Самая страшная книга 2016 (сборник) - Анна Железникова
- Дата:14.07.2024
- Категория: Фантастика и фэнтези / Ужасы и Мистика
- Название: Самая страшная книга 2016 (сборник)
- Автор: Анна Железникова
- Год: 2016
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты помнишь, но не узнаешь, – говорил человек с ангелами. – Потому что не видишь глубже лица. Ты бессилен против нас. Мы вернемся, один за другим, вернемся в разных обличьях, а ты ничего не сможешь сделать, ведь гарь изуродовала тебя. Там, в глубине. Под одеждой, кожей, мясом и костями. Там пепелище, Ефим.
Дед стиснул бороду в кулаке, отступил еще на два шага, потащил за собой Игната, все так же не сводя глаз с лжеХриста.
– Но гарь изменила и нас, – продолжал тот. – Мы обратились в прах, затем поднялись из него. В этом кроется наше с тобой главное различие. Ты обуглился изнутри и потух. А я еще горю.
Ангелы вокруг его головы вспыхнули огнем. Ярким, обжигающим, беспощадным. Языки пламени взвились до небес, и, даже зажмурившись, Игнат видел их кроваво-красное сияние.
Он поднял веки и часто заморгал. Полуденное солнце жгло безжалостно, резало глаза. Игнат лежал на спине посреди лесной поляны, копья сосен в недосягаемой вышине вонзались в бездонно-синее небо. Он попытался перевернуться на бок и тут обнаружил, что связан. Прочная пеньковая веревка стягивала запястья и локти, колени и лодыжки. Более того – он находился в неглубокой яме, со всех сторон обложенный сухим валежником и пучками соломы.
– Эй! – позвал Игнат. Крик отозвался густой болью в затылке, а вместе с болью пришли и воспоминания. Нахлынула тошнота, от омерзения свело скулы. Проклятая старуха, проклятый…
– Ох, ты очнулся, – дед Ефим появился в поле зрения, держа в руках плотную охапку хвороста. – Ну, может, и хорошо.
– Отпусти меня! – взвыл Игнат. Он понял, что произошло с ним, понял, что собирался сделать старик. – Отпусти! Во мне нет никого!
– Оно так только кажется, – сказал дед, пристально глядя на него. – Бесы хитрые, а Кузьма этот – особенно. Затаился, затихарился, как лягушка в траве. Но меня не проведешь. Хватит!
– Нет во мне никого, клянусь!
– Да тебе-то откуда знать? Уж поверь, порченый обычно долго ни о чем не догадывается. А я видал, как он в тебя перебрался. Сам видал тело его поганое. Узнал мерзавца сразу же…
Дед кинул хворост Игнату в ноги, утер рукавом выступивший на лбу пот, вздохнул:
– Мы с ним давно знакомы. Он один из тех, что в грех меня ввели тогда…
Ефим погрозил Игнату костлявым пальцем:
– Больше не выйдет! Не поверю ни единому слову вашему, погань! Вы мне про скорый конец света твердили! Вы меня смутили своими россказнями, обещали вечное спасение через огонь! А затем страхом наполнили и заставили бежать, бросив всех…
Голос его сорвался на визг, дед замолк на мгновение, всхлипнул, прижал ладонь к глазам.
– Те души несчастные, в скиту, верили мне. Они шли в гарь за мной, как дети за отцом. А вы лишили меня храбрости принять вместе с ними очищение и смерть – и теперь еще смеете винить?!
Он вновь закричал, обращаясь к лесу и небу, скрежеща зубами, остервенело тряся кулаками над головой:
– Не сдамся! Слышите?! Не скроетесь! Всех вас найду, из-под земли достану! Всех до единого спалю! Клянусь!
Эхо захохотало в ответ. Закашлявшись, дед опустился на колени возле ямы, подполз к Игнату, погладил его по волосам, прошептал, глядя прямо в полные слез глаза:
– Слышишь, Игнатушка? Прости… но нет другого способа одолеть эту мерзость. Я стар, а они не устают мучить меня. Только обманом. Ложью против лжи. Иначе не выйдет. Не серчай, твое место среди ангелов. Буду молиться за тебя до скончания дней. И ты там замолви за меня словечко, когда придет срок, хорошо?
