Hюрнбергский процесс. Сборник материалов в 8 т. Т. 8 (1999) - Лебедева Н.С.
- Дата:28.08.2024
- Категория: Научные и научно-популярные книги / История
- Название: Hюрнбергский процесс. Сборник материалов в 8 т. Т. 8 (1999)
- Автор: Лебедева Н.С.
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
1. Консолидация долга с помощью иностранных займов, но в этих займах нацистской Германии, которая была уже вооружена сверх меры, ей отказывали.
2. Инфляция, подобная инфляции 1923 года, и это означало бы гибель режима.
3. Война.
Расчеты, произведенные членом французской делегации Ш. Жертоффером (доклад о расчетах прилагается), вскрыли масштабы операции по перевооружению, которая финансировалась Шахтом за период до 31 декабря 1938 года. Не следует забывать, что Гитлер в письме к Шахту от 19 января 1939 г. писал: «Ваше имя для нас всегда и прежде всего будет связано с первым этапом национального перевооружения» (ЕС-397). С 1 апреля 1935 г. по 31 декабря 1938 г. расходы Германии на вооружение, о которых нам известно, возросли до 345 миллиардов 415 миллионов франков. За то же самое время Франция израсходовала лишь 35 миллиардов 964 миллиона франков.
Расхождение между этими суммами ясно свидетельствует о цели, которую преследовал Шахт. Это было делом Шахта и только его одного. То же соотношение существовало в 1940 году на полях сражения во Франции, где одной французской бронетанковой дивизии противостояло 10 германских.
Уход Шахта из рейхсбанка и из министерства экономики ни в коей мере не может быть истолкован в его пользу. Между Герингом и им возникли трения по вопросу о проведении четырехлетнего плана. Шахт не хотел находиться в подчинении у Геринга. Ои вышел в отставку с поста министра экономики 26 ноября 1937 г., но продолжал оставаться президентом рейхсбанка и министром без портфеля. 7 января 1939 г. он вручил Гитлеру меморандум, в котором сообщал, что имеющееся в обращении количество мефо-векселей по его вине создает угрозу инфляции. Оставаться в Рейхсбанке ему было невозможно по техническим причинам, следовательно, его уход был вызван не политическими соображениями, а соображениями, связанными с организацией экономики. К тому же он продолжал оставаться министром без портфеля. Он ушел в отставку с этой должности лишь в январе 1943 года, во время разгрома немцев под Сталинградом, в то время, когда нацистский партийно-государственный аппарат и рейх начали трещать по швам. Несомненно то, что в это время он уже не мог быть полезен. Но также очевидно и то, что он мог стать снова полезен позднее в качестве посредника для заключения компромиссного мира.
Объясняются ли его дальнейшие политические неприятности интригами советников Гитлера, интригами, которые мы теперь легко можем себе вообразить, или эти политические неприятности были следствием проявлявшегося Шахтом макиавеллизма, либо ему просто не повезло?
Какое значение имеет все это, когда речь идет о человеке, который сумел сгруппировать вокруг себя все пангерманские финансовые и промышленные силы, чтобы подвести их к Гитлеру и дать ему возможность захватить власть, о человеке, который своим присутствием внушал доверие к нацистской Германии, о человеке, который сумел своим финансовым искусством обеспечить Германии самую мощную в то время военную машину, человеке, который позволил партийно-государственной машине устремиться на завоевание жизненного пространства? Этот человек был одним из лиц, которые несут главную ответственность за преступную деятельность партийно-государственного аппарата.
Его финансовые способности были способностями нацистского государства, его участие в преступлении этого государства не вызывает сомнения. Это участие имеет основополагающее значение. Он полностью виновен и несет ответственность в полной мере.
Что касается последнего приближенного Гитлера — Бормана, то нам известно, что он взял на себя истребление евреев.
Говорить больше не имело бы смысла.
На этом я заканчиваю изложение вопроса об индивидуальной ответственности каждого подсудимого, но не потому, что эта тема исчерпана, а потому, что время, которое Трибунал отводит каждому представителю обвинения для обвинительной речи, позволяет нам лишь наметить тезисы выступления, заслуживающего того, чтобы быть систематически изложенным. Примеры, иллюстрирующие наши тезисы, могут быть умножены. Все факты, которые в продолжение девяти месяцев были сообщены представителями четырех делегаций, свободно могут быть включены в наш план, и уже это одно показывает, что наша логика безупречна и что наши выводы полностью соответствуют действительному положению вещей.
