Елизавета Петровна - Николай Павленко
- Дата:20.06.2024
- Категория: Научные и научно-популярные книги / История
- Название: Елизавета Петровна
- Автор: Николай Павленко
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Среди свидетельств современников нет ни одного положительного отзыва об Анне Леопольдовне. В 1732 году, когда ей исполнилось 14 лет, супруга английского посла леди Рондо писала, что она была «собой нехороша и так застенчива, что трудно сказать заранее, что из нее будет». Три года спустя принцесса повзрослела, но леди Рондо не обнаружила в ней ничего, заслуживавшего похвалы: она «не хороша собой, не изящна и ничем не поражает в умственном отношении. Держит себя важно, говорит мало и почти никогда не смеется, что кажется мне весьма странным в такой молодой особе. Я полагаю, что важность ее происходит скорее от бестолковости, нежели от нрава». У Елизаветы Петровны принцесса тоже не оставила благоприятного впечатления: «Она совсем дурно воспитана, не умеет жить и, сверх того, у нее нехорошее качество быть капризной так же, как герцог Мекленбургский, ее отец». Фридрих II: «Она (Анна Леопольдовна. — Н. П.) при некоторой трезвости ума отличалась всеми прихотями и недостатками дурно воспитанной женщины». Фельдмаршал Миних: «Она была от природы неряшлива, повязывала голову белым платком, идучи к обедне, не носила фижм и в таком виде появлялась публично».
Не обнаружил привлекательных черт в Анне Леопольдовне и адъютант Миниха полковник X. Манштейн: «Она была чрезвычайно капризна, вспыльчива, не любила труда, была нерешительна в мелочах и в самых важных делах, она очень походила характером на своего отца, герцога Карла Леопольда Мекленбургского, с той только разницей, что она не была расположена к жестокости. В год своего регентства она правила с большой кротостью. Она любила делать добро, не умея делать его кстати». Все это не помешало М. В. Ломоносову, исполнявшему обязанности одописца, произнести в адрес правительницы слова: «Надежда, свет, покров, богиня над пятой частью всей земли».
Неряшливость не украшает женщину. Ее, однако, можно было бы извинить, если бы правительница была награждена способностями государственного деятеля. Но в том и состояла ее беда, что она была их лишена полностью.
Правительница не выдерживала сравнения с Елизаветой Петровной: «Достаточно увидеть последнюю (Анну Леопольдовну. — Н. П.), — доносил маркиз Шетарди в депеше от 14 ноября 1741 года, — чтобы согласиться, что она (Елизавета Петровна. — Н. П.) скорее, чем правительница, рождена носить корону… ее величественный вид довольно указывал мне, что она была дочь Петра I, между тем как я никогда бы не узнал правительницу, если бы мне ее не назвали. Правительница проводила большую часть своего времени в компании своей фаворитки мадемуазель Менглен… Правительница так привязалась к ней, что страсть возлюбленного ничто по сравнению с этой страстью».
Ограниченность и недальновидность Анны Леопольдовны выражались и в том, что она в еще большей мере, чем Анна Иоанновна, благоволила к немцам. Шетарди доносил 31 марта 1741 года: «Она только и внимательна к иностранцам, только ими и окружена беспрестанно». Справедливость этого наблюдения подтверждает круг наиболее приближенных к ней лиц, с которыми она играла в карты. Среди них не было ни одной русской фамилии, кружок сплошь состоял из иностранцев: ее супруга, ее фаворита графа Линара, министра венского двора маркиза Бота, английского посла Финча и брата фельдмаршала Миниха.
Худ. Иоганн Ведекинд Портрет принцессы Анны Леопольдовны. XVIII в.
Холст, масло. Государственный исторический музей, Москва
Особой доверенностью в компании 23-летней Анны Леопольдовны пользовались ее фаворит Линар и ее любимица недалекая девица Менгден. Родом из Лифляндии, Юлия Менгден получила деревенское воспитание, готовилась стать послушной супругой какого-либо преуспевающего помещика, но случай вознес ее к подножию трона, которым она распоряжалась как домашняя хозяйка. Она благоволила к своим родственникам и выходцам из Лифляндии, решала, кого из русских вельмож можно допустить для доклада правительнице, а кому отказать, что, естественно, вызывало их острое недовольство.
