Князь Александр Невский и его эпоха - Василий Федорович Андреев
- Дата:18.11.2024
- Категория: Научные и научно-популярные книги / История
- Название: Князь Александр Невский и его эпоха
- Автор: Василий Федорович Андреев
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Если согласиться с В.Л. Яниным, то трудно постигнуть логику новгородцев, поскольку без ответа остается вопрос, почему они категорически запрещали княжеское землевладение на Терском берегу Кольского полуострова (волость «Тре») или, например, в Югре или Перми, где, кстати сказать, никакого новгородского землевладения вовсе не было, — республика получала с этих волостей только дань, и в то же время сохранять княжеские земли на южной границе Новгородской земли, в непосредственной близости с землями московских князей второй половины XIV–XV вв., в то время когда те одновременно являлись новгородскими князьями и владетелями домена.
Рассмотрим подробнее аргументацию В.Л. Янина. О существовании княжеского домена, по его мнению, свидетельствуют княжеские грамоты XII в., по которым часть земель предполагаемого домена передается Юрьеву и Пантелеймонову монастырям[237]. Из пожалованных земель Буйцы и Ляховичи находились там же, где В.Л. Янин локализует другие княжеские земли, — на юге Деревской пятины. Одним из главных аргументов ученый считает перечисление княжеских доходов с ряда волостей Деревенской пятины в договорных грамотах Новгорода с литовским великим князем Казимиром, первая из которых справедливо датируется В.Л. Яниным временем около 1441 г., а вторая — 1470–1471 гг. По мнению В.Л. Янина, эти грамоты имеют «не рядовой, традиционный, а экстраординарный характер», поскольку «в рядовых докончаниях (т. е. в договорах Новгорода с московскими и тверскими великими князьями. — В.А.) статус княжеских прав, опирающийся на "старину и пошлину", подробно не излагался; он был традиционно знаком обоим участникам докончаний», но «в тех случаях, когда в Новгороде возникали попытки разрыва с русской великокняжеской династией и переориентации на Литву, докончание требовало существенной конкретизации княжеских прав»[238].
В договорах Новгорода с Казимиром перечисляются владения, с которых великому литовскому князю полагаются черные куны и перевары, в их числе те, что включены В.Л. Яниным в состав реконструируемого им домена.
Что касается княжеских пожалований XII в. Юрьеву монастырю погоста Ляховичи и Буйцы, то совершенно справедливым представляется мнение А.Л. Шапиро, который усмотрел принципиальную разницу между этими двумя пожалованиями. А.Л. Шапиро, в отличие от предшественников, показал, что передача Буйцов Юрьеву монастырю Мстиславом Владимировичем и Всеволодом Мстиславичем не есть земельное пожалование, а передача даней и судебных пошлин, получаемых князьями с Буйцов[239] (они, согласно грамоте, передаются «съ данию, и съ вирами, и съ продажами»)[240].
В отличие от Буйцов Ляховичи, будучи небольшим княжеским владением, передаются «съ землею, и съ людьми, и съ коньми, и лесъ, и борти, и ловища на Ловати».
В.Л. Янин не видит разницы между существом того и другого пожалования. Между тем в новгородских грамотах всегда точно фиксируется объем владельческих прав (например, в грамотах XII в. Варлаама Хутынского и Антония Римлянина), и если в грамоте говорится о дани и судебных пошлинах, то именно они и передаются Юрьеву монастырю, а не земля Буйцов, которая, скорее всего, князю не принадлежала. В.Л. Янин справедливо указал на ошибку А.Л. Шапиро в локализации Ляховичей. По мнению В.Л. Янина, волость Ляховичи находилась на Ловати и в конце XV в. ее доходность была 176 обеж. Надо полагать, что в первой половине XII в. погост Ляховичи по доходности был существенно меньше.
