Тень автора - Джон Харвуд
- Дата:24.06.2024
- Категория: Фантастика и фэнтези / Ужасы и Мистика
- Название: Тень автора
- Автор: Джон Харвуд
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мой дед Джордж Руперт Хадерли скончался, не оставив завещания, в госпитале Принца Альфреда в Брайтоне 13 августа 1929 года, и его состояние оценивалось в 724 фунта 13 шиллингов 9 пенсов. Муж Виолы, Альфред Джордж Хадерли, умер не в Феррьерз-Клоуз, а в доме 44 по улице Эннисмор-Гарденз-Найтсбридж 7 декабря 1921 года, оставив после себя состояние чуть менее 6000 фунтов. Так что, по всей видимости, Виола унаследовала и деньги, и Феррьерз-Клоуз от своей семьи. Потом мне пришло в голову продолжить поиски вплоть до 1949 года, просто чтобы убедиться, что Энн Хадерли не числилась умершей, в то время как мисс Хамиш не знала об этом; я добрался до 1990 года и только тогда вспомнил, что, будучи душеприказчиком Энн, мисс Хамиш не могла не знать об этом.
Мои копии были готовы, когда я уже собирался уходить. Виола изъявила свою последнюю волю 10 августа 1938 года, завещав все Айрис, с оговоркой, что, если Айрис умрет до подтверждения завещания, имение будет поделено поровну между «моими внучками Энн Викторией и Филлис Мэй Хадерли, проживающими в Феррьерз-Клоуз, Хемпстед». Ее душеприказчиком был назначен Эдвард Никол Питт, проживающий по адресу: 18, Уэтстоун-парк. Завещание Айрис, подписанное 4 октября 1949 года, за два дня до ее смерти, было еще проще. Она оставляла все «моей дорогой племяннице Энн Виктории Хадерли». Питт-старший вновь назначался душеприказчиком; Филлис даже не упоминалась.
Сидя в шумном кафе, среди орущих в мобильники посетителей и ревущих кофеварок, я почти убедил себя в том, что не верю в спиритические послания. Конечно, я сам написал те слова. Если бы только я мог вспомнить, что писал их, можно было бы не переживать насчет раздвоения личности. И привидений. Я достал авторучку и коснулся кончиком пера чистого листа блокнота, пытаясь восстановить в памяти тот момент. Но память ничего не возвращала, и вместо этого я поймал себя на том, что думаю об Алисе.
Чуть позже я обнаружил, что все это время рисовал карикатуру. Над жирной буквой «А» я нарисовал маленькую свинью с крыльями, зловещей улыбкой и нимбом.
По крайней мере, это доказывало, что в забытьи я мог написать и то послание.
В семь часов вечера я сидел в просторной пивной у подножия Дауншир-Хилл. Вечернее солнце отбрасывало последние лучи на траву. Было еще светло.
Из Холборна я медленно вернулся к Саутгемптон-роуд, намереваясь зайти в новое здание Британской библиотеки и попытаться найти еще какие-нибудь сказки Виолы. Вместо этого я добрел до отеля и лег спать, проснувшись в половине шестого. Головная боль отступила, но ком все еще стоял в животе. Голод, решил я.
Поем – и все пройдет.
Но ни кусок жареной баранины, ни пиво, ни оживленная обстановка вокруг не смогли избавить меня от тяжести.
«Ты для меня – рыцарь, которому предстоит последнее испытание». Через пару дней я смогу посидеть здесь с Алисой. «Верь мне». Я пытался представить, как она сидит передо мной за столиком в белом платье в пурпурный цветочек, с густыми медно-рыжими волосами, убранными в хвост. Она сказала, что будет в этом платье, когда мы встретимся; она до сих пор его носила. «Алиса такая красивая, мы все обожаем ее». Так написала Парвати Наиду, медсестра из госпиталя на Финчли-роуд. Я совсем забыл про Парвати, пока мучился сомнениями.
И о чем же мы станем говорить, сидя здесь, наблюдая закат солнца? Действительно ли Филлис убила свою сестру и переспала с ее женихом? Мне нравилось, что Алиса так горячо защищает мою мать, но не мог с ней согласиться. Основываясь на дневнике Энн, Филлис Мэй Хадерли можно было считать виновной, пока не доказано обратное. Но чтобы доказать ее невиновность, мне предстояло выяснить, что же в действительности стало с Энн.
Я обнаружил, что ноги сами несут меня в сторону Ист-Хит-роуд. Тени заметно вытянулись: солнце освещало лишь верхушки деревьев на склоне Росслин-Хилл. На сегодняшний вечер я ставил себе одну задачу: проверить библиотеку и убедиться в том, что планшетка находится там, где я ее оставил, и на ней обозначен вопрос, который я придумал в приступе злости, – если ты такой умный, ответь на него. А чтобы быть уверенным в том, что никого в доме не было, я, уходя, протянул одну черную нитку за входной дверью, а другую – на полпути к калитке. Алисе я об этом не сказал.
