о нем в «Малой советской энциклопедии», написанной все тем же Мещеряковым: «В рядах ВКП(б) Бухарин занимает одно из первых и выдающихся мест и являет собой одну из самых ярких фигур. Он жив и подвижен, как ртуть, жаден ко всем проявлениям жизни, начиная с новой глубоко абстрактной мысли и кончая игрой в городки. «Задиристый» на словах и в своих статьях, он крайне строг к себе в своей личной жизни, обнаруживая в то же время снисходительность к небольшим слабостям товарищей. Резкий, сокрушительный полемист, он любовно мягок в отношениях с товарищами. К этому нужно прибавить глубокую искренность, острый ум, широкую и глубокую начитанность в самых разнообразных отраслях знаний, умение на лету понимать чужую мысль и неисчерпаемую веселость. Все эти качества делают Бухарина одной из самых любимейших фигур российской революции».[268]
Г. Л. Пятаков
Бухарин был дружен с группой молодых земляков-москвичей, которая сформировалась в подполье и боях Первой русской революции. Все они были левыми коммунистами, а позже разошлись в партии по разным фракциям. Бухарин, лично бесконечно преданный Ленину, в партийных дискуссиях занимал левореволюционные, романтические позиции, что чаще всего заканчивалось поддержкой платформы Троцкого. В словах «троцкистско-бухаринский», которые употреблялись во времена сталинизма как проклятие, был-таки определенный исторический смысл. Именно после того, как Бухарин поддержал Троцкого в «профсоюзной дискуссии» 1920–1921 гг., Ленин больше всего разгневался на него и обвинил Бухарина в беспринципной мягкости («мягкий воск», на котором может писать что угодно «каждый демагог»). Обвинение в беспринципности, учитывая фанатичную убежденность и абсолютную искренность Бухарина, звучит странно – до тех пор, пока мы не примем во внимание, что для Ленина речь шла не о теоретических расхождениях и не о пустяковой полемике союзников и врагов (хотя и здесь он отмечает в Бухарине «доверчивость к сплетням»), а об отношении к партии как к принципу политической жизни. Как самый яркий из молодых партийных вождей и, в конечном итоге, как кандидат в члены политбюро, который отвечал также и за работу с молодежью, Бухарин должен быть полностью единодушным с Лениным в том, что касалось «святая святых» – Партии.
Н. И. Бухарин
Как глубоко заметил Альбер Камю, марксизм Ленина был продолжением культа партии, который он унаследовал от своих народнических революционных предшественников.
Во времена осознания слабости интеллигентской пассионарности (после поражения революции 1905 г.) Сергей Булгаков раздраженно и во многом справедливо критиковал психологию героического служения народу. Но нельзя забывать, что героизм порождался российскими реалиями и мертвенностью российской провинции. В Российской империи социальная действительность была такой ужасающе-противоестественной, что нормальное выполнение общественного долга было возможно лишь при героическом служении. Молодые люди шли «в народ» для революционной пропаганды, но к пропаганде и политике дело обычно не доходило: акушерки и учительницы, волостные писари и мелкие торговцы – все они с глубоко тайными революционными умыслами реально действовали просто как честные обыватели. Но нормальное моральное поведение требовало от обывателя такого напряжения сил и действовало на окружение так возбуждающе, что, объединив свои усилия, взяточники и деспоты всех социально-чиновных мастей выживали их с места обитания, с работы или садили в острог. Характерно, что вплоть до революции 1905 г. в земствах работали преимущественно самоотверженные и честные либерально-демократически настроенные дворяне-землевладельцы. Но и эта деятельность требовала чуть ли не революционного запала, и при том – большой экономической независимости от государственной власти. Эти обстоятельства усиливали пассионарность российской интеллигенции, и это подготовило особую идеологию Партии – профессиональное Братство.
Идеология партии – институциональна, поэтому на место личной взаимной дружбы приходит рационализируемая идея, воплощенная в институт, преданность которому становится заменой живой коллективной связи между людьми. Подпольный пароль незнакомого человека, который врасплох пришел в твой дом и оказался товарищем по партии, вызывает большее доверие, чем давние приятельские отношения. Институт партии замещает профессиональному революционеру семью.
