Этика пыли - Джон Рёскин
- Дата:09.07.2024
- Категория: Научные и научно-популярные книги / Образовательная литература
- Название: Этика пыли
- Автор: Джон Рёскин
- Просмотров:2
- Комментариев:0
📚 Аудиокнига "Этика пыли" - это произведение от известного автора Джона Рёскина. В книге рассматриваются вопросы этики и морали, а также влияние материальных ценностей на человеческое поведение. Главный герой книги сталкивается с моральными дилеммами и пытается найти ответы на вечные вопросы.
👨🎨 Джон Рёскин - выдающийся английский писатель, художник и общественный деятель. Он оказал значительное влияние на развитие искусства и литературы своего времени. Рёскин известен своими трудами по искусству, философии и социологии.
🎧 Сайт knigi-online.info предлагает возможность бесплатно и без регистрации слушать аудиокниги онлайн на русском языке. Здесь собраны лучшие произведения различных жанров, включая бестселлеры и образовательную литературу. Погрузитесь в мир книг вместе с нами!
🔗 Погрузиться в мир образовательной литературы можно перейдя по ссылке: Образовательная литература. На сайте представлены аудиокниги различных авторов и жанров, которые помогут расширить кругозор и познания.
📖 "Этика пыли" - это произведение, которое заставляет задуматься о важных аспектах жизни и морали. Слушая эту аудиокнигу, вы окунетесь в мир философии и этики, где каждое решение имеет свои последствия. Погрузитесь в увлекательное путешествие по миру человеческих ценностей и нравственности. 🌟
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лили. Я рассказывала мисс Доре, а другим нет. Я думала, что не стоит рассказывать.
Профессор. Мы этого не подумаем, Лили, если вы нам ее расскажете теперь. Сколько лет Дотти? Я позабыл.
Лили. Ей около трех, но у нее бывают иногда уморительные ужимки взрослой…
Профессор. И она очень любила Алису?
Лили. Да, Алиса всегда была очень добра к ней.
Профессор. Итак, когда Алиса ушла?
Лили. Да ничего тут не было особенно интересного. Только тогда мне это показалось удивительным.
Профессор. Но все-таки расскажите.
Лили. На следующий день после ухода Алисы Дотти была очень печальна и встревожена. Она ходила, заглядывая во все углы, будто надеясь найти там Алису, наконец пришла ко мне и спросила: «Разве Алиса ушла за широкое море?» – «Да, – отвечала я, – она ушла за широкое, глубокое море, но она когда-нибудь вернется». Тогда Дотти обвела глазами комнату, а я как раз наливала воду в таз. Увидев это, она забралась на стул и, поплескивая ручонками воду, закричала: «О глубокое, глубокое море, верни мне маленькую Алису!»
Профессор. Ну не прелестно ли это, дети? Перед вами очаровательная маленькая язычница. В этом вся суть греческой мифологии, здесь выражена мысль об олицетворении стихийных сил, о том, что они служат проявлением личных существ, внемлющих мольбе, об их присутствии всюду, вследствие чего и каждое отдельное проявление стихийной силы получает священное значение.
Помните же, что возможность для нас допустить в мыслях об этом желанном и обожаемом воплощении духа из греческой или какой-то другой мифологии тень постижимой истины зависит от того, до какой степени мы считаем греков или какие-либо другие великие нации равными либо уступающими по исключительному праву и роли в истории иудеям или нам самим. Если мы верим, что видения вдохновляли иудеев, воодушевляя их и руководя ими, а видения греков имели целью только унижать и сбивать их с истинного пути; если мы можем допустить предположение, что действительные ангелы посылались, чтобы помогать иудеям и карать их, и что не ангелы, а только смешное подобие их или даже дьяволы в обличье ангелов предназначались для служения Ликургу и Леониду от безотрадной колыбели до безнадежной могилы; если мы можем допустить, что только под влиянием призраков и под руководством демонов являлись такие матери, как Корнелия, и такие сыновья, как Клеобис и Битон, – то можем, конечно, с презрением снобов отвергать языческую мифологию. Но, по крайней мере, мы обязаны внимательно исследовать, из-за каких собственных наших ошибок произошло то, что помощь настоящих ангелов для нас обыкновенно является до такой степени ненастоящей, что мы видим Корнелий, вверяющих охрану своих дорогих детей Шарлоттам Виндзор, и сыновей, подобных тому, который недавно во Франции забил свою мать до смерти и был признан виновным, но заслуживающим снисхождения.
Мэй. Возможно ли это?
Профессор. Да, моя дорогая, я не могу рассказать вам всех подробностей, так как это случилось не на днях, а год или два тому назад. Но это реальный факт, и если бы я захотел, то мог бы привести вам несколько подобных примеров. Совсем недавно в России было совершено убийство путешественника. Маленькая дочь убийцы каким-то образом оказалась свидетельницей и помехой. Мать убила ее и спрятала в печь. Тут весь ужас в отношениях между родителями и детьми, которые порождены в Европе разными унизительными формами белого рабства. В моих заметках я нахожу одну ссылку на историю Клеобиса и Битона, хотя, мне кажется, я сделал ее главным образом благодаря ее оригинальности и красоте христианских имен сыновей; но она может служить хорошим доказательством власти, которую имеет над нами царь Долины алмазов.
В Galignani[31] от 21–22 июля 1862 года был помещен отчет о процессе сына фермера в департаменте Сены.
Отец за два года перед тем отдал все свое состояние двум сыновьям при условии, что они будут содержать его. Симон выполнил обязательство, а Петр нет. Сенский суд обязал его выплачивать отцу по восемьдесят франков ежегодно. Петр возразил, что он скорее умрет, чем станет платить. И действительно, вернувшись домой, он бросился в реку, и тело его не найдено до сих пор.