Я шел тропинкой, которая вела мимо прудов Хемпстеда, где было полно купающихся; по ней же я шел в тот зимний день тринадцать лет назад. Казалось, пол-Хемпстеда высыпало на улицу – кто катался на велосипедах, кто просто совершал пешие прогулки. Моя мать и Энн, Айрис и Виола тоже когда-то бродили по этим тропкам – судя по обилию пальто, шарфов, сапог и галош у входной двери. У Энн, должно быть, было много друзей, ведь она жила здесь всю жизнь. Жизнь, которая не нашла своего отражения в дневнике. Кроме мисс Хамиш, я не знал ни одного другого имени.
Разве что Хью Монфор. Я был так поглощен мыслями о матери и Энн, что совсем упустил его из виду. Интересно, они с Филлис сбежали вместе? И не возникало ли у полиции желания пообщаться с ним? Он ведь мог быть жив до сих пор – сейчас ему должно быть чуть за семьдесят. Пожалуй, стоило бы заняться его поисками: если не через архив – кстати, я еще не проверял лондонский телефонный справочник, – так через объявления в «Таймс».
Подходя к пруду, который разделял Долину и Хит, я попытался определить месторасположение Феррьерз-Клоуз. По левую сторону за плотной стеной деревьев можно было различить очертания несколько похожих на него домов, но география Долины была столь обманчива, что я даже не был уверен, в правильном ли направлении веду поиски. Вернувшись тогда в Мосон, я пролистал массивный том по истории Хемпстеда и Хита: в семидесятые годы девятнадцатого века Долина здоровья представляла собой злачное место с барами и прочими питейными заведениями, а еще раньше здесь были преимущественно коттеджи и несколько больших домов, в числе которых, вероятно, был и Феррьерз-Клоуз. Интересно, как дядя-холостяк чувствовал себя, проживая в столь легкомысленном местечке?
Теперь поколение джентри могло торжествовать: единственным напоминанием о некогда буйной торговле осталась ярмарочная площадь на восточной окраине Долины. Это был клочок непригодной земли с нелепым нагромождением всякого хлама вроде брошенных автофургонов, допотопных автомобилей, лесоматериалов, бит ого камня и ржавых станков.
Порывы ветра гоняли пыль по двору. В последний раз, когда я видел эту площадь, она представляла собой море грязи. Унылое и Богом забытое место, самый мрачный уголок Хита, как сказала мисс Хамиш.
Что-то неуловимое – то ли пыльный вихрь, то ли куст рябины, усыпанной красными ягодами, – напомнило мне Мосон, нашу беседу с матерью в саду наутро после моего возвращения. Она была такой радостной, в ней чувствовалось облегчение оттого, что я вернулся домой. Тогда я слишком был поглощен жалостью к себе и не придал особого значения материнским эмоциям. А потом я упомянул про Долину, и она покрылась холодной испариной. «С тобой могло приключиться что угодно. Тебя могли убить». Реакция неожиданная. Может, в Хите и впрямь время от времени совершались убийства и ее еще в детстве предупреждали, что нельзя ходить одной. «Я должна была уберечь тебя».
Тем временем солнце уже зашло за верхушки деревьев, и я решил, что следует поторопиться.
Искать в полумраке сплетенных ветвей первую черную метку пришлось с помощью фонарика. Нитка была цела и натянута на том же месте. Помимо фонарика и спичек, я принес с собой и бутылку виски, так что пара глотков, которые я сделал, пока возился на крыльце с ключами, оказались весьма кстати.
Нитка в коридоре тоже была не тронута. Но не мешало бы проверить и дверь черного хода, что я и сделал, прежде чем идти в библиотеку. Держа в руке фонарик, хотя на лестничной площадке было еще довольно светло, я свернул налево, в гостиную. Витражи отбрасывали цветные блики на громоздкие диваны и кресла, на опустевшие стены, некогда увешанные картинами. В очередной раз я поймал себя на том, что стараюсь двигаться бесшумно. Но половица скрипнула. Виски колыхнулось в бутылке. Я сделал еще один глоток и, оставив бутылку и пакет с едой на обеденном столе, направился к черному ходу. Дверь была надежно заперта на засовы.
Откуда-то сзади повеяло холодком. Я повернулся и направил луч фонаря на уходящие вниз ступеньки, ведущие в старую кухню. Я специально купил фонарь, зная, что в этом подвале темно в любое время дня. Или ночи. «Для меня ты рыцарь, странствующий в поиск ах приключений».
На этот раз перепад температур показался мне еще более заметным. Я спускался по каменным ступеням с ощущением, будто погружаюсь в бассейн, наполненный холодной водой. Луч фонарика, скользнув по стенам, устремился в черный проем или туннель футов десяти длиной, который упирался в низкую деревянную дверь. Грубые каменные стены, мощенный камнем пол. Над головой тянулись массивные поперечные балки; к ним крепились половицы. Я неуверенно двинулся вперед, осветив фонариком небольшое помещение слева от входа. Две массивные ванны, медный котел, швабры, ведра, камин у противоположной стены. Застоявшийся запах мыла, крахмала, железа и плесени.
- Камень духов - Александр Кердан - Исторические приключения
- КНИГА ДУХОВ СТОЯЩИХ КАМНЕЙ - Скотт Каннингем - Эзотерика
- Тень свободы - Дэвид Вебер - Космическая фантастика
- Первая стена - Торп Гэв - Эпическая фантастика
- Слепые - Георгий Чулков - Русская классическая проза