Рябиновый мед. Августина. Часть 3, 4. Человек на коне. Страшные сны - Алина Знаменская
- Дата:20.06.2024
- Категория: Любовные романы / Исторические любовные романы
- Название: Рябиновый мед. Августина. Часть 3, 4. Человек на коне. Страшные сны
- Автор: Алина Знаменская
- Год: 2014
- Просмотров:1
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А Ленька Кожаный шагал мимо сцены, возле которой толпились артисты и зрители. Концерт подходил к концу, и, как всегда в завершение, вручали грамоты передовикам по итогам сева.
– Развели монастырь, блин! – проходя мимо Антонины Угодиной, зло профырчал он. – Попов на Пасху приглашают… Ну, поглядим-увидим…
– Каких попов, вы о чем, товарищ? – обернулась на его речи Угодина.
– У себя под носом не видите, товарищ председатель коммуны! – рявкнул Кожаный. Он вышел за ворота, сел в автомобиль и, наделав много шума, покинул Рябинину пустынь.
В семье Артема Вознесенского появилась на свет вторая дочка. После того как малышку вымыли и положили на стол пеленать, стало бесспорно ясно, что она, как и ее сестра-погодок, будет похожа на мать. Те же белесые бровки, ресницы, те же светлые глазки и беспомощные нежные уши.
Артем с семьей жил теперь в центральной части города, и Ася с Алексеем любили ходить к родственникам в обход, мимо медресе и фонтана, совершая заодно вечернюю прогулку. Лейтмотивом этих прогулок стала фраза, подобная фразе чеховских трех сестер.
– В Любим! В Любим! – начинал один из них.
– В Любим! В Любим! – подхватывал другой.
«В Любим!» – пелось и говорилось на разные лады, и предвкушением встречи с родиной окрасилась их последняя весна в Бухаре. Отсюда, из желтых песчаных далей, в знойном тяжелом воздухе далекий Любим виделся сказкой, сиял как мираж. Вознесенские были уверены, что возвращение в Любим положит конец их скитальческой кочевой жизни, внесет основательность в быт, и они наконец начнут жить так, как жили в своих мечтах. Еще одну надежду лелеяли оба, не говоря один другому, но все же догадываясь, что каждый об этом думает. Ребенок. Ася надеялась, что перемена климата, возможно, подействует на нее, ведь так бывает. Неужели же она после перенесенного тифа навсегда осталась бесплодной? Ей уже тридцать, годы уходят. Дети, которых одного за другим родила Эмили, заставили Асю по-настоящему страдать. Впервые за много лет она испытывала жгучую зависть и с трудом скрывала это. Потихоньку, таясь от Вознесенского, Ася молилась на образа, просила ребенка. И еще до отъезда, в разгар сборов, в суете расставания с обжитым местом, Ася вдруг заподозрила, что ее молитвы услышаны. Она боялась поверить. Но вскоре стало совершенно очевидно – она не ошиблась. На поезд в Ташкенте их провожали Артем и Федулов с Марусей. Все шутили, и много смеялись, и желали друг другу счастья, и, конечно же, встречи в России. Братья уговаривались о рыбалке на Обноре.
– Ты теперь, Алешка, человек гражданский, времени у тебя побольше будет, – внушал Артем. – Отоспись, нервишки восстанови, и вообще – береги себя, браток.
– Слушаюсь, доктор! – паясничал Алексей. Все разговоры о последствиях ранения он, как обычно, переводил в шутку.
И когда уже паровоз дал гудок и Ася с Вознесенским заскочили на подножку вагона, Алексей крикнул:
– Мы ждем ребенка!
В ответ на эту новость Артем подкинул вверх фуражку, Федулов выстрелил в воздух. Маруся долго махала вслед паровозу платком.
