Западное приграничье. Политбюро ЦК ВКП(б) и отношения СССР с западными соседними государствами, 1928–1934 - Олег Кен
- Дата:20.06.2024
- Категория: Научные и научно-популярные книги / История
- Название: Западное приграничье. Политбюро ЦК ВКП(б) и отношения СССР с западными соседними государствами, 1928–1934
- Автор: Олег Кен
- Просмотров:1
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Непосредственным толчком к принятию Политбюро рассматриваемого постановления явились события конца августа 1931 г., когда крестьяне восточных воеводств Польши стали «массами» переходить польско-советскую границу[1832]. Первое сообщение на эту тему появилось на страницах «Правды» 23 августа[1833]. Спустя неделю, в тот же день, когда было принято рассматриваемое решение Политбюро, «Правда» опубликовала новый материал[1834]. На этот раз в числе участников «массовых переходов» советско-польской границы были названы крестьяне и безработные. Комментируя это сообщение, заместитель министра иностранных дел Ю. Бек объяснял переход батраков на территорию СССР обещаниями «советских агентов» обеспечить их работой. По его утверждению, советская сторона сильно преувеличивала число перебежчиков; оно, якобы, составляло несколько десятков человек, и «столько же перешло недавно в Польшу, спасаясь от большевистской тирании»[1835].
Проверочный пункт (карантин) для перебежчиков ОГПУ разместило на территории закрытого Саровского монастыря. Помимо поляков (составлявших подавляющее число его новых обитателей) и финнов, в нем содержались незначительное число эстонцев, литовцев, латышей. Прошедшие проверку отправлялись, как правило, на стройки и лесозаготовки в восточной части СССР; согласно сообщению НКИД в варшавское полпредство, прибывшие в августе-сентябре 1931 г. перебежчики из Польши были направлены в колхозы и совхозы[1836], тогда как многие финские перебежчики направлялись обычно на стройки Северо-Запада (Свирьстрой, Невская Дубровка, Кондопожский комбинат, строительство административного здания ОГПУ в Ленинграде («Большой дом») и др.), а также на лесозаготовки[1837]. Сведений об участии в подготовке этого решения Политбюро каких-либо органов (кроме ОГПУ СССР и ИККИ), а также Сталина и Молотова собрать не удалось.
Неясно также, было ли связано решение воздержаться от эксплуатации в пропагандистских целях фактов массового перехода польско-советской границы исключительно с приведенными в тексте резолюции соображениями, или же оно принималось с учетом начинавшейся в высшем руководстве страны дискуссии об отношении к польской инициативе заключения с СССР пакта о ненападении, иными аспектами взаимоотношений с Францией и Польшей. В целом советские власти не только не поощряли попыток нелегального перехода в СССР, но и считали полезным распространение сведений о тяжелой участи перебежчиков в СССР (значительная часть перешедших границу пыталась позднее нелегально вернуться на родину, некоторым это удавалось). Член Коллегии НКИД выражал надежду, что принятые в начале 30-х гг. дополнительные меры ослабят приток безработных, отчаявшихся людей в Советский Союз: «Несомненно, широко известный в Финляндии факт, что значительное количество прежних перебежчиков заключено у нас в концентрационные лагери, отобьет, конечно, у многих охоту нелегально переходить через нашу границу»[1838].
28 января 1932 г.
19. – Вопросы ОГПУ (ПБ от 23.1.-32 г., пр. № 85, п. 14) (т. Акулов).
[…]
в) «Украинский Народный Центр» судить как контр-революционную организацию, выше 6 лет не давать, несколько человек, в том числе Грушевского, а также и коммунистов, освободить от приговора.
Протокол № 86 (особый) заседания Политбюро ЦК ВКП(б) – от 28.1.1931. – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 11. Л. 161.
«Дело» «Украинского Народного Центра» было инициировано ОГПУ в 1931 г. В ходе следствия был арестован классик украинской исторической науки М. Грушевский, в 1924 г. вернувшийся в СССР и избранный действительным членом ВУАН и АН СССР. Первоначально предполагалось превратить Грушевского в одного из главных обвиняемых, однако, в том же 1931 г. он был выпущен из-под стражи, хотя «дело» прекращено не было. Уникальная формулировка Политбюро («освободить от приговора») указывает, что осуждение Грушевского перестало рассматриваться как политически целесообразное.
