Мужчины не ее жизни - Джон Ирвинг
- Дата:19.06.2024
- Категория: Любовные романы / Остросюжетные любовные романы
- Название: Мужчины не ее жизни
- Автор: Джон Ирвинг
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А-а, так вы едете этим путем… — шепотом сказал он.
— Почему вы шепчете? — спросила его Эффи.
На Джин-лейн миссис Маунтсьер была вынуждена притормозить и двигаться с черепашьей скоростью. Вся улица была закидана бумагой, висевшей и на живых изгородях. Миссис Маунтсьер вела машину, а вокруг нее кружились клочки бумаги. Один лоскут прилип к лобовому стеклу. Миссис Маунтсьер решила было остановить машину, но Тед сказал ей:
— Не останавливайтесь! Включите дворники.
— Вот вам и разговоры о трудных пассажирах… — заметила Эффи.
Но, к облегчению Теда, дворники сделали свое дело, и оскорбительный клочок улетел прочь. (Тед успел разглядеть подмышку миссис Вон — рисунок был из самого срамного ряда: она лежала на спине, закинув за голову скрещенные руки.)
— А что это такое? — спросила Глори.
— Наверно, чей-то мусор, — ответила ее мать.
— Да, — сказал Тед. — Чья-то собака залезла в мусорный бачок.
— Ужас какой, — заметила Эффи.
— Кто бы это ни сделал, его нужно оштрафовать, — сказала миссис Маунтсьер.
— Да, — согласился Тед. — Даже если правонарушитель — пес, нужно оштрафовать пса!
Все, кроме Эффи, рассмеялись.
Когда они приблизились к концу Джин-лейн, веселенький хоровод бумажных обрывков обстал двигающуюся машину; впечатление было такое, будто разодранные свидетельства унижения миссис Вон не хотят отпускать Теда. Но наконец они повернули за угол, и перед ними оказалась чистая дорога. Тед ощутил прилив безумного счастья, хотя и не предпринимал никаких попыток выразить его. На него снизошел редкий момент рефлексии — почти библейская мудрость обуяла его. Вспоминал ли он о своем незаслуженном спасении от гнева миссис Вон, наслаждался ли пьянящим обществом миссис Маунтсьер и ее дочери, всеподавляющая мысль, словно литания, неизменно пульсировала в его мозгу. Снова и снова, опять и опять: похоть порождает похоть, похоть порождает похоть. В этом-то и было самое захватывающее.
Авторитет письменного слова
Историю, которую Эдди рассказал Рут в машине, она запомнила навсегда. Если она хоть на секунду забывала о ней, ей было достаточно взглянуть на шрам, на всю жизнь оставшийся на ее правом указательном пальце. (Когда Рут перевалило за сорок, шрам был таким маленьким, что увидеть его могла только она сама или тот, кто знал об этом шраме, — тот, кто искал его на ее пальце.)
— Жила-была маленькая девочка, — начал Эдди.
— И как ее звали? — спросила Рут.
— Рут, — ответил Эдди.
— Хорошо, — сказала Рут. — Давай дальше.
— Она порезала пальчик о битое стекло, — продолжал Эдди, — и из пальчика потекла кровь. Кровь все текла, текла и текла, Рут даже представить себе не могла, что у нее в пальчике столько крови. Она подумала, что кровь, наверно, притекает откуда-то из другого места, из остального ее тела.
— Верно, — сказала Рут.
— Но когда ее привезли в больницу, ей потребовалось только два укола и два шва.
— Три иголки, — напомнила ему Рут, пересчитывая швы.
— Да-да, — согласился Эдди. — Но Рут была очень храброй, и она даже не возражала против того, что ей на целую неделю запретили купаться или даже мочить пальчик, когда она моется в ванной.
— А почему я не возражала? — спросила его Рут.
— Ну, хорошо, может, ты и возражала немножко, — признал Эдди. — Но ты не жаловалась.
— Я была храброй? — спросила четырехлетняя девочка.
— Была… ты и теперь храбрая, — сказал ей Эдди.
— А что значит «храбрая»? — спросила его Рут.
— Это значит, что ты не плакала, — сказал Эдди.
— Немного я все же плакала, — напомнила ему Рут.
— Ну да, немного, — сказал ей Эдди. — «Храбрая» означает, что ты принимаешь то, что с тобой происходит, — ты только пытаешься не падать духом.
— Расскажи мне еще о порезе, — сказала девочка.
— Когда доктор снял швы, шрам оказался тонким, белым и совершенно прямым, — сказал ей Эдди. — И теперь, если тебе когда-нибудь в жизни понадобится быть храброй, ты только посмотри на свой шрам.
Рут посмотрела на шрам.
— Он всегда будет тут? — спросила она Эдди.
— Всегда, — ответил он. — Твоя рука станет большой, и твой палец станет большим, но размер шрама не изменится. Когда ты вся вырастешь, шрам будет казаться меньше, но только потому что вся ты станешь больше, на самом деле шрам не изменится. Он станет не таким заметным, а это значит, что с годами увидеть его будет все труднее и труднее. Тебе придется показывать его людям в ярком свете и говорить: «Вы видите мой шрам?» А им придется смотреть очень внимательно — только тогда они смогут его увидеть. А вот ты всегда сможешь его увидеть, потому что будешь знать, где искать. И конечно, он всегда будет виден на отпечатке пальца.