В духоте и тесноте поезда, где узбеки носили в медных чайниках кипяток для чая, где без конца кто-то что-то ел и запахи заставляли Асю страдать, Алексей вовсю шутил, развлекал беременную жену. На полустанке посреди пустыни он купил длинную шершавую дыню. Дыня оказалась невообразимо сладкой, таяла во рту. Ася ела и не могла остановиться. Когда сказала себе «стоп», руки по локоть были в сладком липком соке. Она отправилась мыться в тесную кабинку уборной. Алексей ждал жену в тамбуре. Поезд мчался. В опущенное окно кабинки влетал густой теплый ветер. Ася намылила руки по самые локти. Из тамбура до нее доносился шутливый басок Вознесенского – он пел. Она слушала и улыбалась. Раковина была тесная, приспособление, заменяющее кран, – низкое, Ася измудрялась, чтобы смыть водой пену с локтей. Когда ей это удалось, она подставила под воду ладони.
Все произошло в считанные секунды: вместе с мыльной пеной с безымянного пальца стекло обручальное кольцо, легонько звякнув о металл раковины, крутнулось в мыльном водовороте и исчезло в черной дыре.
Ася охнула и прислонилась к стене. Она четко представила весь путь своего кольца – как оно летит под колеса, как, сверкая золотом, скачет по рельсам. Как остается лежать меж серого, измазанного мазутом щебня… Сердце заныло, выталкивая на поверхность недобрые предчувствия.
Это плохая примета. Но Ася утаила свою потерю от мужа.
Рано утром на деревенской подводе Вознесенские въехали в родной город. Тюремный замок их встретил отсутствием креста. Не было крестов и куполов и на двух Троицких церквях. Они были попросту обезглавлены. На площадке перед колокольней стояли трактора и машины.
Во дворе дома Вознесенских копошились незнакомые люди.
Матушка первая увидела гостей из окна, выбежала на крыльцо, одарила их своей улыбкой, которая одна за сегодняшнее утро оказалась неизменной в облике родного города.
– Мы теперь занимаем верхний этаж, в нижний подселили жильцов, – объясняла матушка Александра, провожая гостей в горницу. – И Маша с Митей и Мишенькой теперь с нами живут.
Вечером в горнице был накрыт стол, за которым собралась семья. Разговор перескакивал с рассказов о Средней Азии на Любим, то уходил в прошлое, то застревал в настоящем, но старательно обходил будущее.
Асе, так долго не видевшей всех, разительными казались перемены. Отец Сергий все больше молчал, задумчивой улыбкой сквозь усы одаривая родных. Матушка, подперев кулачком голову, не отрываясь смотрела на сына – искала родные, узнаваемые черты, и попутно – находила новые, незнакомые.
На столе красовались гостинцы из Бухары – малиновые гранаты, инжир и урюк.
– А я, мама, по твоему рябиновому варенью соскучился, – признался Алексей.
– Маша, принеси.
Пили чай с вареньем. Маша рассказывала, как закрывали Троицкую церковь.
– На другой день пришли активисты и стали замазывать фрески. А наутро штукатурка обвалилась, и лик Богоматери проступил.
– И что же?
– Неделю мучились, замазывали, а она всякий раз отваливалась. Так и оставили.
– Я одного не понимаю! – запальчиво воскликнул отец Дмитрий. – Церкви открывались на средства самих горожан. Тюремную – подумать только – на собственные средства построил и содержал городничий! Из своей пенсии зарплату священникам платил. Какое право имеют власти теперь их закрыть?
– Вероятно, теперь у горожан нет средств, чтобы содержать столько церквей, – предположила Ася.
– Дело же совсем не в этом! – горячо возразил отец Дмитрий. – Они боятся! Разве можно сравнить влияние, кое оказывает, к примеру, отец Сергий в своем слове, с влиянием властей? Да никогда! Ему внимают и верят, а им приходится применять силу!
- Рябиновый мед. Августина - Алина Знаменская - Исторические любовные романы
- Свежайшие отборные анекдоты к праздничному столу - А. Селиванов - Анекдоты
- Две смерти - Петр Краснов - Русская классическая проза
- Настольная книга по домоводству. 1000 практических советов на все случаи жизни - С. Потапкин - Прочее домоводство
- Общество с ограниченной ответственностью (ООО): от регистрации до реорганизации - Виталий Семенихин - Юриспруденция