Злая корча. Книга 1. Невидимый огонь смерти - Денис Абсентис
- Дата:05.11.2024
- Категория: Научные и научно-популярные книги / История
- Название: Злая корча. Книга 1. Невидимый огонь смерти
- Автор: Денис Абсентис
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 7
Рыцари кладбищ
Посмотрите на воронов: они не сеют, не жнут; нет у них ни хранилищ, ни житниц, и Бог питает их; сколько же вы лучше птиц?
Евангелие от Луки, 12:24Гуго де Пейн основал свой орден «бедных рыцарей Христа и храма Соломона» (по месту проживания рыцарей в прежней арабской мечети аль-Акса на месте храма Соломона) в Иерусалиме примерно в 1120 году. Повод к созданию охранного ордена был прозрачен:
И в то время как все на свете сословия, богатые и бедные, девушки и юноши, старики и дети торопились к Иерусалиму, дабы посетить святые места, разбойники и воры наводнили дороги и захватывали паломников, грабя великое множество и убивая многих из них[145].
Но в отсутствие пугающих стимулов паломники текли неспешным ручейком и развиваться у храмовников возможности не было. Можно было только заработать себе на пропитание, а серьезно разбогатеть — нет. Около девяти лет орден влачил жалкое существование, количество членов как было девять рыцарей, так и оставалось, или же увеличилось ненамного (по разным источникам и даты, и количество рыцарей слегка варьируются, но здесь это не особенно важно). Хронист Фульхерий Шартрский, живший примерно до 1127 года в Иерусалиме, о существовании ордена тамплиеров нигде не упоминает. Орден госпитальеров, основанный в Иерусалиме торговцами из Амальфи, занимался приемом паломников еще задолго до первого крестового похода, и конкуренцию ему было не составить. Большая часть пилигримов к тому же уходила к антонитам на Путь св. Иакова в Компостелу. На Святой земле паломников для раскрутки серьезного бизнеса было недостаточно. Не хватало там и воинов. Короли и князья на Востоке старались восполнять нехватку собственных воинских ресурсов тем, что дополнительно к рыцарям-вассалам вербовали наемников из числа пилигримов. Хотя платить им приходилось дорого, рыцари-пилигримы не намного увеличивали обороноспособность франкских государств, поскольку оставались в Палестине на короткое время. Изменить ситуацию мог только очередной сильный мор в Европе, который повлиял бы на количество паломников. Нужен был страх, который заставит их двинуться в путь. Но спорынья в Европе затаилась, и «священный огонь» только тлел, не вспыхивая десятками тысяч смертей — совсем не так, как привык Гуго, зная не понаслышке эффект постоянных эпидемий перед первым крестовым походом. Вспышка 1125 года была достаточно серьезной, но ее не хватило. Только через восемь лет с момента основания маленького иерусалимского ордена «во Франции случилась необычайно серьезная эпидемия в 1128 и 1129 гг. после нескольких лет голода»[146]. Тут же и был созван собор в Труа:
Итак, ко всеобщей радости и всеобщему братству, молитвами магистра Гуго де Пейна, коим милостью Божией положено начало вышеназванному рыцарству, мы собрались в Труа из разных провинций по ту сторону гор на праздник господина нашего святого Илария в год от Воплощения Христова 1128, в девятую годовщину возникновения вышеупомянутого рыцарства. И об обычае и установлении рыцарского ордена мы услышали на общем капитуле из уст названного магистра, брата Гуго де Пейна[147].
Вот в этом приведенном Марион Мельвиль тексте, взятом ею из источника XIX века, и кроется подвох, долго мешавший заметить связь создания ордена с эпидемией. Дело в том, что эта книга Мельвиль, на которую часто ссылаются, была написана шестьдесят лет назад (есть издание 1951 года), когда ошибка с 1128 годом была еще не вскрыта (в российском издании 2006 года, несмотря на заявленное научное редактирование, ошибка также не замечена, и примечания редакции по этому поводу отсутствуют). Но в 1988 году Рудольф Хистанд (Rudolf Hiestand) показал, что в то время во Франции год обычно начинался с 25 марта (при этом в Суассоне, например, год начинался 25 декабря), и январь 1128 года по мартовскому стилю является на самом деле январем 1129 года по стилю январскому. Определение правильного года собора сняло и некоторые нестыковки, смущавшие исследователей ранее, как отмечал Барбер[148]. Но среди этих «смущавших исследователей нестыковок» не было утерянной связи с огнем св. Антония — о ней просто никто не задумался. А стоило бы обратить внимание на то, что собор, давший зеленый свет храмовникам, прошел в самый разгар эпидемии эрготизма, идущей с осени 1128 года (датировка эпидемий валидна при любом стиле, даже если месяц не указан, ибо начинаются они после летней страды). Тогда будет нетрудно понять, что собор был созван именно в это время не случайно, а был эпидемией де-факто и вызван. Одобренный на соборе орден ожидал невиданный и быстрый успех, который по день сегодняшний историки, даже зная уже про ошибку с годом, объяснить затрудняются.