Относительно Буйцов В.Л. Янин не обратил серьезного внимания на отмеченное А.Л. Шапиро и Т.И. Осьминским обстоятельство, что Буйцы не стали вполне владельческой волостью Юрьева монастыря и в конце XV в., хотя налицо процесс превращения их в феодальную собственность монастыря. Повинности, получаемые монастырем с Буйцов, небольшие и идут «с куниц»; как и с других бывших черных волостей Новгорода, с Буйцов собираются черные куны в пользу великих литовских князей,[241] в отличие от обояренных земель, которые черные куны не платили.
По мнению В.Л. Янина, новгородско-литовские договоры 1441 и 1470–1471 гг. показывают, что великим московским князьям вплоть до падения республики принадлежали домениальные земли на юге Деревской пятины, а в периоды конфликтов с Москвой новгородцы передавали эти земли литовским великим князьям.
В.Л. Янин явно переоценивает «экстраординарность» упомянутых договоров. Таковым можно признать только договор 1470–1471 гг. Он означал разрыв с Москвой и передачу прав московского великого князя как новгородского князя Казимиру, что, собственно, и вызвало знаменитый поход Ивана III на Новгород в 1471 г. Анализ договора показывает, что он сильно отличается от договора 1441 г., совпадая с ним только в той части, где говорится о сборе черных кун с территорий юга Деревской пятины. Именно эта часть, которую рассмотрел В.Л. Янин, представляется мне не «экстраординарной», а вполне традиционной. Дело в том, что В.Л. Янин не обратил должного внимания на существование договора Новгорода с великим литовским князем Свидригайлом, заключенного 25 января 1431 г.[242] Текст договора, дошедший до нас с утратами, вполне поддается реконструкции, которая проведена Л.В. Черепниным[243] и демонстрирует полную идентичность с текстом договора 1441 г., за исключением, разумеется, имен лиц, участвовавших в его заключении. Сопоставление текстов договоров 1431 и 1441 гг. ясно говорит о традиции заключения договоров с великими литовскими князьями, которым «по старине» принадлежало право сбора податей с ряда новгородских приграничных волостей, среди них тех, что В.Л. Янин относит к «княжескому домену». Новгородско-княжеские договоры носили всегда личный характер и заключались не вообще с великим князем, а всегда с конкретным носителем великокняжеского титула. В случае смерти или свержения князя обязательно заключался новый договор с его преемником. Кроме того, договоры заключались после окончания «розмирья» с тем или иным князем. Что касается договора с литовским великим князем 1431 г., то он был заключен в условиях нормальных мирных отношений с Москвой и никакой экстраординарности в нем нет. Осенью 1430 г. умер великий князь Витовт, его преемником стал князь Свидригайло, и новгородцы, отправив к нему послов, заключили очередной «мир» уже 25 января 1431 г. По традиции литовский князь «целовал крест» Новгороду, точно так же, как после окончательного утверждения на престоле следующего великого князя Сигизмунда (Жидимонта) в 1436 г. в Литву было отправлено новгородское посольство, и великий князь «человаше крест к новгородцем к послом и взяша мир»[244] (текст договора не сохранился). Нет сомнения, что текст договора 1436 г. был идентичен текстам 1431 и 1441 гг. Трудно с полной уверенностью определить время возникновения традиции заключения договоров новгородцев с великими литовскими князьями. Несомненно, что в XIV в. она существовала. Так, с предшественником Свидригайло Витовтом договор был заключен непосредственно по его утверждении на престоле в 1393 г. В летописи сказано: «Седе на княженьи в Литве князь Витовт Кестутьевич и новгородцы взяша с ним мир по старине»[245]. Текст этого договора, как и других аналогичных
- Справочник по строительству и реконструкции линий электропередачи напряжением 0,4–750 кВ - Борис Узелков - Техническая литература
- Княжеский крест - Владимир Уланов - Исторические приключения
- Мои воспоминания о войне. Первая мировая война в записках германского полководца. 1914-1918 - Эрих Людендорф - О войне
- Происхождение названий "Русь", "русский", "Россия" - Владимир Мавродин - Языкознание
- Фондовые рынки стран СНГ. Состояние и перспективы интеграции. Монография - Екатерина Юлдашева - Ценные бумаги и инвестиции