«Мы от рода русского...» - Андрей Сахаров
- Дата:20.06.2024
- Категория: Научные и научно-популярные книги / История
- Название: «Мы от рода русского...»
- Автор: Андрей Сахаров
- Просмотров:1
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Во-вторых, Ольга просила, чтобы ей было даровано христианское имя Елены, не в честь жены Константина VII, хотя и в этом совпадении был весьма высокий расчет, а в честь императрицы Елены, матери Константина I, сделавшего христианство официальной религией Римской империи. И наконец, Ольга обратилась с просьбой, чтобы император официально назвал се своей дочерью. Кажется, что это само собой разумеется; если Константин VII выступает в роли крестного отца, то Ольга, естественно,— в роли крестной дочери. Но не об этом речь.
В раннем средневековье такие понятия, как отец, сын, брат, дочь, в отношениях между монархами различных государств были исполнены большого политического смысла. Известны случаи, когда иностранные правители для возвышения своего престижа настойчиво старались получить для детей титул «сына византийского императора».
Так, в VI веке персидский шах Кавад просил у Юстиниана I, чтобы тот -^усыновил» его третьего сына Хосрова, будущего Хосрова I. Шах рассчитывал, что это поможет Хосрову в борьбе со своими братьями за персидский престол. Но ему было отказано, так как греки боялись, что такое «усыновление» обернется для них претензиями шахской династии на византийский престол.
Зато император Маврикий стал названным отцом шаха Хосрова II, что в известной степени ослабило длительный натиск персов на владения Византии.
Братьями именовали в империи франкских императоров. К болгарскому царю императоры обращались с титулом «сын». И руссы середины X века прекрасно понимали, что они хотели, к чему стремились, настаивая на титуле «дочь» в применении к титулу русской княгини — архонтиссы.
Судя по летописи, все эти просьбы были удовлетворены: «...И крести ю (ее) царь с патреархомъ... Бе же речено имя ей во крешеньи Олена, якоже и древняя царица, мати великаго Костямтина».
В заключении рассказа о пребывании Ольги в Константинополе сообщается, что император «отпусти ю, карекъ ю дъщерью собе:>.
Любопытно, что слово «дщерь» встречается в этом же рассказе совсем в другом контексте именно в значении крестной дочери, но на прощальном отпуске Константин VII обратился к Ольге со словом «дщерь», что означало признание за ней определенного внешнеполитического титула. Русская княгиня добилась того, чего добивались до нее персидский шах, болгарский царь.
До полного равенства, до титула «брат», «сестра.» было еще далеко, но и этот успех был весьма ощутимым в рамках европейского сообщества государств.
Крещение Ольги состоялось между первым и вторым визитами к императору, т. е. в интервале между 9 сентября и 18 октября 957 года. Мы даже можем догадываться, где это произошло,— в соборе святой Софии — главном храме Византийской империи, что также было не случайно,
Ольга выбрала местом своего крещения основную православную святыню империи, где вел службу и читал свои проповеди сам патриарх. Он же совершил над ней и обряд крещения.
О месте крещения Ольги мы косвенно узнаем и но такой, казалось бы, незначительной детали. На первом приеме во дворце Ольге было преподнесено ее «слеб-ное> — содержание в Константинополе — 500 милиари-сиев на дорогом блюде. Прошло триста лет, и в 1252 году русский паломник из Новгорода Добрыня Ядрсйко-вич, будущий архиепископ новгородский Антонин, увидал в ризнице храма святой Софии драгоценное блюдо, принадлежавшее некогда русской княгине Ольге. «И блюдо велико злато служебное Олгы Руской, когда взяла дань, ходнвше ко Царюгороду, Во блюде же Олжи-не камень драгий, на том же камени написан Христос; от того Христа емлют печати людие на все добро: у того же блюда все по верхови жемчюгом учинено». Что это за блюдо? То ли, на котором Ольге преподнесли 500 милнарнсиев, или какое-то другое, но ясно, что Ольга пожертвовала баснословно ценную вещь в храм святой Софии. Почему такое внимание? Ответ напрашивается сам собой. Это был храм, где русская княгиня принимала крещение. Память о ней жила здесь и через триста лет.
Позади оказались волнения первых недель, позади — переговоры с императором, в ходе которых Ольга потерпела неудачу в стремлении женить своего сына на византийской принцессе, но настояла на почетном крещении, на получении титула дочери императора. С уверенностью можно утверждать, что обсуждались и подтверждение договора 944 года, и дальнейшая реализация военного союза двух государств. И все-таки думается, что стороны остались недовольны друг другом, Ольга и Святослав были оскорблены высокомерным отказом Константина VII в династическом браке, не мигли забыть руссы и унизительно долгого ожидания «в Суду» по приезде в Константинополь. Поэтому не сразу Ольга согласилась предоставить своих воез в помощь Византии. Для продолжения переговоров на эту тему она пригласила императорское посольство к себе в Киев, и оно действительно вскоре туда явилось.