Дрожащими губами он поцеловал Игната в лоб и поднялся. Деловито осмотрел валежник, кивнул и направился к костру, тлевшему чуть в стороне. Выбрал головню побольше, взвесил ее в руке.
– Деда, – взмолился Игнат, – давай не так, а? Давай по-другому… вон хоть ножом. Только не жги.
Ефим встал над ним, покачал головой:
– Нельзя по-другому, внучок. Помнишь, что я тебе говорил про плесень? Ударом ножа или петлей ее не вывести. Лишь огнем.
Он опустил головню, сухой хворост занялся мгновенно. Пламя стало болью и пылало до тех пор, пока не погасло солнце.
Максим Кабир
Африкан
Яне Ждановой редко снилась еда, а отец не снился вообще. Бомбардировки, звериный гул «мессершмиттов», взломанный лед Невы. Брызги крови на мордах безразличных сфинксов. Она металась по кровати и тихонько, как сирена, выла.
– Вставай, соня, – расталкивала она утром брата.
Савва недовольно сопел и прятался под одеялом:
– Чуть-чуть еще…
– Мама завтракать зовет.
Это действовало как заклинание. Стараясь опередить сестру, он бежал на кухню, где бледная, изнеможенная мать резала на крошечные порции хлеб.
Папы не стало в ноябре. Бабушка пережила его на неделю.
– Медленнее, медленнее, – говорила мама, поглаживая сына по отросшему ежику волос и одновременно проверяя их на предмет вшей. После Нового года мама сильно изменилась. За полтора месяца обратилась из розовощекой молодой женщины в дряхлую старуху. Но даже не это беспокоило Яну. Мама потускнела, выцвела, как старая фотокарточка, и глаза ее выцвели, и голос.
Савва уплетал вареную хряпу, почерневшие капустные листья, и подобострастно отщипывал крошки от хлебного ломтика.
– Прекрати чавкать, – цыкнула Яна.
– Вы помните тетю Тамару Кузнецову? – спросила мама, неповоротливо двигаясь по кухне, поднося детям чашки с кипятком.
Вчера она вернулась домой с керосином, но без обручального кольца.
– Встретила ее утром. Шли вдвоем от Кузнечного рынка. У нее два ведра жмыха. Два. Я рассказываю, как мы живем. Что, если я есть не буду, меня на иждивение поставят, а у меня дети. Она сочувствует. Бедные вы, мол, несчастные. А жмыха не дала. Я не просила, но она могла дать. Два ведра…
Мама споткнулась, облила себе запястье кипятком, но продолжала, как ни в чем не бывало:
– Я ей до войны книжки дарила, сервиз. В гости иду – всегда с подарком. А она. Два ведра.
Речь превратилась в бессвязное бурчание.
– Мам! – оборвала Яна женщину.
Та вздрогнула, как от пощечины.
– Что, солнышко?
– Ты утром музыку слышала?
– Не помню.
– По-моему, Стелла Сергеевна не играла сегодня.
Мать повела костлявым плечом:
– Тамарка сказала, что работников культуры будут эвакуировать, – в голосе проскользнули завистливые, раздраженные интонации, – наверное, и ее вывезли.
Савва растерянно глядел в пустую тарелку. Недоумевал, как хряпе удалось так быстро закончиться.
– Вряд ли, – произнесла Яна, – она бы попрощалась.
Девочка спрыгнула со стула, дернула брата за воротник:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Суть Исламского Проекта - Вячеслав Львович - Публицистика
- Метаморфозы - Ирина Вербицкая - Лирика
- Н В Гоголь, Повести, Предисловие - Владимир Набоков - Русская классическая проза
- Общество с ограниченной ответственностью (ООО): от регистрации до реорганизации - Виталий Семенихин - Юриспруденция
- Ребенок с церебральным параличом : помощь, уход, развитие - Нэнси Финни - Медицина