Форма входа
0/0
География гениальности: Где и почему рождаются великие идеи - Эрик Вейнер
- Дата:26.09.2024
- Категория: Научные и научно-популярные книги / Образовательная литература
- Название: География гениальности: Где и почему рождаются великие идеи
- Автор: Эрик Вейнер
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Уважаемые читатели!
Тут можно читать бесплатно География гениальности: Где и почему рождаются великие идеи - Эрик Вейнер. Жанр: Образовательная литература. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн книги без регистрации и SMS на сайте Knigi-online.info (книги онлайн) или прочесть краткое содержание, описание, предисловие (аннотацию) от автора и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Описание онлайн-книги География гениальности: Где и почему рождаются великие идеи - Эрик Вейнер:
Любознательный ученый и пытливый исследователь Эрик Вейнер пускается в путешествие по странам и столетиям, чтобы выяснить, почему в некоторых местах в разные эпохи расцветал творческий гений. По ходу дела он узнает, как гениям благоприятствуют неразбериха и хаос, отчего нам хорошо думается во время ходьбы, чем устрицы помогли шотландскому Просвещению и почему без чумы не началось бы Возрождение. Вейнер ходит по тем же дорогам, что и древние афиняне, современники династии Сун и обитатели нынешней Кремниевой долины, спрашивая себя, что витает в воздухе этих мест и можем ли мы повторить это там, где проживаем сами?
Читем онлайн География гениальности: Где и почему рождаются великие идеи - Эрик Вейнер
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Каждому Возрождению нужен человек Возрождения. Во Флоренции им был Леонардо, а в Эдинбурге Дэвид Юм. В Калькутте же – Рабиндранат Тагор, поэт, писатель, драматург, общественный деятель и нобелевский лауреат. Он воплотил в себе весь цвет Бенгальского Возрождения. Впрочем, при всей его многосторонности под конец жизни он обобщил ее в двух словах: «Я – поэт». Все остальное было для него вторично. Это указывает на очевидную, но важную черту людей, живущих творческой жизнью: они видят в себе творцов и не боятся это признать. «Я – математик», – провозглашал Норберт Винер в названии своей автобиографии. Гертруда Стайн пошла на шаг дальше и смело объявила: «Я – гений!»
В наши дни Тагора в Калькутте не столько читают, сколько почитают. Его образ – неизменно с длинной волнистой бородой и умными, морщинистыми глазами – ждет нас буквально повсюду. Его песни льются из репродукторов на перекрестках. В книжных магазинах его произведениям отведены целые разделы. «Как же вы не читали Тагора?» – удивляются мои знакомые. Мне цитируют знаменитые слова Йейтса: прочесть одну строчку Тагора – значит «забыть все беды мира». Есть два вида гениев. Одни помогают нам понять мир, другие – забыть его. Тагору удавалось и то и другое.
Произведения Тагора непреходящи, что как раз отличает гениев. В нем нет ничего вчерашнего. Однажды я вхожу в музыкальный магазин и застываю, пораженный. Мало того, что на планете, оказывается, еще остался такой магазин – так он еще и наполнен песнями Тагора. Его музыке посвящены целые ряды. Это все равно, как если бы в США сохранились музыкальные магазины, а главное место в них занимал Гершвин. Если гения можно опознать по неувядаемости славы, то Тагор точно гений. Один популярный музыкант говорит мне за чашкой кофе: «Тагор – самая современная форма музыки. Современнее его никого нет: можно пойти в туалет и напевать его песню. Можно сесть в автобус и напевать его песню. Люди так и поступают».
Золотой век подобен супермаркету: выбирай – не хочу. А что ты выберешь, уже зависит от тебя. Покупка в супермаркете не гарантирует изысканной трапезы, но делает ее возможной. К тому моменту, когда Тагор стал взрослым, основы Бенгальского Возрождения уже были заложены. «Супермаркет» открылся. Тагор стал в нем частым и творческим покупателем. Узость была чужда ему, как и многим гениям. Он черпал вдохновение всюду, где мог: в буддизме, классическом санскрите, английской литературе, суфизме и даже у баулов – странствующих певцов, которые скитались от деревни к деревне. Гений Тагора был гением синтеза.
Желая больше узнать о Тагоре, я отправляюсь в его родовое имение Джорасанко. С удовольствием обнаруживаю, что атмосфера времени не исчезла. Здание из красного песчаника выглядит несколько изношенным, но в целом таким же, каким было при Тагоре.
Вхожу, снимаю, согласно инструкции, туфли – священная земля! – и меня приветствует лучезарная Индрани Гхош, смотрительница музея Тагора. Это крупная женщина, чья улыбка хорошо согласуется и с полнотой, и с бордовым бинди на лбу. Ее кабинет с виду тоже допотопен. Старые шкафчики для документов, маломощный и шумный потолочный вентилятор, потрепанные стулья из ротанговой пальмы – все это освещено тем бледным флюоресцентным светом, который можно найти в офисах индийских чиновников и шотландских ученых.
Неудивительно, что она поклонница Тагора:
– Уж не знаю, существуют ли боги и богини, но Тагор существовал. И для меня он как бог.
Некоторое время мы сидим в молчании.
– Вы ведь хотите услышать сердцебиение города Тагора, я правильно понимаю?
Да, правильно.
Тогда, говорит она, я не ошибся местом. Именно здесь Тагор рос. Кстати, в детстве он испытывал одновременно одиночество и постоянный приток впечатлений. Будучи младшим из пятнадцати детей, Тагор был постоянно окружен хаосом и культурой – и на улицах, и дома. Подумать только: кругом босые и шальные маленькие Тагоры…
Да, это было буйное и бурное время. Годами позже Тагор напишет: «Оглядываясь назад, на свое детство, я понимаю, что чаще всего меня посещала мысль, что я окружен тайной». Эта тайна, как и сопутствующий хаос, одновременно возбуждала и воодушевляла его.