Не вызывала восторга русских вельмож и чрезмерная благосклонность правительницы к графу Линару. Он был награжден орденом Святого Андрея Первозванного, щедро осыпан многими милостями. Чтобы предоставить фавориту возможность постоянно находиться при дворе, девица Менгден в угоду своей покровительнице согласилась вступить с ним в фиктивный брак. Предшествовавшая ему помолвка отличалась необыкновенной пышностью, и ее можно считать единственной акцией правительницы за время ее регентства. По свидетельству маркиза Шетарди, Линар, уезжая в Дрезден, чтобы уладить свои хозяйственные дела, а затем вернуться в Петербург и отпраздновать свадьбу, «увозил с собою на 150 тысяч франков бриллиантов; драгоценности фаворитки стоили столько же. Два подарка, которыми они разменялись между собою при помолвке, стоят 50 тысяч экю, и ничто ни в мебели, ни в серебре не может превосходить великолепия, которое приятно правительнице выказывать в доме, ею подаренном и почти заново перестроенном для девицы Менгден».
Поведение правительницы, проводившей время в пустых разговорах с любимицей, отсутствие у нее интереса и способностей к управлению страной, продолжение традиции Анны Иоанновны покровительствовать немцам — все это создавало благоприятные условия для переворота. Но как его совершить?
Шетарди в своих депешах часто пользуется словом «партия», под которой должно подразумевать значительную группу сторонников цесаревны, готовых совершить переворот в ее пользу. В действительности численность «партии» ограничивалась несколькими приближенными, о которых сказано выше, лишь позже в нее были вовлечены гренадеры Преображенского полка. Заметим, в «партии» не было ни одного офицера, не говоря уже о полковниках и генералах. В составе этой «партии» отсутствовали и вельможи. Малого двора опальной цесаревны сторонились как военачальники, так и сановники, и те, и другие за контакты с цесаревной могли поплатиться карьерой.
В этих условиях Елизавете Петровне казалось, что она может рассчитывать на успех переворота, если будет опираться на помощь иностранных государств. Такую помощь готова была оказать Франция, посол которой, умный и деятельный маркиз де ла Шетарди, прибыв в Петербург в 1739 году, уловил глухой ропот против немецкого засилья. Он воспользовался тем, что многие вельможи были недовольны режимом немцев, установил контакты со своим соотечественником Лестоком, а через него и с цесаревной Елизаветой Петровной.
И. Г. Лесток еще в 1730 году, после смерти Петра II, убеждал цесаревну предъявить свои права на престол, но та отказалась. Теперь, когда Франция была заинтересована в разрушении австро-русского союза, Шетарди видел свою задачу в том, чтобы устранить от власти немцев, ориентировавшихся на союз с Австрией, и возвести на трон Елизавету Петровну, не скрывавшую своих симпатий к Франции.
Не из любви к России или к цесаревне Франция решилась вмешаться в ее внутренние дела. Цели французской дипломатии раскрыл маркиз Шетарди в одной из своих депеш (11 апреля 1741 года): «Если принцессе Елизавете будет проложена дорога к трону, то можно быть нравственно убежденным, что претерпенное ею прежде, так же как и любовь ее к своему народу, побудят ее к удалению иноземцев и к совершенной доверенности к русским. Уступая склонности своей, а также и народа, она немедленно переедет в Москву; хозяйственные занятия, к которым склонны знатные, побудят последних тем более обратиться к ним, что они уже лишены с давних времен; морские силы будут пренебрежены, и Россию увидят постепенно обращающейся к старине…» Короче, Франция связывала восшествие на престол Елизаветы Петровны с возвращением Российской империи в допетровскую Московию, изолированную от стран Западной Европы в связи с лишением удобного к ней морского пути.
Осуществить вооруженное вмешательство во внутренние дела России Франция, не имевшая общих границ с Россией, не могла. Тем более что в памяти была еще жива неудавшаяся попытка утвердить на польском троне тестя Людовика XV Станислава Лещинского, закончившаяся тем, что полуторатысячный французский десант, высадившийся в Польше, был взят в плен русской армией.
Для достижения своей цели французская дипломатия решила использовать вооруженные силы соседней с Россией Швеции, давней союзницы Франции. Но и в самой Швеции было немало сторонников реванша — отмены Ништадтского договора, по которому Эстляндия (Эстония) и Лифляндия (Латвия), являвшиеся житницей, или, как тогда говорили, амбаром, Швеции, отошли к России.
Шведского посланника в России Эрика Матиаса Нолькена не было надобности убеждать в необходимости принять предложение Франции — он прекрасно понимал, что не оправившаяся от изнурительной Северной войны Швеция не располагала финансами, чтобы без иноземной помощи достичь желаемых результатов в войне с более могущественной Россией. Он рассчитывал, что услуга, оказанная Швецией Елизавете, будет щедро ею вознаграждена.
- Черта ответственного возраста - Сергей Усков - Русская современная проза
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Общая черта - Алексей Лисаченко - Социально-психологическая
- Собрание сочинений. Том II. Введение в философию права - Владимир Бибихин - Юриспруденция
- Создатели искусственного гения. О бунтарях, которые наделили интеллектом Google, Facebook и весь мир - Кейд Метц - Зарубежная образовательная литература / Менеджмент и кадры