Зов пахарей - Хачик Даштенц
- Дата:19.06.2024
- Категория: Научные и научно-популярные книги / История
- Название: Зов пахарей
- Автор: Хачик Даштенц
- Просмотров:3
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дед Хонка положил книгу Арабо в корзину и подвесил под самый ердык*.
____________________* Ердык – отверстие посреди потолка, служащее одновременно окном и дымоходом.
____________________Семь дней синий дым из тахвдзорского очага окуривал книгу. На седьмой день дед Хонка спустил корзину и отнес, положил ее на камень, под которым была захоронена соха хутца Ована. На рассвете дед позвал своего сына, ткача Акопа, и внуков Симона, Давида и Мушега и, вызволив из корзины молитвенник «Кочхез», по очереди приложил его к груди каждого, после чего положил себе на грудь, и в таком положении они семь раз дошли до дремучего бора – впереди дед, за ним сын и внуки.
Потом он сорвал семь разных цветков и семь листьев с семи разных деревьев и заложил их между страницами на равном друг от друга расстоянии. Когда небо затянули облака, он дождался, пока семь раз вспыхнет молния и озарит страницы, при этом он сказал семь разных заклинаний, ему одному понятных. Последнее, что он сделал, – зашел в дом и высыпал цветы и листья из книги в огонь.
И когда книга полностью очистилась от скверны, я взял ее и поспешил к монастырю Аракелоц.
Битва в монастыре
Стояла душная осень.
Оба моих любимых героя со своими солдатами засели в монастыре Аракелоц. Багешский Али-паша с трехтысячным войском окружил монастырь, решив выловить гайдуков. И уже было несколько тяжелых сражений между горсткой гайдуков и многочисленным войском Али-паши.
Прослышал я, что из Муша парламентеры должны пойти в монастырь, и среди них священник Хесу. Поведут переговоры от имени султана с Андраником и Геворгом Чаушем. Всего парламентеров должно было быть – два высокодолжностных турецких чиновника и один армянин, известное духовное лицо.
В мирской одежде войти в монастырь было невозможно, поэтому я переоделся служкой и с молитвенником «Кочхез» под мышкой встал на дороге, по которой должны были пройти парламентеры с отцом Хесу.
Жду я, жду. Наконец парламентеры показались. Все трое на лошадях. Впереди – начальник полиции Багеша Мухти-эфенди с белым флагом в руках, за ним Мехмед-эфенди с белым платком на шее, на покрасневшем лице свежий шрам. Последним ехал архимандрит Хесу на гнедой лошадке. Хесу был мужчина крепкого сложения, на широкой груди окладистая белая борода.
– Святой отец, – обратился к нему я, – я из здешних монахов, ходил в село Татрак, чтобы разыскать там утерянный молитвенник рода Арабо. Вернулся вот, хочу войти в монастырь, но божий храм осажден.
– Идем, сын мой, идем со мной, – сказал Хесу и взял у меня молитвенник.
Я молча присоединился к парламентерам. Увы, я нашел свое старое пристанище изменившимся. Накануне резко похолодало, снег завалил вход в монастырь.
К югу от монастыря было большое гумно. Здесь я в детстве пускал голубей – они летели на колокольню. Все это пространство заполнено было сейчас вооруженными всадниками. Увидев, что осажденные не сдаются, Али-паша и его сотники привели из Муша мастеров-армян и на расстоянии двухсот шагов от ограды построили каменные баррикады, решив таранить стены монастыря.
Возле часовни парламентеры спешились. Женщина-гонец с поднятыми руками прошла в монастырь и вернулась с ответом Андраника: «Можете войти». Оставив лошадей возле часовни, три парламентера направились к монастырю.
Впереди по-прежнему вышагивал Мухти-эфенди с белым флагом в руках. За ним Мехмед-эфенди шел. Шествие замыкал отец Хесу. Я шел рядом с Хесу в одежде молодого послушника.
Со стороны монастыря послышался залп – на снег попадало несколько десятков фесок. Сидевший на дереве аскяр упал мне прямо под ноги. Сначала феска упала, потом он сам.
Монастырь Аракелоц имел два входа: одна дверь поменьше, другая – двустворчатая с аркой. Двустворчатая дверь намертво была забита. Перед малой дверью было множество искусственных заграждений, и вокруг были вырыты окопы. Девять армянских солдат защищали вход в монастырь – на каждого воина приходились три позиции. Они стреляли, быстро перебегали на другую позицию, снова стреляли, потом перебегали на третью позицию, создавая видимость большого войска. Неподалеку от них две женщины и один вооруженный священник строили новые укрепления.
Всего же осажденных было около тридцати человек, и было у них на всех про всех тридцать семь винтовок, из них две кремневки. Пули, выпущенные из тысячи вражеских винтовок, со свистом впивались в стены монастыря; в ответ летели считанные пули осажденных.
При виде белого флага в руках начальника жандармов в войске протрубили «отбой», и мы, пройдя сквозь ряды аскяров, победно приблизились к входу.