В начале 1128 или, согласно последним научным данным, в январе 1129 года в Труа был проведен собор, после которого тамплиеры получили официальное признание папы. Святой Бернар являлся одной из ключевых фигур, оказавших помощь в организации ордена тамплиеров как монахов-воинов — совершенно новой концепции для средневекового христианского мира.
Можно только гадать, каким образом такому крошечному ордену из всего девяти членов не только удалось получить официальное папское признание, но и разрастись в геометрической прогрессии в течение последующего десятилетия, или около того, и стать одним из самых богатых и самых эффективных орденов в истории[149].
Вопреки мнению процитированного историка-медиевиста Карен Роллс, не так уж сложно предположить, чем в действительности было вызвано успешное развитие ордена. К новоиспеченному ордену присоединялось множество добровольцев, ему делались богатые подношения. Откуда такое расположение церкви и такой успех в наборе рыцарей, о котором любят упоминать все писатели, рассказывающие о тамплиерах? Гуго де Пейн «вернулся в Иерусалим с целой армией, набранной на Западе» — пишет Луи Шарпантье. «Один из летописцев утверждает — по-видимому, несколько преувеличивая, — что в ходе этого европейского визита Гуго сумел набрать больше добровольцев, чем сам папа Урбан II при организации 1-го Крестового похода. Как и тридцать с лишним лет назад, многие франкские дворяне продавали свои поместья или брали деньги взаем, чтобы присоединиться к магистру и отправиться на Ближний Восток», — вторит ему Пол Рид. Это знает каждый, кто любил читать книги о тамплиерах. Такое быстрое развитие ордена традиционно считается некой загадкой. Но есть ли она? Ничего таинственного здесь как раз не видно. Если в первый крестовый поход сорвались десятки тысяч людей, лишь бы только убежать от нищеты и ужаса «священного огня», то в 1128–29 годах, когда разразилась еще более сильная эпидемия, чем в 1095–96, разве у них не было той же мотивации? Просто в первый раз нашелся хронист Эккехард из Ауры, который пальцем ткнул в этот факт: «франков легко можно было уговорить покинуть свои деревни», потому что эпидемия эрготизма их «до отчаяния в самой жизни напугала»[150], а в 1129 году такого наблюдательного хрониста не нашлось. Создается впечатление, что пропала бы рукопись Эккехарда, так и первый крестовый поход никто бы с «огненной чумой» до сих пор не связывал. Как будто не самоочевидно желание людей бежать из гиблого места в святое, где, по слухам, излечиваются. И заметим, по слухам частично достоверным, ибо реально были и вылечившиеся вследствие смены питания. На этом все паломничество и держалось. Один из серьезных источников дохода церкви.
Сейчас нам трудно представить тот суеверный дикий ужас, владевший населением Франции во время этих эпидемий. «Вопя и стеная, люди в корчах падали на улицах. Многие, сидящие за столами, вдруг вскакивали и начинали кататься по всей комнате, подобно колесам, другие валились с пеной у рта в эпилептических конвульсиях, третьих рвало, и у них проявлялись признаки внезапного безумия. Многие из них кричали, „Огонь! Я горю!“ Вот как это происходило. Те, кто не выздоравливал сразу, казалось, горели заживо. Это был „invisibilis ignis, carnem ab ossibus separans et consumens [невидимый огонь, который отделял плоть от костей и поедал ее]“, — писал летописец. „Cum intolerabili cruciatu“ с невыносимой, мучительной болью погибали мужчины, женщины и дети. В городе Лиможе каждый дом напоминал костер, в котором день и ночь сжигались жертвы. Повсюду крики, горящие без видимого огня члены людей. Сначала у них чернели пальцы на ногах, затем разрывались пальцы на руках, руки и ноги тряслись в конвульсиях и отваливались. „Tamen desiderantibus mortem tantum remedium denegabatur [однако, последнего утешения не получали те, кто жаждал смерти], „donec celer ignis invadat membra vitalia [пока дух самой жизни не подвергся нападению огня]“, — писал летописец Гуго Фарсит. — „Ignis hic tanto frigore glaciali perfundit miserabiles, ut nullis remediis possint calefieri [примечательно, что этот огонь пронизывал несчастных людей таким холодом, что уже ничто не могло согреть их]“. Horrendissimus ululatus, ужасный рев боли был слышен на многие мили, и неописуемый смрад стоял неделями на улицах. Сам порядок природы был опрокинут. Ад, казалось, вырвался из глубин земли, сжигая людей в невидимом огне, природа которого была сходной с природой льда. Заразный мор был известен и ранее. Но этот не был таким. Те, кто сносил тысячи гниющих и скрюченных тел к яме, где их сваливали все вместе, оставались здоровы. С другой стороны, в деревнях, где ранее не было никаких смертельных случаев, все население вдруг умирало за один день», — так попытался описать эпидемию полузабытый ныне писатель Генрих Яков в своей книге об истории хлеба[151].
- Железный воин - Graham Mc Neill - Боевая фантастика
- Мор, ученик Смерти - Пратчетт Терри - Иностранное фэнтези
- Невидимый (Invisible) - Пол Остер - Современная проза
- Улыбка - Рэй Брэдбери - Научная Фантастика
- Под другим углом. Рассказы о том как все было на самом деле - Денис Абсентис - Современная проза