Итак, мы считаем, что доказательства представлены и что все подсудимые принимали участие в совершении преступлений Германского государства. Мы считаем, что все эти лица были действительно связаны стремлением к одной политической цели, что все они тем или иным образом участвовали в совершении наиболее тяжкого преступления — геноцида, содействовали истреблению рас и народов, гибель которых дела бы им возможность завладеть так называемым жизненным пространством, которое они считали необходимым для германской расы.
Мы заслушали возражения защиты. С наибольшей силой они были изложены доктором Зейдлем (стр. 25 его защитительной речи по делу Франка): «Действующие законы исходят из основного положения, которое гласит, что субъектом преступления в международном праве является лишь суверенное государство, а не отдельные лица...». В заключение он отрицает Ваше право судить этих людей.
Начнем с того, что ни один из подсудимых не был тем «отдельным лицом», о котором говорит доктор Зейдль. Мы полагаем, что доказали наличие сотрудничества между ними и единодушия, подкрепленных действиями партии, которые существовали помимо связи между министрами и руководителями управлений, имеющейся во всех демократических странах. Заметим также, что совести претило бы сохранение безнаказанными людей, которые поставили на службу этому единому целому — «государству» свой ум и свою волю, чтобы использовать мощь и материальные возможности государства для того, чтобы, как это имеет место в данном случае, умерщвлять миллионы человеческих существ, проводя в жизнь задолго до этого преднамеренно задуманную преступную политику. Суверенность государства, которой прикрывались эти люди, была лишь маской. Снимите эту маску — за ней скрывается ответственность человека.
Господину Зейдлю это так же известно, как и нам. Но он утверждает: «Таково действующее международное право».
Какое уважение он проявляет к этому действующему праву, но сколь удивительно звучат в его устах следующие далее слова, когда он, спустя немного времени, рассматривает Гаагские конвенции 1907 года, которые, как мы заметим, не были денонсированы ни одним из подписавших их государств, даже Германией, и учтиво подчеркивает, что положения этих Конвенций, основанные на практике войн XIX века, не имеют силы в XX веке. Современные войны якобы решительно вышли за рамки, предусмотренные Гаагскими конвенциями.
Так он заявляет:
«Положения Гаагской конвенции, касающиеся ведения сухопутной войны, даже в самом широком их толковании, даже адаптируя их соответствующим образом, при данных обстоятельствах, неприемлемы для того, чтобы с их помощью сформулировать индивидуальную уголовную ответственность».
Итак, для доктора Зейдля международное право находится в статике, когда он полагает, что таким образом ему удастся извлечь из него благоприятные выводы, если же это право осуждает его подзащитного, он предпочитает считать, что такое право все еще находится в процессе эволюции.
Подобная диалектика, в интересах которой используются ложные умозаключения, создает видимость правдоподобия. Гос-подин Зейдль ловок в софистике, но он не сумеет убедить никого.
Едва ли можно говорить об иммунитете руководителей государства и их аппарата, если допустить, что этот иммунитет является субъектом положений и ограничительных норм обычного права, конвенций и международного права. Этот иммунитет становится нетерпимым с того момента, как они перестают считаться со всеми нормами и когда давление со стороны сознания мировой общественности порождает новое развитие в международном обычном праве с целью противостоять указанным явлениям. Я уже говорил об этом при завершении своего выступления в феврале; нет надобности вновь возвращаться к этим вопросам. Достаточно добавить, что Устав от 8 августа 1945 г., принявший во внимание работу различных комиссий по военным преступлениям, функционировавших с 1940 г. вплоть до капитуляции, подтвердил выводы француза г-на Лапраделя, являвшегося членом Комиссии по ответственности за войну, созданной в 1919 г. Подсудимые предстали перед Вами в результате деяний, совершенных ими от имени Германского государства. И если есть необходимость, чтобы закон подкрепил силу обычая, то Лондонский устав, составленный на основании обычного права, пребывающего в стадии формирования, обосновал тем самым правомерность проводимого нами расследования ответственности подсудимых за преступления, совершенные Германским государством. Фактически статья 6 Устава касается только преступлений, совершенных от имени государства.
- Битвы Третьего рейха. Воспоминания высших чинов генералитета нацистской Германии - Бэзил Лиддел Харт - Биографии и Мемуары
- Нюрнбергский процесс, сборник материалов - Константин Горшенин - История
- Улыбка - Рэй Брэдбери - Научная Фантастика
- Puto auferre - Селмус Ист - Городская фантастика / Прочие приключения / Фэнтези
- И грянул гром… (Том 4-й дополнительный) - Вашингтон Ирвинг - Научная Фантастика