Кто и как изобрел Страну Израиля - Шломо Занд
- Дата:26.09.2024
- Категория: Научные и научно-популярные книги / История
- Название: Кто и как изобрел Страну Израиля
- Автор: Шломо Занд
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В ходе долгой христианской истории были установлены и освящены традицией множество объектов паломничества. Речь идет о гробницах знаменитых монахов и церковных иерархов, местах, где произошли памятные чудеса. Эти объекты были освящены и приобрели значительную популярность. Однако библейская земля, где жили и действовали пророки, по которой ходил Иисус, Сын Божий, стала объектом особенного, ни с чем не сравнимого притяжения. «Провинция Палестина» довольно быстро превратилась в «Святую землю» для христиан всего мира. Начиная со скромного паломничества безымянного «путешественника из Бордо», побывавшего в Палестине в 333 году н. э., и вплоть до шумного визита папы Бенедикта XVI в 2009 году, «Святую землю» посетили десятки, если не сотни тысяч верующих. В то время как иудаизм, начинавший свой путь в качестве религии, устремленной к физическому центру, в ходе своего развития «спиритуализировался» и оторвался от него, христианство, в определенном смысле, развивалось в противоположном направлении.
Территориализация христианской святости утверждала себя прежде всего при посредстве паломнического авангарда, а также материальных и духовных сил, с самого начала находившихся в его распоряжении. Хотя сионистские исследователи и пытались поначалу приобщить то немногое, что известно о «путешественнике из Бордо», к иудейской истории[325], этот первый бесспорный паломник, оставивший после себя путевые заметки, несомненно, был верующим христианином, внесшим в европейское сознание совершенно новую традицию. Этот необычайный человек прибыл в «Палестину, она же Иудея»[326] (так он назвал эту страну) на начальном этапе ее христианизации — после того как в ней были построены первые церкви. Он побывал в Кейсарии, в Израэльской долине, в Скитополисе (Scythopolis, он же — Бейт-Шеан), в Наблусе (Neapolis, он же — Шхем) и в Иерусалиме с его бесчисленными ветхозаветными и христианскими достопримечательностями (вершина Храмовой горы, пруд Шилоах (Сильван), дом первосвященника Каифы, дворец Давида, Голгофа, могилы пророка Исайи и царя Хизкии и т. д.). Из Иерусалима он направился в Иерихон — туда, где находится дом проститутки Рахав, оттуда — к Иордану, где Иоанн Креститель крестил Иисуса, затем — в Вифлеем, где находится могила Рахели, где родился Иисус, затем — в Хеврон, где похоронены Авраам и Сара, Ицхак и Ривка (Ребекка), Яаков и Лея, из Хеврона — в Diospolis, он же Лод. Оттуда он вернулся в Кейсарию.
По дороге в Палестину паломник из Бордо задержался в Риме, но он ничего не рассказывает об этом городе. Ровно в той же степени, что и Рим, его не интересовали жители Палестины, ее реальные ландшафты, качество ее почв, ее долины и реки. Он рассказывает лишь о местах, связанных с Biblia, которую, судя по всему, читал с фанатическим усердием. Этот сын «истинного Израиля» воспринимает Ветхий и Новый Заветы как единый нарратив. По сути дела, он оставляет нам не дневник путешествия по реальной стране, а точную, аккуратно вычерченную геотеологическую карту святых мест. Он пытается опознать физическую истину, стоящую за литературным словом; попутно, сам того не заметив, он изобретает новую дисциплину — священную географию.
Второе дошедшее до нас литературное описание паломничества делает еще более ясной новую геотеологическую линию. Эгерия (Egeria), игуменья неизвестного испанского или французского монастыря[327], совершившая масштабное паломничество во второй половине IV века, перечислила в своих заметках едва ли не все святые места Ближнего Востока — начиная с дорог, по которым шли древние сыны Израиля, и вплоть до последнего пути Иисуса в Иерусалиме. Она не ограничивается «Палестиной, она же Обетованная земля»[328], ее интересует и Харран в Месопотамии, страна, где родился Авраам, и, разумеется, полная чудес Синайская пустыня, через которую пророк Моисей провел колена Израиля. О самой Святой земле она рассказывает с бесчисленными подробностями, в особенности об Иерусалиме, который ей дороже всего на свете. Она изо всех сил старается не пропустить ни одно историческое место, упомянутое в святой Библии. По ее собственному свидетельству (Эгерия пишет в первом лице), она «чрезвычайно любопытна»[329] и поэтому без конца сравнивает то, что видит на местности, с библейскими текстами. С редкой энергией она пытается восполнить недостаток информации в письменных источниках посредством дотошных расспросов местных жителей. При этом настоящее ее (впрочем, как и «путешественника из Бордо») совершенно не занимает, местные жители почти не интересуют — за вычетом случаев, когда они проводят вдохновляющие и волнующие религиозные церемонии.
