Вьюга - Вениамин Рудов
- Дата:20.08.2024
- Категория: Научные и научно-популярные книги / История
- Название: Вьюга
- Автор: Вениамин Рудов
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
"Знает!" - похолодел Евдоким, но виду не показал. Внутри у него все будто спеклось. Он приготовился к худшему.
Разговор происходил в бункере, обшитом толстыми буковыми плахами. Вполнакала горела питаемая аккумулятором электрическая лампочка. На самодельном столе, стоявшем впритык к нарам и застланном солдатским одеялом, лежала карта-пятикилометровка, карандаши, резинки - куренной любил бутафорию.
- Богдана сюда! - рявкнул он в смежный отсек, отгороженный занавеской из домотканой дерюги.
"Вот и спел ты свою песенку, Евдоким!" - подумал Шматько и инстинктивно обернулся.
Вошел дюжий человек лет тридцати, смуглый, мелкоглазый, тренированно щелкнул каблуками сапог, вскинул руку, доложил о себе. Потом украдкой наколол Евдокима холодным, изучающим взглядом.
- Вот этот вас поведет! - ткнул Ягода пальцем в Шматько. - С ним как у бога за пазухой. Не первый год замужем. - И добавил, загадочно усмехнувшись: - Но пальца ему в рот не клади, друже Богдан, отхватит всю руку.
Оба не поняли, к чему были сказаны эти слова.
Страх не покидал Евдокима за ужином. Убеждение, что Ягода притворяется, а на деле готовит расправу, держалось прочно. Куренной шутил, щедро потчевал, сам пил мало. Ужинали втроем. Шматько наотрез отказался от рюмки, сославшись на головную боль и тяжелый путь впереди.
Немного отлегло от сердца потом, во время инструктажа. Напутствуя обоих, Ягода сказал, обращаясь к Евдокиму, что ему доверяется особо секретная и ответственная операция: взять с места и переправить на советскую сторону двадцать семь человек, за которых отвечает головой.
- Кто такие, куда и зачем идут, не твое дело. В случае опасности немедленно всем возвращаться. Тебе тоже.
Несколько часов изучали маршрут, сигналы связи, оповещения и даже пути отхода на случай столкновения с пограничниками.
На этот раз пронесло.
Отправились на второй день. Перед выходом Богдан разделил людей на три группы, в каждой назначил старшего, на протяжении всего пути до границы проверял, все ли на месте, словно опасался побега. Ненадолго отлучаясь на проверки, Богдан остальное время следовал сзади проводника, шаг в шаг, словно не доверял и ему, и Шматько непрестанно слышал его шаги у себя за спиной.
- ...Стреляный волк, осторожный. Не доверял ни мне, ни своим. Я это чувствовал. Недоверие его погубило. И не только его - всех.
Границу переходили поочередно - группа за группой. За каждой Евдоким возвращался; переправленных караулил Богдан.
Не переставая шел снег, принося Евдокиму успокоение. Он понимал, что было бы нелишне провериться, но много времени отняла раздельная переправа, и сейчас следовало как можно быстрее оставить пограничную зону.
- ...Или предчувствие какое, или в самом деле нас засекли, но за мной беда шла как тень, как тот Богдан, чтоб он тогда еще околел, у Ягоды в бункере!.. Я даже предложил назад возвращаться, сделать крюк, пока не выдохлись, покуда были свежие силы. Где там! Слушать не захотел, парабеллум сунул под нос.
Предчувствие Евдокима не обмануло - их засекли. Трое суток без отдыха и еды носились они по завьюженным перелескам, стараясь уйти от погони. Кружным путем вывел он группу к Корчину. Здесь парни все, как один, потребовали передышки. Богдан был вынужден согласиться, занял три крайние хаты поближе к лесу, выставил часовых. Наспех поев, повалились на пол.
- ...Как снопы... Храпака задают, аж гудит в хате. Богдан оставил меня при себе, не отпускает. А я решил: все, кончено. Сегодня последний раз в жизни границу переходил. Ставлю крест.
Лежал на полу, подстелив под себя полушубок, прислушивался к храпу. Не переставало казаться, что в противоположном конце деревни неспокойно, чудились беготня и тревожный лай собак. Хотелось спать, но не разрешал себе даже думать об отдыхе. Надо вырваться из этого пекла. Вырваться раз и навсегда - такие мысли не оставляли. Полежал часок-другой, дождался, покудова все поснули. Думаю: надо сматывать удочки. Выбираться из этой каши надобно. Свое дело я сделал, а что дальше - меня не касается, Богданово это дело. Лежу, прислушиваюсь - спят. Вытащил из-под себя полушубок, накинул на плечи, вроде по малой нужде иду на улицу. Шапку тоже беру, тихонько направляюсь к двери, а сам чувствую, будто мне кто спину буравит, ей-богу! Обернулся - точно. Богдан сидит на полу, на меня парабеллум наставил.
- Далеко собрался? - спрашивает.
- Отсюда не видно, - отвечаю. А сам дрожу: выстрелит, собака. Я их насмотрелся. И на воле был с ними, и там.
- Отвечай, когда спрашивают!
