Из жизни читательницы - Елена Лобанова
- Дата:12.08.2024
- Категория: Любовные романы / Современные любовные романы
- Название: Из жизни читательницы
- Автор: Елена Лобанова
- Год: 2008
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Аудиокнига "Из жизни читательницы" от Елены Лобановой
📚 "Из жизни читательницы" - захватывающий роман о любви, страсти и судьбе. Главная героиня, молодая и обаятельная девушка, погружается в мир книг и искусства, пытаясь найти ответы на волнующие ее вопросы. Ее жизнь переплетается с историями героев книг, и она начинает понимать, что каждая страница может принести неожиданные открытия и перемену в ее собственной судьбе.
Автор умело раскрывает тему любви и жизни через призму книг, погружая читателя в мир фантазии и романтики. "Из жизни читательницы" - это история о том, как книги могут изменить наше представление о мире и себе самом.
Об авторе
Елена Лобанова - талантливый писатель, чьи произведения завоевали сердца миллионов читателей. Ее книги отличаются глубокими мыслями, яркими образами и захватывающим сюжетом. Автор вдохновляет своих читателей на новые открытия и приключения, погружая их в мир фантазии и магии слова.
На сайте knigi-online.info вы можете бесплатно и без регистрации слушать аудиокниги на русском языке. Здесь собраны лучшие произведения различных жанров, которые подарят вам удовольствие и незабываемые впечатления.
Не упустите возможность окунуться в мир увлекательных историй, которые заставят вас пережить самые яркие эмоции и переживания. Погрузитесь в атмосферу загадочности и романтики вместе с аудиокнигой "Из жизни читательницы" от Елены Лобановой!
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А иногда он сам жарил нам яичницу. И я опять удивлялась: почему это мама всю жизнь считала яичницу блюдом неприличным, если не несъедобным?
Кофе же мы пили во всякое время дня и даже ночи, словно подростки, оставшиеся без присмотра родителей. Хотя Валерию, по-моему, это казалось прерогативой шикарной богемной жизни.
Иногда я консультировалась с мамой: что за чем полагается класть в овощной соус? И сколько раз переворачивать на сковородке картошку, чтобы она прожарилась до вкусной золотистой корочки?
Мама отдала мне свою давнюю, начатую еще до моего рождения, тетрадь с рецептами. Потом подарила мне книгу «Готовим с удовольствием». Потом — свою новенькую, всю в кружевах розовую пижаму, когда-то привезенную папой из Москвы. Эта пижама была ей чуть-чуть мала, и мама уже несколько лет надеялась до нее дохудеть. Эта пижама именовалась у нас дома «розовая мечта». И вот мама решилась с ней расстаться…
Мой же возлюбленный окрестил эту пижаму не совсем приличным эпитетом. Вообще, как вскоре выяснилось, он отнюдь не исключал из своего лексикона ненормативные выражения, а, наоборот, уверял, что настоящий писатель просто обязан владеть полным речевым инструментарием родного языка.
И в глубине души мне — кошмар! непоправимое падение принципов! — нравились некоторые его весело-бесстыдные словечки!
Хотя вслух я, разумеется, ехидно замечала, что для овладения ЭТОЙ областью родного языка вовсе не обязательно быть писателем!
…А может быть, приходило иногда мне в голову, стать Маргаритой вовсе не так уж сложно? Но тут же я упрекала себя в кощунстве: ведь Маргарита сломала ради Мастера свою собственную полноценную, благополучную и налаженную жизнь, а я — всего лишь осуществила свою заветную мечту! И всего лишь тратила свое никому не нужное время на общение с возлюбленным-Мастером…
— Подожди, а почему тебе нельзя было снова попытаться поступить в аспирантуру? Через год, допустим? И есть же, по-моему, еще какие-то формы… какое-то соискательство?
— Есть, да. И соискательство. Но через год я заболел. Ревматоидный полиартрит.
— О-о… Это что-то с венами?
— С суставами. Это что-то вроде паралича. Когда вместо колен вырастают шары, а ступнями нельзя пошевелить. И ты месяцами сидишь в кресле. Такой юноша, обдумывающий житье. Я обдумывал житье полгода.
— В смысле… ты полгода не мог ходить?
Он развел руками:
— Не получалось. Я честно пытался!
Я все еще не научилась отличать его шутки от серьезного разговора.
— А почему это началось? Я думала, полиартрит — это только у стариков, старушек…
— Пятьдесят процентов — в возрасте от двенадцати до двадцати пяти лет. Когда совпадают три фактора: наследственность, инфекция и падение иммунитета. А в этом возрасте как раз случается… Совпали — и пожалте в инвалидную коляску!
— Но как же… есть же, наверное, какие-то средства? Тебя же все-таки вылечили? — Я недоуменно оглядела его крепкую, ладную фигуру. Никакого подобия инвалидности в ней не замечалось.
