Королевство теней (сборник) - Александр Бушков
- Дата:30.09.2024
- Категория: Фантастика и фэнтези / Социально-психологическая
- Название: Королевство теней (сборник)
- Автор: Александр Бушков
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кузьмичев и Светлана постепенно привыкли считать эту каморку своей. Кузьмичев приносил новые пластинки, Светлана — цветы. Они умирали от счастья под ругань на общей кухне и хихиканье за стенкой до самого мая месяца, пока не разразилась катастрофа. Бузаков решил жениться! И женился. Первым делом новая хозяйка выбросила на свалку диван.
Узнав об этом, Светлана заплакала. Кузьмичеву казалось, будто их, как Адама и Еву, изгнали из рая. Подъездная и бульварная жизнь их пугала. Надо было срочно что-то придумать. Но что? Кузьмичев ругался про себя. Он отчаялся. Он не любил решать бытовые проблемы. И тут его послали по заданию редакции в Приморье, на сенсационные археологические раскопки.
Он вернулся через неделю, оглушенный, ослепленный и ошеломленный тем, что произошло, мимоходом поздоровался с женой и детьми, сдал старшему редактору текст передачи, “Репортер” и пленки — фонотекарю, обговорил с режиссером кое-какие детали и позвонил в библиотеку Светлане. И в тот же день они встретились, взяли на прокат в яхтклубе двухвесельную лодочку, угребли на косу посреди реки, и там, на желтом, жарком, дымящемся под ветром песке, Кузьмичев рассказал…
Кое-что о приморских раскопках Светлана знала: о них шумела пресса. Найденные в Приморье остатки цивилизации красноречиво свидетельствовали, что здесь когда-то проживал народ древнее самой древней нации, известной человечеству. Гипотезы, предположения, догадки!.. Но было среди вороха сенсаций и то, о чем знал только Кузьмичев.
Прибыл он на раскопки с опозданием: просидел в промежуточном аэропорту.
Зона была ограждена, археологи уже смертельно устали отвечать разным журналистам на одинаковые вопросы, но Кузьмичев решил хоть как-то вознаградить себя, наверстать упущенное, — и поздними сумерками пробрался через заранее примеченную щель в изгороди.
Солнце село. Края облаков еще сияли золотистыми отсветами, но темнота властно заволакивала небо, и Кузьмичев понял, что затея его нелепа: ничего он не рассмотрит, потому что фонарика нет, а что делать здесь в темноте? Того и гляди ногу подвернешь.
Кузьмичев постоял еще минутку, вдыхая сырой запах разрытой земли, сделал шаг к своему лазу — и тут заметил под ногами неясный промельк света. И почему-то вспомнил Светлану, какой увидел ее впервые. Что же это — стекляшка, блестящая пуговица? Но нет… сердце перехватило в предчувствии неожиданности, и Кузьмичев, испачкав пальцы землей, нашарил наконец что-то длинненькое, шершавое, неровное, вроде… ну, вроде чего? — вроде какой-то трубочки.
Как оказалось потом, эта штука напоминала тоненькую дудочку из белой коры неизвестного дерева. А может, это была и не кора — Кузьмичев не знал. Материал нежно мерцал в темноте, а на свету принимал цвет того предмета, на котором лежал. Наверное, поэтому никто из археологов не примечал эту странную дудочку днем.
Кузьмичев долго рассматривал находку. Неодолимо тянуло поднести ее к губам, сыграть на ней. Ощущая всю нелепость своего неожиданного желания — он был начисто лишен слуха, — Кузьмичев вышел из вагончика, в котором его поселили, и спустился по деревянному трапику на землю.
Утро только что занялось. На влажной высокой траве еще лежала тень сна. Невдалеке паслась грязно-белая коза. Она подняла голову, звякнула колокольчиком и мемекнула.
Кузьмичев коснулся дудочки пересохшими от волнения губами. Ощущение было такое, будто он прикоснулся к холодному камню. Это было тем более странно, что пальцы холода не почувствовали. Кузьмичев решился — и дунул.
Он готов был услышать любой звук, самый невероятный и неземной. Но дудочка молчала. Опять ничего не получилось с музыкой! Он разочарованно вздохнул, заглянул в дудочку с одного конца, с другого, и только тогда заметил изменения в окружающем пейзаже. Все вроде было на месте, но чего-то не хватало. Он подумал и сообразил, что не хватало козы.
Кузьмичев почему-то посмотрел в небо. Высоко-высоко, под редкими белесыми облаками, резал синеву маленький самолетик. В лучах восходящего солнца он казался розовым, и кудрявый след его тоже был розов.
Кузьмичев обошел вагончик, заглянул под него. Козы там, конечно, не оказалось. Но дело в том, что ей просто некуда было деться. Ровное поле лежало вокруг, до ближайшего дерева далеко, да и не спрятаться козе за тоненькой березкой.
Коза и впрямь никуда не делась. Кузьмичев едва не наступил на нее. Она окаменело стояла под одуванчиком…
Кузьмичев присел на корточки и осторожно поставил козу на ладонь. Если бы животные могли терять сознание, она, наверное, в этот момент лишилась бы чувств, но Кузьмичеву показалось, что он держит на ладони не живую козу, непонятным образом уменьшившуюся в размерах, а неподвижную игрушку, сделанную, до последней шерстинки, с удивительным искусством и точностью. Кузьмичев вернул козу на землю, вытер ладонь о траву, поднялся, отошел и, пристально глядя на “игрушку”, поднес дудочку к губам.