Мухти-эфенди, сняв феску, трижды поклонился монастырю и, поднявшись на цыпочки, постучал древком по маленькой двери.
– В монастырь нельзя, – послышался угрожающий голос.
– Мы от султана, парламентеры! Паша поручил нам войти в монастырь под прикрытием белого флага! – прокричал начальник жандармов.
Дверь открылась. По обе стороны входа стояла стража – четверо мужчин могучего сложения. У каждого в руке по зажженному полену, от которого они то и дело прикуривали, С усов их свисали сосульки. Вода с сосулек с шипением капала на огонь. Мухти-эфенди в ужасе попятился.
– Почему опаздывают, приказ ведь дан, – послышался голос Андраника откуда-то сверху.
– Приказ дан, да гости боятся входить, – доложил один из стражи, с головешкой в руках двигаясь к лестнице»
– Бояться нечего, пускай входят – или же скатертью дорога. Если бы мы хотели их убить, мы бы их возле часовни прикончили. Гайдук обманом человека не убивает. Откройте дверь, проведите сюда людей султана.
Исполины отвели в стороны свои факелы, и мы прошли вперед. Когда закрывали дверь, Мехмеду-эфенди по неосторожности прищемили ногу.
– Стой, ногу мне сломал! – заорал помощник начальника жандармов, с трудом вытянув ногу и поправляя белый платок на шее.
Внутри монастыря картина была не менее ужасающая. От входа и до главного зала выстроились вооруженные люди. Три великана стояли на каменной лестнице, ведущей вверх. На груди первого было написано «Гром», на груди второго – «Молния», на груди третьего – «Гроза». Сопровождающий нас стражник взял у того, кого звали Грозой, факел и повел нас к дверям, охраняемым двумя высоченными мужчинами в военной одежде. Тот, что стоял справа, прикладом открыл перед нами дверь, и мы вошли в зал.
Зал был чисто прибран, горел очаг. Вдоль противоположной стены стояло несколько десятков сундуков, сложенных друг на друга. Верхние сундуки были раскрыты, из них защитники монастыря брали пули. Возле ящиков валялись мешки с порохом и пустые гильзы.
Андраник сидел возле мешков с порохом, спиною к ящикам, в левой руке – ружье, в правой – бинокль. Лицо напряженное, взгляд решительный, но спокойный. Несколько солдат, числом более пяти, стерегли боеприпасы. Одного из них я узнал, это был марникский Похэ. Главного парламентера султана, Мухти-эфенди, охватил ужас. Сложенные друг на друга тяжелые ящики с оружием, мешки с порохом и вооруженные исполины с надменными непроницаемыми лицами. У Мухти-эфенди отнялся язык, и он чуть не выронил из рук белый флаг.
– Можете чувствовать себя в полной безопасности, – заметил Андраник.
Бешкомисер взял себя в руки и, шагнув вперед, кивнул предводителю гайдуков. Он и Мехмед-эфенди приветствовали Андраника по-турецки, а мы с отцом Хесу – по-армянски.
– Целуй, – сказал отец Хесу, протягивая Андранику руку.
– Мне еще надо подумать, целовать тебе руку или нет. А кто этот молодой служка?
– Из учеников отца Ованеса, принес молитвенник «Кочхез» в дар монастырю. Если не желаешь целовать мне руку, поцелуй хотя бы эту книгу, сын мой, – сказал Хесу, приблизив к лицу Андраника молитвенник Рыжего попа.
– Я поцелую твою руку, раз она держит этот молитвенник, святой отец, – сказал главный фидаи и поцеловал руку Хесу. Потом взглянул на меня и едва приметно улыбнулся. – А теперь садитесь, – обратился он к парламентерам.
Бешкомисер прислонил белый флаг к столу, покрытому зеленой скатертью, и занял место перед главой гайдуков. Рядом с ним сел Мехмед-эфенди, рядом с Мехмедом – архимандрит Хесу.
– Курить можно? – спросил Мухти-эфенди.
– Но только осторожно, рядом наш арсенал.
Один из воинов подбежал к печке и голой рукой выхватил горящий уголек.
– Господи, чувяком возьми, чувяком! – воскликнул начальник жандармов со своего места.
Солдат с угольком в руках подошел к нам и дал всем прикурить. Мухти-эфенди снова начало трясти от страха.
– Господа, военный совет защитников монастыря поручил вести переговоры мне, – сказал Андраник. – Кто уполномочен говорить от имени султана?..
Глава жандармов рукою указал на Мехмеда-эфенди. Мехмед встал и, придав лицу суровое выражение, обратился к Андранику со следующей речью:
- Две смерти - Петр Краснов - Русская классическая проза
- Армянские предания - Народное творчество (Фольклор) - Культурология
- Килиманджаро. С женщиной в горы. В горы после пятидесяти… - Валерий Лаврусь - Русская современная проза
- Сражение года: оборона Саур-Могилы - Евгений Норин - Публицистика
- Исторический материализм - Герман Гортер - Политика