Мэри. Но… но… я не знаю, что и подумать. Неужели вы серьезно считаете, что греки были лучше нас и что их боги были настоящими ангелами?
Профессор. Нет, друг мой. Я думаю только, что мы, в сущности, ничего не знаем о промысле нашего Создателя относительно наших собратьев – людей, принадлежащих к другим народностям, и можем правильно рассуждать и делать здравые предположения относительно них, только когда искренне имеем самое скромное мнение о самих себе и о своих верованиях.
Мы всецело обязаны грекам благородной дисциплиной в литературе, радикальными принципами в искусстве и всеми возможными формами истинно прекрасного в нашем домашнем обиходе и в наших повседневных занятиях. Сами мы неспособны рационально использовать и половину того, что унаследовали от них; самостоятельны же у нас только научные изобретения и ловкие механические приспособления. С другой стороны, пороки, которыми заражены известные классы, как богатые, так и бедные, в Лондоне, Париже и Вене, были бы признаны спартанцами или римлянами героической эпохи как возможные только в аду, где в обязанности злых духов входило бы обучать преступлениям, а не карать за них. Нам едва ли подобает отзываться презрительно о религии народов, с которыми мы находимся в столь тесной связи. И я не думаю, чтобы человек скромный и мыслящий когда-нибудь отзывался так о религии, в которой умер с верой хоть бы один достойный человек.
Чем легче мы признаем элемент заблуждения в наших собственных дорогих убеждениях, тем жизненнее и полезнее становится все истинное в них. Нет более рокового заблуждения, чем предполагать, что Бог не допускает нас заблуждаться, хотя и допустил всех остальных людей. Можно сомневаться в значении остальных видений, но относительно видения святого Петра сомнений быть не может. Вы можете доверять истинности объяснений того камня, на котором зиждется церковь, когда Петр, поучая, говорит, что «во всяком народе боящийся Бога и поступающий по правде приятен Ему». Постарайтесь понять, что такое справедливость, и тогда вы будете смиренно оценивать веру других в соответствии с истинными плодами вашей собственной. Не думайте, что вы сделаете что-нибудь дурное, стараясь вникнуть в веру других и мысленно сочувствуя принципам, определяющим их жизнь. Только так вы можете честно любить и ценить их или сожалеть о них. Любовью вы можете удвоить, утроить – даже до бесконечности умножить удовольствие, благоговение перед тем, что вы читаете, и осмысление прочитанного. Верьте мне, что гораздо мудрее и святее огнем собственной веры воспламенять едва тлеющую искру потухающих религий, чем блуждать душой среди их могил, содрогаясь и спотыкаясь в сгущающемся здесь мраке и пронизывающем холоде.
Мэри (после паузы). После этого мы куда охотнее будем читать историю Греции! Но у нас вылетело из головы все остальное, о чем мы хотели спросить вас.
Профессор. Я могу напомнить вам только об одном, и в данном случае вы можете вполне доверять моему великодушию. Так как этот вопрос отчасти лично касается меня. Я говорю о стихах Люциллы относительно творения.
Дора. О, да… да… «И его стенания поныне»[32].
Профессор. Я возвращаюсь к этому вопросу, потому что должен предостеречь вас от моего собственного былого заблуждения. Где-то в четвертом томе «Современных живописцев» я сказал, что Земля миновала эпоху своего высшего состояния и что, пройдя серию восходящих видоизменений, она, достигнув высшего предела удобства для жизни человека, по-видимому, опять постепенно становится менее для этого приспособленной.
Мэри. Да, помню.
Профессор. Я писал эти строки под очень горьким впечатлением постепенного исчезновения красоты самых чудных местностей, известных мне на земле, – это было для меня бесспорно. И случившееся я мог приписать не потере во мне способности воспринимать эти красоты, а влиянию резких и определенных физических воздействий. Таково было переполнение Лакхедского озера из-за обвалов снежных гор, сужение Люцернского озера из-за разрастания дельты реки Муота, которая со временем перережет озеро надвое, подобно тому как Бриенцское озеро отделено теперь от Тунского; постоянное уменьшение альпийских северных глетчеров и снежных покровов на южном склоне гор, питающих прохладные реки Ломбардии; увеличение губительных болот в окрестностях Пизы и Венеции и другие подобные явления, вполне заметные даже в пределах короткой человеческой жизни и не искупаемые, по-видимому, равноценными влияниями. Я нахожусь и теперь под тем же впечатлением от этих явлений. Но я с каждым днем понимаю все отчетливее, что нет неоспоримых данных, которые указывали бы на такое направление геологических перемен, что и великие непогрешимые законы, которым подчинены все перемены, служат для достижения постепенного приближения к лучшему порядку, к более тихому, но и более глубокому одухотворенному покою. И никогда это убеждение не укреплялось во мне так сильно, как во время моих попыток очертить законы, управляющие смиренным формированием праха, потому что во всех фазах его перерождения и разложения видно усилие подняться на высшую ступень и путем резких изломов и медленного возобновления земной оболочки постепенно служить красоте, порядку и устойчивости.
- Улыбка - Рэй Брэдбери - Научная Фантастика
- Бернард Ингхам, пресс-секретарь Маргарет Тэтчер - Марина Шарыпкина - Биографии и Мемуары
- Диалоги. Размышления старого психолога - Сергей Кравченко - Психология
- Эстетика и теория искусства XX века. Хрестоматия - Коллектив авторов - Культурология
- И грянул гром… (Том 4-й дополнительный) - Вашингтон Ирвинг - Научная Фантастика