В августе 1933 г. академик Грушевский направил на имя В.В. Куйбышева письмо с просьбой о прекращении преследования его ближайших сотрудников и родственников и его самого. Пересылая это письмо члену Политбюро, Ломов прибег к политической аргументации, чтобы доказать желательность благосклонного отношения к излагавшейся в нем просьбе. «Я считаю, что при гитлеровской ставке на Украину, – писал он, – нам нужно некоторые имена в национально-украинск[ом] движении держать наготове. Грушевский – крупное имя. Вряд ли его стоит окончательно забивать в землю, он, безусловно, пригодиться в нужную минуту»[1839]. Вероятно, эти соображения были учтены политическим руководством СССР, поскольку в том же месяце «дело» Грушевского было закрыто.
Другие поставленные перед Политбюро 23 и 28 января «вопросы ОГПУ» относились к процессу «Трудовой крестьянской партии».
16 марта 1932 г.
Опросом членов Политбюро
80/49. – Вопрос т. Чубаря.
Утвердить годовую смету на закордонную работу УССР в размере 45 тыс. долларов.
Выписки посланы: т.т. Чубарю, Гринько.
Протокол № 92 (особый) заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 16.3.1931. – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 12. Л. 6.
1 апреля 1932 г.
25. – О беженцах (т.т. Молотов, Акулов, Литвинов).
Поручить т.т. Крестинскому и Акулову дать в «Известиях» статейку в духе состоявшегося обмена мнений.
Выписки посланы: т. Крестинскому, т. Акулову.
Протокол № 94 (особый) заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 1.4.1932. – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 12. Л. 35.
Насколько удалось установить, инициатива проведения газетной кампании против Румынии принадлежала уроженцу Бессарабии, опытному журналисту и аналитику Д.Г. Штерну, в начале 1932 г. ставшему заведующим 2-м Западным отделом НКИД СССР. Его предложения были изложены в докладной записке Крестинскому, которую тот, в общем, солидаризировавшись с мнением своего протеже, направил Генеральному секретарю ЦК ВКП(б)[1840]. В записке Штерна указывалось на поднявшуюся с начала марта волну сообщений в румынской печати о массовом бегстве молдавских и украинских крестьян на правый берег Днестра и расстреле советскими пограничниками сотен таких перебежчиков. Штерн предлагал дать резкий отпор этим утверждениям и ввести в советский пропагандистский оборот факты перехода румынских подданных в АМССР, число которых с января 1932 г. значительно возросло.
Причины, по которым Политбюро вместо первого заместителя наркома по иностранным делам заслушало трех докладчиков, и в чем состояла позиция каждого из них, выяснить не удалось. Непосредственное участие Литвинова в рассмотрении этого вопроса могло быть вызвано тем, что он затрагивал советскую тактическую линию в отношении дальнейших переговоров с Румынией о пакте ненападения[1841], которые находились под личным контролем наркома. Столь же объяснимо привлечение к делу «о беженцах» заместителя председателя ОГПУ Акулова, тогда как роль Председателя СНК СССР в качестве первого докладчика не поддается определению. Возможно, столь развернутое рассмотрение в Политбюро вопроса, которому внесший его в ЦК Крестинский не придавал существенного значения, было вызвано его комплексностью и разногласиями, выявившимися при предварительном обсуждении.
Принятое решение несло на себе отпечаток компромисса: в результате «обмена мнениями» предложения Крестинского-Штерна о серьезном пропагандистском отпоре румынам свелись в публикации «статейки». Основной акцент в ней был сделан на подрывной деятельности румынских специальных служб в Молдавской советской автономии. «Новая бешеная кампания клеветы» изображалась как заключительная часть операции разведывательного отделения румынского генштаба и сигуранцы, перебросивших через Днестр «десятки агентов-провокаторов, которые провели вербовочную работу среди кулацких элементов АМ ССР». В частности, «в Олонештском лесу была организована небольшая группа, составленная из кулаков, завербованных в 3 румынских селах, причем сопровождавшие перебежчиков румынские агенты стреляли в советских пограничников, пытавшихся задержать перебегавших кулаков». Таким образом, выступление «Известий» косвенно подтверждало некоторые факты опровергаемых «днестровских ужасов» – бегство в Румынию групп крестьян и стрельба по ним погранохраны ОГПУ. О беженцах из Бессарабии на территорию СССР упоминалось лишь вскользь[1842]. Эта «статейка», как и предписывалось Политбюро, оказалась изолированным выступлением на тему беженцев: «Правда» ограничилась глухим упоминанием о «гнуснейших вымыслах о советской Молдавии», а «Известия» развивали тезис о бедственном положении румынских крестьян[1843].
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Исторические кладбища Санкт-Петербурга - Александр Кобак - История
- В защиту науки (Бюллетень 1) - Комиссия по борьбе с фальсификацией научных исследований РАН - Прочая документальная литература
- Язык программирования C++. Пятое издание - Стенли Липпман - Программирование
- Великий князь Николай Николаевич - Юрий Данилов - Биографии и Мемуары