Злодейство Торжествует - Рон Хаббард
- Дата:29.09.2024
- Категория: Фантастика и фэнтези / Юмористическая фантастика
- Название: Злодейство Торжествует
- Автор: Рон Хаббард
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Осанистый старик, похожий на офицера, со множеством золотистых лягушек на мундире — возможно, мажордом — подошел к ней, и Крошка медленно прошла меж двумя рядами слуг. Старик опустился на колени, и тут же его примеру последовали остальные. Крошка остановилась. Он схватил подол ее плаща и прижал его к губам. Затем сказал:
— Ваше величество, ваши слуги хотят поблагодарить вас за то, что вы позволили им с удовольствием заниматься своей работой.
Крошка обвела всех взглядом, сияющая и довольная.
— О, дорогие мои верные друзья, — обратилась она к ним. — Какое удовольствие находиться среди вас. Спасибо. — И она стала называть разные участки работы персонала, благодаря каждого по отдельности. Затем крикнула: — Я всех вас люблю!
Сколько обожания было во взорах услышавших эти слова! Мажордом хотел было что-то сказать, но тут возникла ссора. Шестеро женщин, судя по форменной одежде, горничные, зашипели и зарычали друг на друга.
Строгая старуха в красивой форме тут же набросилась на них, резко выговаривая им за то, что они устраивают беспорядок. К ним подошел мажордом.
Выяснилось, что горничные никак не могли порешить, каким двум из шестерых дежурить ночью и укладывать Крошку в постель. Ссора была довольно ожесточенной. Мажордом авторитетно указал на двух, чей черед был нынче. Как же они обрадовались! Обе женщины мгновенно как бы стали выше ростом, и на их лицах было столько гордости. Они показали языки оставшимся товаркам и поспешили наверх готовить Крошке ванну. Посрамленные четверо, которые хотели посягнуть на чужую привилегию, глянули на Крошку и от страха бухнулись на колени. Та улыбнулась, и они облегченно вздохнули, заулыбавшись ей в ответ. Это позабавило Крошку, и она, послав им воздушный поцелуй, расхохоталась. Вместе с ней засмеялся весь персонал. Затем раздались крики: "Да здравствует ваше величество!"
Крошка уже открыла рот, чтобы пожелать всем доброй ночи, но начальник охраны в серебристой форме привлек ее внимание и указал рукой туда, где у стены сидел сжавшийся от страха Мэдисон.
"Провались он, этот начальник охраны!" — придушенно прошептал Мэдисон. Крошка, которая, похоже, уже и позабыла о нем, теперь нахмурилась и посмотрела в его сторону, как на какую-то гадкую козявку. Слуги тоже устремили на пленника озлобленные взгляды: очевидно, слух о его преступлении, состоявшем в том, что он посмел вызвать недовольство их драгоценной королевы Крошки, распространился по всему дворцу.
Крошка и главный стражник зашептались между собой, после чего «королева» в сопровождении двух караульных последовала за начальником охраны к тому месту, где сидел Мэдисон.
— Они напомнили мне, — сказала Крошка по-английски, — что утром у меня несколько примерок платьев, а днем — садовые работы. Они не могли найти в моем графике места для суда над тобой, поэтому устроим его сейчас. Ты признаешь себя виновным или нет?
— В чем? — жалобно проныл Мэдисон.
— В пределах дворца, — объяснила Крошка, — дворянин, если только он не имеет дело с лицом более высокого ранга, властен распорядиться жизнью человека, посягнувшего на его собственность или личность.
— Я на тебя не посягал! — вскричал Мэдисон по-английски. — Я пытался заручиться твоей поддержкой! Я тебе нужен!
Крошка повернулась к начальнику караула и сказала по-волтариански:
— Обвиняемый признает себя виновным. Занесите этот факт в дворцовые анналы.
— Крошка! — вскричал Мэдисон. — Ты должна выслушать…
— Нечего мне тебя слушать, — снова по-английски оборвала его Крошка. — Ты здорово провинился и знаешь об этом сам. Ты даже пальцем не пошевелил, чтобы помешать этому (…) Грису. Ты угодил в этот переплет, потому что не поиграл со мной в мячик. — Она снова перешла на волтарианский: — Я объявляю арестованного виновным, и приговор должен быть приведен в исполнение обязательно.
Начальник караула кивнул.
— Ты не сказала, к какому наказанию я приговорен, — напомнил Мэдисон.
— Видишь ли, Мэди, — вновь по-английски заговорила Крошка, — эти лекции ужасно меня распалили; порой они доводят меня до грани (…), и я испытываю боль. Мне всегда хотелось разрушить твою сосредоточенность на матери, поэтому приговор таков: ты поднимешься ко мне в спальню и будешь (…) меня до тех пор, пока я не размякну и не получу полного удовлетворения.
