Гитлерленд. Третий Рейх глазами обычных туристов - Эндрю Нагорски
- Дата:20.06.2024
- Категория: История / Публицистика
- Название: Гитлерленд. Третий Рейх глазами обычных туристов
- Автор: Эндрю Нагорски
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но, несмотря на очевидную бедность страны и антисемитизм, который Плоткин видел и про который слышал, он все-таки сомневался в способности Гитлера захватить власть – или долго удерживать её в случае захвата. Многие руководители профсоюзов полагали, что движение это уже проскочило свои лучшие времена. «Гитлеризм рассыпается, – говорил Плоткину один из них, добавляя, что коммунисты набирают популярность. – Когда гитлеровец уходит от нацистов, он идет к коммунистам, они становятся сильнее».
Плоткин решил лично взглянуть на этих нацистов. 16 декабря 1932 г. он увидел афиши, объявляющие о мероприятии в «Шпортпаласте», где должен был выступать пропагандист Йозеф Геббельс. Он пришел на час раньше, в зале была всего пара тысяч человек, хотя могло бы поместиться, по его оценкам, тысяч пятнадцать. Молодые нацисты в униформе выглядели не слишком бодро. К началу выступлений людей собралось побольше, но пустых мест все равно хватало. Первый военный марш был встречен жидкими аплодисментами. «Полное впечатление, что дух ушел, – отмечал Плоткин в своем дневнике. Хотя он высоко оценил умение Геббельса выступать, вечер не произвел на него впечатления. «И это – знаменитая немецкая угроза миру? – писал он. – Признаюсь, я разочарован… Я шел посмотреть на кита, а увидел миногу».
Другие американские евреи, бывавшие в Германии в тот период, также сомневались в реальной опасности нацистов, несмотря на все антисемитские тирады последних. Норман Корвин, молодой репортер из Массачусетса, впоследствии в эпоху радио ставший очень успешным писателем, директором и продюсером, побывал в Европе в 1931 г. В Гейдельберге он жил в мини-отеле у очень аполитичных хозяев, чей белокурый семнадцатилетний сын, однако, был убежденным нацистом. Юноша заинтересовался Корвином, который был всего на четыре года старше, и, возможно, стал первым американцем, с которым молодой немец познакомился лично. Он всюду ходил за новоприбывшим, «как верный пес», по словам последнего.
Пока они оба ходили по городу и смотрели достопримечательности, Корвин рассказывал своему спутнику о жизни в США, а немецкий подросток делился своими взглядами на будущее Германии. Нацисты, настаивал он, вернут Германии её настоящее место в мире и освободят от «загрязняющих расу». Корвин слушал, но до самого последнего дня поездки, когда они были уже в Гейдельбергском замке, не говорил новому знакомому, что он еврей. Признание было встречено молчанием, и оба они не сказали ни слова до возвращения в пансион.
Корвин уехал из Германии и был не так сильно обеспокоен случившимся, как следовало бы. Путешествуя по северной Франции, он попытался убедить одну встреченную им девушку, что её страхи о возможной новой войне не обоснованы. «Война уже не является инструментом политического воздействия», – сказал он ей.
Американские дипломаты и журналисты, базировавшиеся в Берлине, все больше интересовались человеком, возглавившим движение, о котором все говорили. В субботу 5 декабря 1931 г. посол Сэкетт встретился с Гитлером, в первый и единственный раз за свой трехлетний срок на этой должности. Он тщательно устроил все так, чтобы это не выглядело как официальная встреча с представителем оппозиции: первая встреча американского посла с Гитлером произошла за чаем, в доме Эмиля Георга фон Штаусса, поддерживавшего нацистов директора банка Deutsche Diskonto. Сэкетт, слабо говоривший по-немецки, был в сопровождении Альфреда Клифорта, первого секретаря посольства. С Гитлером были Рудольф Гесс, Герман Геринг и Путци Ганфштенгль.
