Июльский заговор. История неудавшегося покушения на жизнь Гитлера - Роджер Мэнвелл
- Дата:11.09.2024
- Категория: Научные и научно-популярные книги / История
- Название: Июльский заговор. История неудавшегося покушения на жизнь Гитлера
- Автор: Роджер Мэнвелл
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Фельдмаршал, — с тяжелым вздохом проговорил он, — могу я поговорить с вами с глазу на глаз?
Когда Клюге взглянул на генерала, в его глазах мелькнуло раздражение, но он все-таки согласился. В сгустившемся полумраке мерцали огоньки свечей. Клюге и Штюльпнагель вышли в соседнюю комнату. Оставшиеся за столом люди молчали. Тишина царила еще несколько минут и была нарушена ворвавшимся обратно фельдмаршалом. Тот в ярости закричал, обращаясь к Блюментриту:
— СД и генерал Оберг должны быть вот-вот арестованы! Или, может быть, уже арестованы! Господин фон Штюльпнагель отдал соответствующие распоряжения без ведома своего командующего! Он даже не удосужился поставить меня в известность! Это неслыханное нарушение субординации!
Клюге приказал Блюментриту немедленно отменить приказы об арестах, предложив воспользоваться для этой цели телефоном.
— Иначе, — кричал он, покраснев от гнева, — я слагаю с себя ответственность за все, абсолютно за все.
Только было уже слишком поздно. Блюментрит вернулся и доложил, что аресты уже ведутся.
— Почему вы мне не позвонили? — сухо поинтересовался Клюге, взирая на Штюльпнагеля с откровенной неприязнью.
— Я не смог дозвониться ни вам, ни Блюментриту.
Клюге взял себя в руки и пригласил генералов вернуться за стол. Но теперь ел и пил только он. Остальные присутствующие взирали на фельдмаршала в гробовом молчании. Было уже около одиннадцати часов. Наступила ночь.
Здание военного министерства на Бендлерштрассе было окружено по приказу полковника Ремера. Заговорщики очутились в осаде. Новоявленному полковнику пришлось столкнуться с немалыми трудностями, определяя, на чьей стороне находятся различные подразделения, собравшиеся в районе военного министерства. Особое внимание он уделил танкам генерала Гудериана, прибывшим по неизвестно чьему приказу, — сам генерал отсутствовал по причине отпуска.
Выяснение, кто кому предан, и на Бендлерштрассе было в самом разгаре. Штауффенберг и Ольбрихт еще не сложили оружие и отчаянно пытались удержать свои позиции, сражаясь по телефонам[47]. Уже после наступления темноты на связь вышел начальник штаба Штюльпнагеля, уполномоченный произвести аресты, с просьбой прояснить ситуацию.
— Все идет по плану, — последовал стандартный ответ, — все сообщения по радио — ложь.
Но только Ольбрихт, не отходивший от телефона, не сумел навести порядок в собственном доме. Многочисленные члены его штаба, настроенные враждебно или индифферентно по отношению к заговору, вскоре узнали, что военный комендант Берлина генерал фон Хазе — дядя Бонхёффера — отказался от борьбы.
Около половины одиннадцатого, после тщетной попытки подвести дополнительные войска, чтобы защитить Бендлерштрассе, Ольбрихт собрал всех тех, кто, по его мнению, был верен заговору, и распорядился организовать оборону здания, поскольку его штурм является неизбежным. Но среди собравшихся было много офицеров, либо молчаливо не одобрявших все предприятие, либо решивших, что участвовать в нем в условиях явного провала слишком опасно[48]. Когда предлагают занять оборону для последнего и решительного боя, об этом хорошо читать в какой-нибудь исторической книге, но участвовать в подобном лично — это уж слишком. Именно так думал подполковник Гербер — ярый нацист из штаба Ольбрихта. Он решительно вышел вперед к столу генерала и потребовал объяснений, от кого следует защищать здание и, главное, почему. Он считал, что задачей офицеров военного министерства является обеспечение отправки подкреплений на фронты. При чем здесь какая-то непонятная «Валькирия»?
— Господа, — сказал Ольбрихт, — мы уже давно с возрастающим беспокойством следим за развитием событий. Вряд ли стоит сомневаться, что все шло к катастрофе. Необходимо принять экстренные меры, чтобы ее предотвратить. Именно это сейчас и делается. Я прошу вашей поддержки.
Вопрос Гербера не был праздным. Он тоже внимательно следил за ситуацией и принял свои собственные меры предосторожности. На втором этаже у него и его сторонников имелся небольшой склад оружия, принесенного из близлежащего арсенала. Поэтому эти офицеры, больше не тратя время на лишние разговоры, покинули кабинет Ольбрихта и решительно отправились вниз.
За те несколько минут, что у него остались, Ольбрихт успел порадоваться приезду полковника Мюллера — заместителя командира пехотного училища в Деберице. Тот просил, правда слишком поздно, разрешения использовать своих людей для захвата радиостанции и охраны военного министерства. Он вернулся в Дебериц только поздно вечером и выяснил, что необходимо помочь участникам переворота. В десять сорок пять Ольбрихт с радостью подписал приказ.