Вера Фигнер в своих воспоминаниях отмечает чрезвычайно важный момент в развитии революционной партии. Во время ее революционной молодости, в 70-х гг. XIX ст., подпольная организация была союзом, спаянным личной преданностью его членов. Можно сказать, это была антиструктура, молодежная группировка, вдохновлявшаяся идеалами, противоположными официальным ценностям общества, – братство. Наступило время, когда революционеры решали, как дальше будет развиваться их союз: при опоре ли на взаимную преданность и товарищество, на личную взаимосвязь – или путем институционализации братства, образования партии. Юг (в первую очередь украинский) был за первый путь, петербургско-московский Север – за второй. Победила, понятно, институционная «северная» модель. Сформировалась подпольная революционная организация – партия профессиональных революционеров.
Угроза «бюрократизации» возникает сразу же, как только братство превращается в институт. Но отказ от братства в интересах Партии и Идеи имеет и свою притягательность, свою терпкую моральную ценность: это – готовность разорвать любые родственные узы, отрекшись от отца, матери, сестры и любимой – во имя Правды, то есть готовность к самопожертвованию и самоубийству, в том числе моральному. Такая беспощадная готовность, которая ставит преданность каждого члена партии выше личных связей и личной преданности кому бы то ни было, даже вождю партии, – воспринимается как единственная гарантия от отчуждения – гарантия безграничной честности. Она требует искренности и открытости взглядов, демократических способов принятия решений.
В интеллигентской России складывалась много разных течений, каждое из которых по-своему трактовало подобную надиндивидуальную субстанцию, в которой должна была найти опору и поддержку интеллигентная личность, в условиях российского деспотизма – хрупкая и тепличная. Николай Бердяев, который пережил все эти искания, сохраняя силу собственной личности и никогда не погружаясь ни в одно из течений до конца, отмечал: «У нас совсем не было индивидуализма, свойственного европейской истории и европейскому гуманизму, хотя нам же свойственна постановка проблемы столкновения личности с мировой гармонией (Белинский, Достоевский). Но коллективизм есть в российском народничестве, левом и правом, в российских религиозных и социальных течениях, в типе российского христианства. Хомяков и славянофилы, Владимир Соловьев, Достоевский, народные социалисты, религиозно-общественные течения начала XX ст., М. Федоров, В. Розанов, В. Иванов, А. Белый, П. Флоренский – все против индивидуалистской культуры, все ищут культуры коллективной, органической, «соборной», хотя и по-разному понятной. И осуществилось лишь обратное подобие этой «соборности» в российском коммунизме, который уничтожил свободу творчества и создал культуру социального заказа, подчинив всю жизнь организованному извне механическому коллективу».[269]
Уже после смерти Ленина философию партийного коллективизма прекрасно выразил Маяковский:
Партия — это единый ураган, из голосов спрессованыйтихих и тонких,от него лопаются укрепления врага,как в канонаду от пушек перепонки.
В этих знаменитых фразах («Единица! Кому она нужна? Голос единицы – тоньше писка!») утонуло, возможно, важнейшее:
Партия — бессмертие нашего дела.Партия — единственное, что мне не изменит.Сегодня приказчик, а завтра царства стираю на карте я.
Это намного важнее, чем последующее плакатное «мозг класса, дело класса» и так далее. Приказчик, который вдруг может стирать на карте мира целые государства; партия – единственная надежда на вечность и бессмертие, вера, надежда и любовь маленького человека. И это писал эгоцентрик и индивидуалист, который панически боялся смерти и заразы, – настолько, что ходил в перчатках и не здоровался за руку, и в конечном итоге покончил с собой, заставив поколение правоверных думать о социальных причинах такого естественного для его психики поступка. Именно в индивидуальности такого гигантского масштаба, как Маяковский, должно было родиться чувство потребности в опоре на сверхличное – «партия». Тяготение к сверхличному, абсолютно надежному и могучему источнику силы свойственно и одинокому волюнтаристскому «сверхчеловеку», и приказчику «с голосом тихим и тонким», который стремится к власти над царствами мира.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Кровавый век - Мирослав Попович бесплатно.
Похожие на Кровавый век - Мирослав Попович книги
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Своенравная Луна - Софи Вирго - Любовно-фантастические романы
- Бурный XVI век. Габсбурги, ведьмы, еретики, кровавые мятежи - Фрэнсис Вейнс - Исторические приключения
- Переводы - Бенедикт Лившиц - Поэзия
- Русский коммунизм. Теория, практика, задачи. - Сергей Кара-Мурза - Политика