Содержательное письмо Эгерии вскрывает центральный аспект христианского паломничества, масштабы которого будут постоянно расширяться в последующие годы: оно строилось вдоль временной, а не пространственной оси. Оно было целиком сосредоточено на отдаленном прошлом, цементирующем и укрепляющем основы веры. Знакомство со святыми местами служило достойным противовесом чересчур абстрактной религиозной метафизике. Религиозный фанатизм, приправленный аскетизмом, был связан у паломников с учеными изысканиями; при этом, судя по всему, едва ли не единственной задачей географии было подкрепить мифоисторию. Паломники не подвергали ни малейшему сомнению чудеса, изложенные в ветхозаветных и христианских книгах; физические святые места лишь «оживляли» древние рассказы, демонстрировали их точность и вдыхали в них новую жизнь. Земля придавала божественной правде новую, физическую «плотность», служила вечным доказательством ее реальности.
Таким образом, христианское паломничество в Святую землю было практикой, гармонично сочетавшей два независимых интеллектуальных пласта: греческую исследовательскую традицию, с одной стороны, и библейскую теологическую эзотерику — с другой. Иероним[330], ученый монах, совершивший паломничество в Вифлеем и оставшийся там навсегда, ясно демонстрировал это в своих многочисленных сочинениях и переводах. Отмежевываясь от поклонения могилам и святым местам «как таковым», не скрывая своего отвращения к массовому паломничеству, он тем не менее прославлял «интеллектуальный туризм» в «христианские Афины», считая его важным вспомогательным инструментом, весьма полезным для изысканий в области исследования скрытых смыслов как Ветхого, так и Нового Заветов. Иероним выдвинул нетривиальную идею о том, что топография — это наковальня, на которой выковывается подлинное теологическое знание. У каждого места есть имя, каждое имя имеет внутренний смысл и скрытые значения, понимание которых делает более ясными истинные намерения бога. Когда близкая подруга Иеронима, состоятельная римская аристократка Паула (обращенная им в христианство) странствовала от одного святого места к другому, она перемещалась целиком и полностью в волшебном аллегорическом пространстве. Палестина Иеронима и Паулы была начисто воображенной территорией, которую можно было посетить лишь в ходе текстологических блужданий, совершенных «путешественником из Бордо» и Эгерией[331].
Читая путевые дневники монахов и священников, мы убеждаемся, сколь насущно необходима была топография христианству — не только для того, чтобы сделать более реальными библейские рассказы, но и чтобы (что еще важнее) осязаемым образом связать древнюю Иудею с ее царями и пророками с деяниями Иисуса и его верных апостолов в гораздо более поздние времена. Преемственность между ветхозаветными историями и евангельскими нарративами порождалась священной географической общностью, которая, хотя и опиралась на далекое прошлое, не была связана никакой реальной хронологией. Можно было, нисколько не колеблясь, отнести одни и те же здания к нескольким различным эпохам одновременно. Более того, создается впечатление, что, если бы христианский паломник встретил на своем пути арамейца Авраама и Иоанна Крестителя, идущих рядом, держась за руки, он был бы взволнован и воодушевлен, но нисколько не удивлен.
Убежденность в том, что Иисус был одновременно выходцем из рода Давида и духовным наследником библейских пророков Моисея и Ильи, возникала не в последнюю очередь вследствие того, что множество святых мест, находящихся совсем рядом, идентифицировались совершенно различным образом. Территориальное единство Святой земли, проходящее через различные эпохи ее истории, было попутным доказательством общности нарративов всех библейских книг.
Каждый новый паломник, оставивший письменное описание своих странствий, добавлял еще несколько кирпичей к географическому зданию, сколько-то серьезные представления о котором начали формироваться уже в IV–VI веках н. э. Когда паломники возвращались на родину, они принимались разъезжать из города в город и рассказывать многочисленным слушателям о своих впечатлениях — обычно за вознаграждение. Довольно часто они странствовали группами, иногда — в одиночку. Временами церковь опасалась их влияния, однако в большинстве случаев ей удавалось использовать паломников, их популярность и их рассказы в миссионерских целях и для укрепления своего могущества.
- Еврейское остроумие. Чисто еврейская профессия - Юлия Белочкина - Анекдоты
- Луна двадцати рук - Лино Альдани - Научная Фантастика
- Эти чудные американцы - Коллектив авторов - Прочий юмор
- Еврейский автомобиль - Франц Фюман - История
- Путешествие по Карликании и Аль-Джебре - Владимир Левшин - Математика