Ровно в десять пятьдесят Гербер со своими союзниками при полном вооружении прошествовали мимо Делии Циглер и ее коллеги Анни Лерхе и вошли в кабинет Ольбрихта. Вместе с Ольбрихтом находились Петер Йорк, Ойген Герштенмайер и брат Штауффенберга Бертольд. Фон дер Гейде навел автомат на Ольбрихта и сказал:
— Мне кажется, здесь имеет место заговор, направленный против фюрера. Мои товарищи и я храним верность присяге. Мы требуем встречи с генералом Фроммом.
— Вы вооружены, — ответил Ольбрихт, — а я нет. Сила на вашей стороне. Но прежде всего я бы хотел попросить вас пройти со мной к генералу Гепнеру.
А тем временем Делия Циглер выскочила из приемной, чтобы предупредить об опасности Бека и Гепнера, которые находились в кабинете Фромма, расположенном чуть дальше по коридору. По пути она встретила Штауффенберга и Хефтена. Они вдвоем вбежали в приемную Ольбрихта, но сразу же оказались снова в коридоре, поскольку их встретили выстрелы. Штауффенберг получил ранение в левую руку. Делия Циглер видела, как полковник скривился от боли.
В течение следующих десяти минут в коридорах и кабинетах звучали крики и выстрелы — противники заговора собирали своих сторонников. Бек, Гепнер, Ольбрихт, Штауффенберг и Хефтен были окружены, остальных заговорщиков поместили под стражу. Некоторым удалось выбраться из здания. Среди них был Герштенмайер, которому не повезло — его остановили и вернули обратно[49].
Фромма освободили, и он, сжимая в руках пистолет и пылая гневом, вернулся к командованию. Правда, оно продлилось недолго. Он знал, что его сместили, и понимал, что должен как следует постараться, чтобы реабилитироваться в глазах Гиммлера. Хефтен сделал движение, словно хотел застрелить генерала, но Штауффенберг его остановил.
— Господа, — заявил Фромм, — теперь я собираюсь обойтись с вами так же, как вы обращались со мной. Вы арестованы. Сдайте оружие.
— Уверен, что вы не станете просить меня, своего командира, сделать это, — сказал Бек. Он потребовал, чтобы ему оставили пистолет «для личных целей», после чего добавил: — Вы не осмелитесь лишить старого товарища этой привилегии.
— Хорошо, только держите его направленным на себя, — сказал Фромм.
— В прежние времена в подобной ситуации… — начал Бек, но Фромм отлично понимал, что сейчас не время для проявления сентиментальности. Он резко перебил старого генерала и предложил сделать то, что он намеревался.
Бек растерянно взглянул на свою руку с пистолетом, потом обвел прощальным взглядом своих товарищей и выстрелил себе в голову. Пуля оцарапала лоб, по лицу Бека потекла кровь. Он упал на стул, явно пребывая в состоянии шока.
По приказу Фромма два офицера попытались забрать пистолет из ослабевшей руки генерала, но Бек попросил дать ему еще один шанс уйти из жизни самому. Фромм холодно согласился.
— А сейчас, господа, — обратился он к остальным, — если хотите написать письма, у вас есть несколько минут.
Ольбрихт и Гепнер попросили по листку бумаги, чтобы написать записки женам. Штауффенберг и другие офицеры молча стояли и ждали, что будет дальше. Фромм вышел из комнаты, чтобы распорядиться о подготовке расстрельной команды. Только так он сможет оправдаться в глазах фюрера. Охранники Ремера были готовы помогать ему во всем.
Вернулся он в сопровождении офицеров батальона охраны. Оглушенный и неспособный к действиям, Бек скорчился на стуле, по его лицу медленно текла кровь. На другом стуле полулежал Штауффенберг, ослабевший от потери крови. Это нисколько не тронуло Фромма, который был преисполнен решимости очиститься от любых подозрений. Он объявил, что военный трибунал, заседание которого он только что провел, «от имени фюрера» приговорил четырех арестованных офицеров к смерти. При этом он указал на Ольбрихта, Штауффенберга, Хефтена и Мерца фон Квирнгейма. Имена Штауффенберга и Хефтена он даже не пожелал произнести вслух — только махнул в их сторону рукой. Приговор, по его словам, должен быть приведен в исполнение немедленно. Он уже приказал батальону охраны создать расстрельную команду из десяти человек.
- Битвы Третьего рейха. Воспоминания высших чинов генералитета нацистской Германии - Бэзил Лиддел Харт - Биографии и Мемуары
- Российские университеты XVIII – первой половины XIX века в контексте университетской истории Европы - Андрей Андреев - История
- Кровавое наследие - Лоэнн Гринн - Фэнтези
- Танковые сражения 1939-1945 гг. - Фридрих Вильгельм Меллентин - Биографии и Мемуары
- Фрегат «Паллада» - Гончаров Александрович - Биографии и Мемуары