Дочь Голубых гор - Морган Лливелин
- Дата:20.06.2024
- Категория: Любовные романы / Исторические любовные романы
- Название: Дочь Голубых гор
- Автор: Морган Лливелин
- Год: 1997
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кажак проснулся в прекрасном расположении духа. Он много говорил, шутил, стараясь рассеять мрачное настроение Дасадаса и Аксиньи. Да, верно, Басл мертв, но бледный волк уже не преследует их. С такой раной это вряд ли возможно.
– Мы потеряли много братьев, – сказал он. – Никто не минует смерти. Но, пока мы живы, будем жить.
Они поели сушенины, выпили по нескольку глотков воды и поскакали на восток; впереди всех ехал Кажак, постукивая пятками по бокам своего серого коня.
Однако они не могли выдержать такой темп целый день и в конце концов перешли на шаг, чтобы лошади могли отдышаться.
Кажак повернулся к Эпоне.
– Почему ты улыбаешься?
– Я слушала, как поют птицы. Прежде они никогда мне так не нравились.
– Ты знаешь какие-нибудь песни? О конях, о ветре, о ковыле?
– Таких песен у моего племени нет.
– О чем же вы поете?
– Мы поем песни духов, песни об истории нашего племени. Мы поем, для того чтобы не забыть никаких важных событий, случавшихся с нашим племенем.
Кажак нахмурился.
– Это плохой обычай. Прошлое лучше забывать. Проходит день, наступает ночь, а там и новый день. Скачи, не оглядываясь назад.
– Но прошлое не умирает, – возразила она. – Оно влияет на все, что мы делаем, да и на нас самих. – Она решила, что лучше всего не объяснять, что минувшее – один из миров и что друиды могут посещать другие миры.
Может быть, в конце концов, он и прав: скачи не оглядываясь. Не поворачивай головы, не то ты увидишь мертвых крестьян в их поле, или твой покинутый дом и подруг, или те…
– Почему ты сам не поешь? – отвлекаясь от своих мыслей, торопливо спросила она предводителя скифов.
Он хохотнул.
– Если Кажак будет петь, все лошади разбегутся.
– А Дасадас и Аксинья?
– Они мало-мало поют, еще лучше танцуют. Но лучше всего – скакать на коне. Скакать на коне – всегда лучше всего. Только фракийцы все время наслаждаются музыкой.
И все же он попросил ее спеть. Он хочет насладиться и ее пением.
Они ехали бок о бок, так что головы их лошадей качались в одном ритме. Аксинья и Дасадас ехали на несколько шагов позади.
По настоянию Эпоны, Кажак начал рассказывать об обычаях своего народа, и ветер относил его слова к двоим едущим позади.
Аксинья не слушал этого разговор, но Дасадас прислушивался, внимательно ловя звуки голоса Эпоны. В маленьком отряде скифов он был самым младшим; прошло всего несколько лет с тех пор, как закончилось его отрочество; он был могучего сложения, с чертами, словно высеченными резцом ваятеля, и тяжелой копной русых волос. После исцеления фракийской лошади Дасадас наблюдал за Эпоной так же внимательно, как Аксинья выискивал глазами какую-нибудь дичь. Он замечал все ее жесты. Прислушивался ко всем ее словам.
Вот и сейчас он с какой-то мрачной страстью глядел на ее затылок.
В первое время Дасадас, как и его друзья, считал, что кельтская женщина – только лишнее для них бремя, и осуждал Кажака за то, что тот взял ее с собой. С большим удивлением наблюдал он, как девушка прижималась всем телом к охваченной бешенством, умирающей лошади, не страшась ее ног, наносящих смертельно опасные удары копытами. Одним своим присутствием и своей волей Эпона каким-то образом сумела устранить последствия сильного отравления. В глазах Дасадаса это было нечто большее, чем волшебство, ему казалось, будто некая богиня снизошла на землю.