— А что такое отпечаток пальца? — спросила Рут.
— Ну, это трудно показать в машине, — сказал Эдди.
Когда они добрались до пляжа, Рут снова задала ему этот вопрос, но пальчики Рут были слишком маленькими, чтобы оставить отпечатки даже во влажном песке, а может, песок был слишком крупнозернистым. Пока Рут играла в водичке у самого берега, желто-коричневый антисептик смылся окончательно, но шрам на ее пальце остался яркой белой линией. И только когда они заехали в ресторан, она смогла увидеть, что такое отпечаток.
На тарелку, где лежал приготовленный на гриле сэндвич с сыром и картошка фри, Эдди налил немного кетчупа, потом взял Рут за правую руку и обмакнул ее указательный палец в эту коричневатую лужицу, после чего легонько прижал его к бумажной салфетке. Кроме отпечатка указательного пальца ее правой руки Эдди сделал такой же отпечаток и указательного пальца левой. Потом Эдди предложил ей посмотреть на отпечатки через стакан с водой, который действовал как увеличительное стекло и позволил Рут увидеть все завитки. И она увидела этот шрам, который останется там навсегда: идеально ровная вертикальная линия на ее правом указательном пальце; увеличенная стаканом с водой, она казалась раза в два больше, чем сам шрам.
— Это твои отпечатки — ни у кого больше не будет таких отпечатков, как у тебя, — сказал ей Эдди.
— И мой шрам всегда будет здесь? — снова спросила его Рут.
— Твой шрам навсегда останется частью тебя, — пообещал ей Эдди.
После ланча в Бриджгемптоне Рут захотела взять с собой салфетку со своими отпечатками. Эдди положил ее в конверт вместе с нитками и корочкой. Он увидел, что корочка сморщилась — она стала размером с четверть божьей коровки, но такого же красноватого цвета и с такими же черными пятнышками.
Приблизительно в 2.15 того дня Эдди О'Хара свернул на Парсонадж-лейн в Сагапонаке. Еще издалека увидев, что ни грузовика с грузчиками, ни «мерседеса» Марион у дома Коулов нет, он испытал облегчение. Но на подъездной дорожке был припаркован незнакомый автомобиль — темно-зеленый «сааб». Эдди притормозил, и «шеви» пополз со скоростью улитки, а Тед, этот закоренелый бабник, прощался с тремя женщинами в «саабе».
Тед уже успел показать будущим натурщицам — миссис Маунтсьер и ее дочери Глори — свою мастерскую. Эффи отказалась покидать заднее сиденье машины. Бедняжка Эффи опередила свое время: она была цельной, проницательной и умной молодой женщиной, оказавшейся в оболочке, какая у большинства мужчин вызывает отторжение или презрение; из трех женщин в темно-зеленом «саабе» в ту пятницу лишь одной Эффи хватило проницательности увидеть, что Тед Коул ненадежен, как рваный презерватив.
На секунду у Эдди перехватило дыхание — ему показалось, что за рулем темно-зеленого «сааба» сидит Марион, но, свернув на подъездную дорожку, он увидел, что миссис Маунтсьер вовсе не так похожа на Марион, как ему почудилось. Надежда Эдди умерла через секунду, в течение которой он было решил, что Марион передумала.
«Она не бросает Рут, — подумал он. — И меня».
Но миссис Маунтсьер была не Марион, и дочь миссис Маунтсьер не была похожа на Алис — хорошенькую няньку-студентку, презираемую Эдди. (Эдди уже успел было прийти к заключению, что Глори — это Алис.) Теперь Эдди понял, что это всего лишь компания женщин, которые подвезли Теда домой. Любопытно, спрашивал себя Эдди, к какой из них проявляет интерес Тед, уж конечно, не к той, что сидит сзади.
Когда темно-зеленый «сааб» выехал с подъездной дорожки, Эдди по невинному, лишь слегка недоумевающему выражению Теда сразу же понял, что тот не знает об отъезде Марион.
— Папа! Папа! — закричала Рут. — Хочешь посмотреть мои ниточки? Их четыре штуки. И корочка есть. Покажи папе корочку! — сказала четырехлетняя девочка Эдди, который протянул конверт Теду.
— Это мои отпечатки пальцев, — объяснила девочка отцу, который недоуменно смотрел на салфетку с пятнами кетчупа.
— Осторожнее, а то корочку унесет ветер, — предупредил Эдди Теда.
- Девочки Гарсиа - Хулия Альварес - Русская классическая проза
- Легавые. Ружье. Загадка Глухого - Эван Хантер - Полицейский детектив
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Собрание сочинений. Том II. Введение в философию права - Владимир Бибихин - Юриспруденция
- Счастливый случай - Джанет Ниссенсон - Современные любовные романы