Хаос. Зачастую это слово ошибочно используется как синоним «анархии». «Что за хаос!» – возмущаемся мы, зайдя в комнату взрослеющей дочери. Можем назвать хаотичным и свой внутренний мир. Но мы полагаем, что хаос плох и что от него надо избавляться любой ценой.
А что, если мы ошибаемся? Что, если ничего худого в хаосе нет? Что, если он способствует творческим прорывам?
В первый момент звучит дико. Разве творческие люди не доискиваются возможности сдержать хаос и нащупать «форму, которая позволит беспорядку улечься», как сказал Сэмюэл Бекетт? Все верно, но иногда они ищут и хаоса, а если не находят, то создают его. Хаос на письменном столе Бетховена… Хаос в личной жизни Эйнштейна… Одним словом, хаос рукотворный. Творческим людям известно: произвольность – слишком важная вещь, чтобы оставлять ее воле случая.
Жажда хаоса, а не только порядка глубоко укоренена в нас и, по некоторым данным, тесно связана со строением нервной системы. Много лет назад невролог Уолтер Фримен провел любопытный эксперимент: выяснил, как мозг реагирует на новые запахи. Он прикреплял электроды к голове кроликов, а затем давал им почувствовать различные запахи, частью знакомые, а частью нет. Сталкиваясь с новым и неизвестным запахом, мозг кроликов входил в состояние, которое Фримен называет: «Я не знаю». Этот источник хаоса позволяет мозгу «избегать всех видов деятельности, усвоенных ранее, и вырабатывать новый вид».
Фримен заключает: хаотические состояния нужны мозгу, чтобы обработать новую информацию (в данном случае – новые запахи). «Без хаотического поведения нервная система не может добавить новый запах в свой репертуар изученных запахов», – пишет он.
Выводы Фримена имеют колоссальное значение. Получается, что хаос не мешает творчеству, а составляет важный его ингредиент. Наш мозг созидает не только порядок из хаоса, но и хаос из порядка. Творческий человек не воспринимает хаос с ужасом, а смотрит на него как на кладезь информации. Да, эта информация лишена для нас смысла. И все же потенциально она важна, поэтому пренебрегать ею не стоит.
Творческий человек сотрудничает с хаосом, но сотрудничество не есть капитуляция. Вечный хаос ничуть не полезнее для творчества, чем идеальный порядок. И все же, как отмечает бельгийский химик и нобелевский лауреат Илья Пригожин, где-то между ними есть волшебная и удивительная смычка: «Внутри нее существуют все возможности». Творческие люди постоянно пребывают в вечном танце на краю хаоса.
Судя по недавним исследованиям, это удивительно могущественный танец. Ученые провели эксперимент: предоставляли испытуемым фигуры самых разных форм – линии, круги, треугольники, кольца и т. д., – из которых те могли создать предметы с узнаваемой функцией (скажем, мебель, посуду или игрушки). Затем жюри оценивало степень креативности продуктов. Но одни испытуемые могли выбирать категорию предметов и/или исходные формы самостоятельно и целенаправленно, а другим экспериментаторы просто передавали готовый вариант, выбранный случайным образом.
Результаты оказались неожиданными и недвусмысленными. Самые креативные продукты были созданы в тех случаях, когда и категория предметов, и исходные формы представляли собой результат случайной генерации. Чем меньше оставалось выбора, тем ярче проявлялось творчество. Возможно, это удивит вас, поскольку в нашей культуре есть культ выбора (или иллюзия выбора?). Однако случайность – более мощный эликсир творчества. Почему? Опять-таки, объясняет Дин Симонтон, все дело в ограничениях. «Отталкиваясь от полностью неожиданного, испытуемые должны были изыскать максимум творческих возможностей», – заключает он. (Конечно, всему есть мера. Избыток случайных стимулов породит вместо гениальности невроз.)
Мы раскрываемся в «хаотической» и стимулирующей среде. Это верно не только в психологическом, но и в физиологическом плане. У крыс, выросших в обстановке, богатой стимулами, формируется больше кортикальных нейронов – мозговых клеток, которые обеспечивают мышление, восприятие и сознательное движение. Их мозг больше весит и содержит более высокие концентрации важных химических веществ в сравнении с крысами, которые не получили такой стимуляции. Наше тело и наш ум жаждут не просто стимулов, но комплексных и многообразных стимулов.
Видный кардиолог Ари Гольдбергер в свое время выяснил нечто неожиданное: здоровое сердцебиение отличается не регулярностью и ритмичностью, а нерегулярностью и хаотичностью. Он эмпирически доказал: скорую остановку сердца предвещает именно крайняя регулярность, а не нерегулярность. Еще один пример мы находим у эпилептиков. Раньше считалось, что эпилептические припадки возникают в результате хаотической деятельности мозга. На самом деле все наоборот: «Во время припадков ЭЭГ становится регулярной и периодической, тогда как нормальная ЭЭГ нерегулярна», – отмечает Алан Гарфинкель, профессор медицины из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу География гениальности: Где и почему рождаются великие идеи - Эрик Вейнер бесплатно.
Похожие на География гениальности: Где и почему рождаются великие идеи - Эрик Вейнер книги
- Улыбка - Рэй Брэдбери - Научная Фантастика
- Создание, обслуживание и администрирование сетей на 100% - Александр Ватаманюк - Программное обеспечение
- Уголовная политика Европейского союза в сфере противодействия коррупции. Монография - Кристина Краснова - Юриспруденция
- Убийца планеты. Адронный коллайдер - Этьен Кассе - Эзотерика
- 20-ть любительских переводов (сборник) - Рид Роберт - Мистика