За этот месяц Ольга побывала дважды и у патриарха, и тот вел с ней беседы на религиозные темы <и заповеда ей о церковномъ уставе, о молитве и о посте, о милостыне и о въздержаньи тела чиста».
Наступил октябрь, приближался конец навигации, и русская флотилия стала готовиться в обратный путь.
18 октября состоялся прощальный прием Ольги. Именно там император нарек се своей дочерью, преподнес ей прощальные дары — золото, серебро, драгоценные сосуды, дорогие ткани. В ответ он получил обещание русской княгини прислать ему дары из Киева и оказать военную помощь.
Затем был прощальный прием у патриарха, и снова состоялась беседа, и снова он излагал новообращенной христианке основы православного вероучения. Она же жаловалась ему, молила: «Людье мои пагани и сын мой, дабы мя богъ съблюлъ от всякого зла».
Ольга была весьма озабочена тем, как встретят ее обращение в христианство на родине. Еще не забылись периые попытки христианизировать Русь в IX веке, когда новообращенные князья исчезали навеки со страниц истории, задавленные языческой толщей. И конечно, в зги годы не могло быть и речи об учреждении на Руси самостоятельной епархии, посылки на Русь архиепископа и т. д. Ни влиятельное языческое киевское боярство, ни восточно-славянские князья, ни княжеская дружина не позволили бы этого сделать. Поэтому не случайно, вернувшись в Киев, Ольга стала осторожно, но весьма настойчиво уговаривать сына принять крещение. Но тот, как сообщает летопись, хотя и не возбранял крещения, сам креститься не хотел и насмехался над христианами: «Невернымъ (неверующим) бо вера хрестьянска уродь-стпо (юродство) есть». На иные уговоры матери Святослав тоже отвечал отказом, апеллируя к своей дружине: «Како азъ хочю инъ (иной) законъ прияти едпнъ? А дружина моа сему смеятися начнуть». И вновь мать уговаривала его: крестишься ты — крестятся и другие. Но Святослав стоял на своем.
Уже в это время мы видим, что молодой князь связывает накрепко свою жизнь с дружиной, и никакие уговоры матери, рисующей выгоды принятия христианства Киевской Русью, не способны поколебать его.
Хотя до разрыва между Ольгой и Святославом дело не дошло, но стало очевидно, что в Киеве четко оформились две политические группы: одна — стоящая за введение христианства и за ориентацию в этой связи на Византию, а другая — языческая, резко антивизантнй-екая. Мужающий Святослав стоял во главе второй.
Но и Ольга не испытывала лично больших симпатии к Константинополю, хотя сумела добиться от императора и патриарха определенных политических привилегий.
Глава 12
Крах миссии Адальберта
Мучившие княгиню после отъезда из Константинополя чувства получили, наконец, простор, когда веской следующего года византийские послы явились в Киев закрепить договоренность об обещанной военной помощи.
Русская княгиня припомнила грекам все. И то, как она неделями ждала приема во дворце, и то, как она получила отказ в связи со сватовством Святослава. Русская летопись лаконично передала эти чувства княгини: когда послы напомнили ей, прибыв к киевским причалам, что русская княгиня, прощаясь, обещала Константину VII «вой в помощь», а также собиралась отдариться челядью, воском, мехами, то Ольга велела сказать ему: «Постоиши у мене в Почайне, яко же азъ в Суду, то тогда ти дам».
Горькая обида, уязвленное самолюбие, едкая ирония слышатся в этих словах, приведенных летописью.
Возможно, летописец расцветил события по собственному разумению, возможно, воспользовался какой-то древней легендой или прежними записями. Но ясно одно: в этом эпизоде отразилась большая неудовлетворенность русской княгини результатами визита в Византию, несмотря на видимые успехи и оказанные ей высочайшие знаки внимания.
Но несомненно и другое: политические отношения между двумя странами продолжали оставаться дружественными, греческие послы, натерпевшись в Киеве страхов и неудобств, все-таки, наверное, получили и челядь, и меха, и воск для своего императора, как и согласие послать воев в помощь. И такие вой действительно появились в империи в конце 50-х н начале 60-х годов, помогая грекам в войнах с арабами.
- Персона вне достоверности (сборник) - Владислав Отрошенко - Русская современная проза
- Исследования и статьи - Андрей Никитин - История
- Ярослав Умный. Конунг Руси - - - Историческая фантастика
- Варяжская гвардия Византии - Олейников Алексей Владимирович - Научпоп
- Тень свободы - Дэвид Вебер - Космическая фантастика