— Средства? — Он криво улыбнулся — один угол рта дернулся вверх, и лицо перекосилось гримасой. — Средства есть! Могут помочь, могут не помочь. Заодно слегка перестраивают весь организм. Называются кортикостероидные гормоны. Применяются при неизлечимых болезнях. Со мной в палате лежал мужик, тридцать восемь лет. Выглядел на шестьдесят. Жена, когда приходила навещать, казалась внучкой. Я с ним как-то раз поговорил и решил применить собственное средство. Радикальное… — Он резко щелкнул зажигалкой, затянулся.
— Ты… что-то сделал с собой? — Я вдруг почувствовала, что окоченела, сидя на постели напротив форточки в своей изысканной сорочке.
— Угадала. Догадливая… — Он резко полуобернулся, сверкнул на меня взглядом. Я натянула одеяло на плечи. Он отбросил сигарету, присел рядом и потянул одеяло к себе. Руки у него были тяжелые и горячие. И шрамы у запястья на ощупь почти не чувствовались. Однако он почти сразу отдернул руку и поспешно договорил: — Но все кончилось, как говорится, благополучно!
И в доказательство он вскочил и принялся энергично расхаживать по комнате — то на носках, то на пятках, то приседая при каждом шаге. И речь его тоже полилась в такт энергично и почти весело:
— …Вернулся из армии Славка, друг детства. Посмотрел на меня. Подогнал к подъезду отцовский «Запорожец». И стащил меня со второго этажа! Я вырывался, что-то орал. Он слегка двинул меня в челюсть. Молча отвез за два квартала от дома. Молча выволок из машины, кое-как прислонил к чужому забору. Сказал: «Добирайся как знаешь». И уехал… Был вечер, десятый час. Август. Густые сумерки. Сперва я от ярости не мог вымолвить ни слова, только мычал. Потом начал материться. Потом — окликать прохожих. Все шарахались! Понятное дело, принимали за пьяного. К тому времени я уже сполз на землю. Я мог только полулежать. Пробовал голосовать, махал рукой, но ни одна машина не остановилась. А когда машины почти исчезли, я понял, что время к полуночи. И тогда я начал ползти… Здоровые люди понятия не имеют, что за расстояние — два квартала. Я полз миллион лет! Я не знаю, что там Славка наплел маме. Когда я, полуживой и весь в грязи, постучал в квартиру, она, наверное, спала. А когда проснулась и открыла дверь, лишилась дара речи. И мне же самому пришлось успокаивать ее, объяснять, что, мол, это я сам подбил Славку на такой эксперимент… Хорош эксперимент! Назавтра я велел ей не открывать ему дверь. А через неделю сам позвонил ему и попросил опять приехать… С тех пор он отвозил меня от дома каждый день. В сентябре я уже не полз, а ковылял, цепляясь за забор. А в ноябре учился ходить с палочкой. Дорогие мои эскулапы только руками развели! Но выбросил я палку только весной. И уж тогда началась моя вторая жизнь…
Вторая жизнь, по моим наблюдениям, довела его до полной безалаберности.
Иногда, позавтракав со мной и проводив до двери, он преспокойно возвращался в кровать и спал до полудня, а проснувшись, проводил день (точнее, его остаток) в изумляюще ничтожных занятиях: например, пытался что-то собрать из останков древних электробритв! Или вдруг принимался точить жалкие огрызки карандашей — старательно, словно на выставку! Надо заметить, что увидеть в действии реанимированную электробритву либо свежезаточенный огрызок мне не довелось ни разу. Но занимался он этим созидательным трудом так упоенно, что язык не поворачивался упрекнуть его, а рука не поднималась тихо выкинуть кучку канцелярских уродцев.
Иногда же его посещала муза дальних странствий, и он часами разглядывал протертую до дыр складную карту области «В помощь краеведу и путешественнику». Потом вовлекал меня в подробнейшее обсуждение вопроса: куда нам лучше съездить летом на недельку? Палатку, каждый раз уверял он, даст друг Толян, бывалый путешественник. Дело доходило до разработки меню и чуть ли не покупки крема от комаров. Надо признаться, в этой связи меня несколько раздражала фигура самого друга Толяна, с которым Валерий периодически обсуждал, по-видимому, не только краеведческие, но и общефилософские мировые проблемы, содержание которых оставалось для меня неизвестным (ну не расспрашивать же его, в самом деле: «И что он тебе сказал? А ты ему?»). При этом таинственные магические флюиды, казалось, доносили мне, что с ним-то Валерий и обсуждает подробнейше не только литературные планы, но и жизненные перипетии — возможно, даже и наши отношения!
- Интерфейс: новые направления в проектировании компьютерных систем - Джефф Раскин - Техническая литература
- Тик-Ток из Страны Оз - Лаймен Баум - Сказка
- Папочка-длинные-ноги - Джин Вебстер - Проза
- Апокалипсис. Тысячелетие. Хилиазм и хиллегоризм - Валерий Стерх - Религия
- Как стать стройной и сохранить здоровье - Геннадий Малахов - Здоровье