Он подождал, пока мигом подросшая коза не очухалась и не умчалась прочь, истерически мемекая и подпрыгивая высоко над травой, и вернулся в свой вагончик. Лег на матрац, набитый сеном, уткнулся в колючую подушку, пряно и томительно пахнущую полынью, и крепко зажмурился…
* * *Ольга, жена Кузьмичева, маленькая, тоненькая брюнетка, работала в роддоме. Дважды в неделю она дежурила: во вторник и пятницу. Ольга любила устойчивость и порядок во всем, даже в графике дежурств. Иногда Кузьмичев удивлялся, как она столько лет терпит рядом такого безалаберного мужчину, как он.
Впрочем, называя себя безалаберным, он слегка кокетничал сам с собой. Он был как раз очень аккуратен, даже питал слабость к уборке квартиры. Для Ольги было очень удобно, что муж не терпит запыленной мебели и помутневшего стекла, мусора на полу и тусклых от пыли ковров. Но с некоторых пор Кузьмичева больше занимало другое…
Во вторник и пятницу он приказывал детям пораньше ложиться спать, а себе стелил в кабинете, тщательно заперев дверь туда.
Под книжными полками стояла низкая тахта. Кузьмичев включал зеленоватого стекла бра и, задыхаясь, все время ощущая толщину своих пальцев, извлекал из внутреннего кармана пиджака маленькую куколку — словно бы изящнейшую фарфоровую статуэтку.
Трудно было оторваться от созерцания ее точеных черт, и Кузьмичев, смиряя себя, радостно ласкал взором лежащую на его ладони фигурку. Потом осторожно опускал ее на диван и, отойдя, подносил к губам свою находку — дудочку. Он твердо знал, что эта белая дудочка предназначена не для игры, что она молчит, но почему-то в то время, пока фигурка на диване росла, увеличивалась, превращаясь в Светлану, Кузьмичеву казалось, что он слышит неясную мелодию, от которой сердце начинало стучать сильнее.
Светлана уволилась с работы, сказала подруге, что уезжает. Теперь она всегда была рядом с Кузьмичевым. И в минуты тревог, волнений, больших радостей или неприятностей он спешил слегка коснуться рукой внутреннего кармана пиджака, ощутить сквозь ткань неясное тепло любимой. Он не мог раньше и представить себе такой глубины самопожертвования, такой безоглядной любви. Как можно до такой степени раствориться в своем чувстве, чтобы пожертвовать для любимого всем, даже жизнью — ибо разве можно назвать жизнью то состояние, в котором находилась Светлана? Только на несколько часов она обретала свой нормальный облик, могла двигаться, говорить, целовать… А в остальное время была заключена в крохотной изящной оболочке. Для нее в буквальном смысле слова исчез весь остальной мир, кроме Кузьмичева. За счастье не расставаться с ним ни на миг она поступилась всем. Иногда он спрашивал себя, как, чем мог заслужить подобное, но не мог ответить. Испытывая к Светлане огромную благодарность, он порою начинал бояться этого чувства.
Как-то под утро они крепко уснули и не слышали будильника, а сын Кузьмичева неожиданно стал ломиться в его кабинет, требуя ручку, забытую здесь вчера. Заглушенно хохоча — какой-то нервный смех вдруг привязался, — Кузьмичев и Светлана торопливо одевались и прощались, то и дело целуясь. Наконец, когда, казалось, защелка с двери вот-вот соскочит, Кузьмичев схватился за дудочку. Он едва успел спрятать крошечную фигурку в карман и открыл дверь. Сын ринулся к столу, схватил свою ручку, но не уходил — шарил вокруг пронзительным оком, а потом вдруг спросил:
— Это чей чулок?
Кузьмичев повернул голову и обмер. О Господи! Светланин чулок! Лежит на смятом пледе — тоненький, скомканный, похожий на переливчатую змеиную кожу.
Кузьмичев сказал очень спокойно:
— Чей же это может быть чулок, как не мамин?
И как ни в чем не бывало начал поправлять плед. Сын постоял, как-то странно вращая глазами, и вышел.
Мальчишка был любопытный и, кажется, проницательный. Иногда в его широких зеленоватых глазах Кузьмичеву чудилось почти товарищеское понимание, но чаще взгляд был неподвижно-пристальным, как у совы, мудрой совы. Нет, похоже было, что он через микроскоп разглядывает какое-то неизвестное науке вещество. Вот именно — не существо даже, а вещество! И все меньше и меньше тайн остается для него.
- Простой курортный роман. Зима. Весна - Ирина Насонова - Русская современная проза
- За далью незапамятных времён - Влад Потёмкин - Современные любовные романы
- Человек из двух времен. Дворец вечности. Миллион завтра - Боб Шоу - Научная Фантастика
- Обеспечение информационной безопасности бизнеса - Н. Голдуев - Прочая околокомпьтерная литература
- Золотая моль - Валерий Фатеев - Прочие приключения