- Тебе повылазило, - говорю. - Не видишь? Или без твоего дозвола на двор нельзя?
- Нельзя, - отвечает. - Вместе пойдем. Целее будешь.
Так с пистолетом в руке и повел меня. Только через порог ступили часовой бежит, дает алярм: тревога, значит. А мы уж и сами слышим: по всему Корчину собачий брех. Тут и началось светопреставление. Всех вымело прямо на снег, под пули. Богдан разрывается от крика. "Отступать к лесу! - кричит. Бегом!" А оно не то что бегом, ползти невозможно - снег выше головы. И тогда у нас настоящий бой завязался. Богдан кое-как порядок навел, уложил нас в цепь, остреливаемся - мне Богдан пистолет отдал - и потихоньку к лесу отодвигаемся. Смалим изо всех стволов и поочередно отползаем; уже светает, а метров четыреста еще остается до леса, уже можно осмотреться. Положение наше не такое безнадежное, как показалось спервоначала. Пограничников человек девять-десять против наших двадцати восьми, при том у нас шесть ручников, у них - ни одного, и вообще, у них почти втрое меньше оружия. Богдан повеселел, сориентировался, велел разделиться на две группы: одна прикрывала отступающих к лесу, потом менялась с первой. Смекалистый парень. У меня воскресла надежда, думаю: дулю вам с маком, паночки, дай бог в лес прорваться, пока еще не поздно, потому что между нами и пограничниками разрыв большой, им наступать снизу труднее...
Случилось непредвиденное. Блеснувшая надежда померкла в считанные секунды, когда от западной окраины Корчина наперерез группе Богдана вынесся на гнедой лошади пограничник. Без седла, пригнувшись к шее коня, солдат на скаку срывал с себя автомат, не переставая колотить каблуками сапог по потным бокам гнедого, гнал его к вершине бугра.
От неожиданности все прекратили стрельбу, будто их парализовало внезапное появление всадника.
- Недоумки! - заорал Богдан. - Бейте по нему, дураки, бейте!
У Богдана был ручной пулемет. Не раздумывая, дал по всаднику длинную очередь, но промахнулся и тут же послал вторую. Лошадь на скаку грохнулась, всадник перелетел через голову.
- ...Мы радуемся. Если б тот конник перемахнул за бугор, он бы не дал никому головы поднять. Нас тогда можно брать голыми руками. А так у нас опять дорога к лесу свободная. Но только мы рано обрадовались. Стоило шевельнуться, как из-за убитого коня почалась стрельба: вжик, вжик - как осы. Двоих наших одразу поранил, одного - в живот. Тут, известно, переполох: кричит Богдан, по-страшному воет раненый. А пограничники тем часом воспользовались подмогой, вперед продвинулись и стали наседать. Тот из-за лошади нас клюет и клюет, шагу ступить не дает, те - наступают... Богдан кого по зубам, чтоб не паниковал, кого матюгом. Семерых назначил, чтоб захватить конника. Иначе крышка нам всем.
Внезапно автомат замолчал. Тишина всех поразила. Стало слышно дыхание людей, ползших в раскисшем снегу. От убитой лошади их отделяло полсотни метров.
- Быстрее, тупые бараны! - выходил из себя Богдан. - Торопитесь, олухи царя небесного, не то от вас одно воспоминание останется.
Семеро медленно подбирались к умолкшему автоматчику, опасались подвоха, и никакие угрозы Богдана не могли их заставить ползти быстрее...
Как только Пустельников израсходовал все патроны, пограничники во главе с лейтенантом бросились вперед, обрушив на нарушителей концентрированный огонь из всех видов оружия, какое у них имелось. С новой силой разгорелась стрельба, обе стороны строчили безостановочно, но теперь преимущество было за пограничниками.
...Богдан выходил из себя.
- Чего залегли, бараны?! - закричал он и в ярости дослал очередь поверх своих, принуждая ползти быстрее. - Хватайте того москаля за конем, безголовые!
Семеро - в числе их был и Шматько - поползли быстрее, наугад стреляя из автомата и матерясь на чем свет стоит. Светило солнце, снег подплывал, как весной, все вымокли, но никто сейчас об этом не думал. Евдоким проклинал себя за то, что не послушал жену: надо было не впутываться опять, а уехать с переселенцами. Теперь на тот свет отправишься. Евдоким все полз на локтях и коленках. У него ломило суставы, выворачивало их, со спины одежда была мокрой от пота. Вокруг простиралось снежное поле, а он от жажды сгорал, так ему пить хотелось, что зашершавело в горле, язык словно разбух. Под солнцем снег оседал, и Евдоким с ужасом думал, что теперь все семеро видны пограничникам, что сейчас или нескольким секундами позднее те влепят по их выпяченным задам.
- Завещание мужества - Семен Гудзенко - Биографии и Мемуары
- Молитва господня - Митрополит Вениамин - Прочая религиозная литература
- Сокровище Родины - Михаил Николаевич Волконский - Исторические приключения / Русская классическая проза
- Щит и Меч нашей Родины - Михаил Ходаренок - Политика
- Том 17. Рассказы, очерки, воспоминания 1924-1936 - Максим Горький - Русская классическая проза