Как хозяин дома, фон Штаусс первым заговорил об «удручающей» экономической ситуации в Германии – и Гитлер сразу перехватил инициативу, начав один из своих типичных монологов. Сэкетт позже заметил, что он говорил, «будто обращаясь к большой аудитории». Лидер нацистов заявил, что беды страны происходят из-за потери её колоний и территории, а также требовал пересмотра условий Версальского договора, включая возвращение Польского коридора. Он гневно отзывался о Франции, которую называл чрезмерно вооруженной, и предупреждал, что её агрессивные действия приведут к тому, что Германия таки и не выплатит свои долги – а в ином случае могла бы. Он настаивал, что боевики нацистов нужны лишь для того, «чтоб поддерживать порядок в Германии и подавлять коммунизм».
В письме государственному секретарю Генри Л. Стимсону Сэкетт отмечал, что после встречи он был в довольно нерадостных чувствах. «Гитлер произвел на меня впечатление фанатика-крестоносца, – объяснял он. – В нем есть напор и настойчивость, делающие его лидером среди тех социальных классов, что не смотрят критически на содержание его слов. У него методы оппортуниста. Он говорил с яростью, но ни разу не посмотрел мне в глаза». Многие немцы приходили к нацистам «в отчаянии из-за того, что прежние политические объединения никак не принесли облегчения тяжелым жизненным условиям». Но он предсказывал, что «если этот человек придет к власти, то сразу окажется на краю гибели – из-за внешних и внутренних проблем. Он не из тех людей, которые могут стать настоящими политиками».
Ганфштенгль оказался при Гитлере на встрече с американским послом совершенно не случайно. Этот «наполовину американец», как он любил сам о себе говорить, выпускник Гарварда, снова довольно часто оказывался теперь рука об руку с Гитлером, особенно во время встреч с американскими журналистами. Когда в 1924 г. Гитлер вышел из тюрьмы, Путци и Хелен продолжили регулярно встречаться с ним еще в течение двух лет, но в дальнейшем, в период ослабления политического влияния Гитлера, стали общаться с ним реже.
Гитлер все еще явно был увлечен Хелен. Однажды, гостя в доме Ганфштенглей, Гитлер дождался, когда Путци выйдет на время, пал на колени перед Хелен и начал говорить: «Если бы только кто-то мог позаботиться обо мне…» Как вспоминала потом Хелен, она в этот момент сидела на софе и «увидела его перед собой, положившим голову к ней на колени… он был почти как маленький мальчик». Было ли это признание в любви, как полагал позже Путци в своих мемуарах? Был ли он действительно в нее влюблен? «Я думаю, что да, – объясняла Хелен. – Я оказалась той, в кого он влюбился – так, как он способен был влюбиться».
Все эти обтекаемые формулировки Хелен вполне понятны. В конце концов, и она, и её муж задумывались – как и американские корреспонденты, и другие люди – о личной жизни Гитлера. В своих мемуарах Путци писал: «Я ощущал, что Гитлер как человек – ни рыба, ни мясо, ни птица. Ни вполне гомосексуален, ни полностью гетеросексуален… Я был совершенно уверен, что он импотент – из подавленных и мастурбирующих». Однажды Хелен спросила Гитлера:
– Почему вы не найдете себе какую-нибудь милую женщину и не женитесь?
Он ответил, что никогда не женится, потому что посвятил жизнь своей стране.
Однако, судя по свидетельствам, Гитлер – вне зависимости
- Улыбка - Рэй Брэдбери - Научная Фантастика
- The Plague Court Murders - John Carr - Прочее
- To Hold the Crown: The Story of King Henry VII and Elizabeth of York - Jean Plaidy - Прочее
- Нежный бар. История взросления, преодоления и любви - Джон Джозеф Мёрингер - Русская классическая проза
- Расколотые сны - Сидни Шелдон - Триллер