Он был потрясен и озадачен. Отныне Эпона была для него не просто женщиной. Она была сверхъестественным существом, обладательницей неведомых способностей. Она представлялась ему одновременно ужасной и прекрасной. Его глаза неотрывно следили за ней; ею были заняты все его мысли.
Эпона, Эпона, Эпона, скачущая на лошади, как не скакала до нее ни одна женщина: голова откинута назад, желтые волосы развеваются по воздуху, этот смех, как будто идущий от самого сердца; Эпона, молчаливая и замкнутая, размышляющая о каких-то тайнах; Эпона, неуловимая, точно ветер в Море Травы.
Эпона, Эпона.
– Жалко, что нам пришлось похоронить Басла, как семя, сунув его в яму, – говорил Кажак. – Из него не будет вырастать хорошая трава, корм для лошадей. – Его глаза поблескивали. Когда Кажак был в хорошем настроении, он мог шутить даже по поводу смерти друга. Он излил свою скорбь в ту ночь, когда погиб Басл: и он, и все остальные кололи мочки ушей кинжалами, громко выкликали имя усопшего, обезумев от горя, рвали на себе волосы и одежды.
Но после того, как они уехали оттуда, все это осталось в прошлом.
– Если бы Басл умер в Море Травы, среди народа, почитающего лошадей, – сказал Кажак Эпоне, – ему бы устроили пышные похороны. Мы строим деревянный дом, чтобы достатойно почитать своего брата, товарища, сорок дней справляем поминки и скорбим. Затем мы хоронили бы Басла в деревянный дом.
– Сорок дней? – Эпона представила себе, как выглядело бы непогребенное тело Басла после такого долгого времени.
Кажак усмехнулся.
– Мы сохраняем тело. Взрезаем живот, все вынимаем и наполняем кипарисовыми листьями, семенами петрушки, благовониями. Затем зашиваем живот, запечатываем воском. Семья Басла положила бы тело на повозку и объезжала бы соседние племена, чтобы все могли с ним проститься. Мужчины одного племени провожают тело до другого. Сорок дней. Затем его привозят деревянный дом и устраивают похороны. Но до этого все должны видеть Басла. Хороший обычай?
Не находя подходящего ответа на этот вопрос, Эпона только сказала:
– В вашем народе много племен?
Кажак кивнул головой:
– Много племен, и все разные, но все почитают лошадей. Они живут к северу от берега моря до самых лесов. Кажак – царского происхождения; его род жил на берегах реки Танаис, которую черные накидки называют Доном.
– Кто такие «черные накидки»?
– Дикари, которые живут к северу от степей. Те, кто не почитает лошадей. – Его голос зазвучал презрительно. – По краям Моря Травы живут много дикарей; те, что поумнее, держатся от нас подальше. Можно ехать четырнадцать дней на восток или запад, кругом будут только скифы.
– Расскажи мне об этих дикарях, – попросила Эпона. Ее забавляло то, что Кажак говорит о других как о дикарях.
– Они все лысоголовые, – сказал он. – Копаются в грязи, крестьяне. Есть и такие, которые подбирают груз с разбившихся о берег кораблей; их зовут тавры; эти тавры никогда не смеются. Настоящие стервятники. – Он явно недолюбливал этих людей, живущих грабежом, и как будто выплюнул название этого племени.
– Есть еще народ будины, – продолжал он. – Хорошие воины, сильные люди, рыжеволосые, с голубыми глазами; очень вспыльчивые.
– Кто еще? – спросила Эпона.
– Агафирсы, – ответил он, презрительно скривив рот. – Все мужчины спят со всеми женщинами, ни один мужчина не имеет своей женщины. Понимаешь? Дикари. А есть еще очень интересное племя – андрофаги. То есть людоеды.
- Камень духов - Александр Кердан - Исторические приключения
- Война во времени - Александр Пересвет - Научная Фантастика
- Свет луны на воде - Хильда Никсон - Короткие любовные романы
- Поведение животных - Зоя Зорина - Детская образовательная литература
- КНИГА ДУХОВ СТОЯЩИХ КАМНЕЙ - Скотт Каннингем - Эзотерика