— О нет! — взвизгнул Мэдисон и вжался в спинку кресла так, что цепи зазвенели. И тут поблескивание синих лучей навело его на вдохновенную мысль. — Послушай, — сказал он, — тут под полом двести пятьдесят мальчиков! Мне еще слышна музыка! Любому из них было бы…
— Мэди, — резко оборвала его Крошка по-английски, — ты промахнулся. Только я начну (…) с одним из этих пажей, другие так заревнуют, что прирежут его! Кроме того, я хочу сделать из них первоклассных «голубых», а это подействовало бы на них пагубно.
— Но у тебя и среди прислуги есть мужчины! — вскричал Мэдисон.
— Это простолюдины; их бы казнили, если бы обнаружили в постели с королевской особой, — пояснила Крошка по-английски. — Я слишком их люблю, чтобы подвергать опасности. Королева Хора обычно пользовалась услугами гвардейских офицеров дворянского происхождения: их при ней был целый полк. Но сейчас их здесь нет. Так что помалкивай в тряпочку, Мэди. Не отвертишься, мой ковбой.
Мэдисон, потрясенный до глубины души, запротестовал:
— Нет! Мой ответ — нет!
Крошка улыбнулась, и ее улыбка заставила его вздрогнуть. Он-то знал, что на этом дело не кончится.
— Ладно, — сказала она, взглянув на свои часы с Микки-Маусом, — посиди-ка здесь и обдумай все как следует. У начальника караула есть приказ: если ты сегодня не придешь ко мне в спальню, то ровно в шесть утра тебя отправят в подземную темницу и казнят электротопором. Так что если передумаешь — у твоего охранника имеется приказ доставить тебя ко мне в комнату и неважно, в какое время.
Крошка насмешливо помахала пленнику рукой и отошла.
Слуги настояли на том, чтобы «королева» села на маленькое серебряное сиденье с ручками, поскольку она, наверное, после долгого вечера слишком устала, чтобы подниматься по лестнице, и унесли ее по золоченым ступеням. Крошка исчезла из виду.
Глава 11
Долго, очень долго сидел Мэдисон, пребывая в глубочайшем унынии. Холодным казался ему металлический стул, еще холоднее — цепи, а электротопор охранника с бегающими искорками — и того хуже.
В зале стало темно. Рок-мелодии, еле-еле доносящиеся снизу, походили больше на урчание голодного зверя, чем на музыку.
Раскрашенные ангелы на стенах, которых Мэдисон смутно видел в полутьме, казалось, смотрели на него. Он почти не сомневался, что скоро присоединится к сонму настоящих ангелов и проведет остаток вечности, сидя на облаке с ненужной арфой в руках. Мэдисон знал, что никогда не сможет научиться на ней играть.
В конце концов ему удалось выйти из состояния шока и собраться с мыслями, чтобы обдумать эту ужасную дилемму: если он поднимется к Крошке, то умрет, если не поднимется — умрет все равно.
Он получил очень хорошее воспитание: ему нужно было любой ценой, даже ценой жизни, сохранять верность матери. С младенчества ему внушали, что мальчики, не спящие со своими мамами, — неестественны, и несомненные доказательства этого он получал даже в школе, где слово психиатра Фрейда считалось в пять раз священней, чем слово Бога. Если у тебя не было прочного эдипова комплекса, выражавшегося во влечении к собственной матери, ты не мог надеяться стать гением в своей профессии. Отказаться от него значило отказаться от собственных способностей. Согласно всему фрейдовскому учению, без этой яркой искры ты бы стал тупой посредственностью, опустился бы до состояния простого наемника или поденщика. С гением, который не является невротиком, согласно утверждениям психологов, такого быть не может. А без этой гениальности — в которой Мэдисон никогда не сомневался — он бы умер как профессионал. Как все специалисты по связям с общественностью, он прежде всего должен был безоглядно поверить в себя, и только тогда в него могли бы поверить и другие.
Но его мамочка подкрепила в нем эту веру, постоянно напоминая ему о том, как она терпима и снисходительна. После смерти его отца она не стала навязывать сыну отчима, которого он бы только ненавидел, — а как мало на свете матерей, готовых проявить о ребенке столько заботы. Его мамочка была очень милой и все еще довольно красивой в свои сорок девять лет. Когда Мэдисон думал о жертвах, принесенных ею ради него, о том, что из-за него она отказалась от других мужчин, самое меньшее, чем он мог за это заплатить, — это поступить таким же образом и отказаться от других женщин. Но дело зашло дальше: полностью игнорируя наставления своего детского психиатра-фрейдиста, подкреплявшиеся слабыми электрошоками, он преданно любил ее. Она неоднократно предупреждала его о том, как опасны другие женщины, что делал и его нынешний психиатр, и, сталкиваясь в жизни с такими бессердечными созданиями, как Крошка, он с ними согласился целиком и полностью. Сексуальное общение с Крошкой не только разрушило бы его духовно, но и разбило бы сердце его мамочки. Она, вероятно, покончила бы с собой, что часто приходилось предотвращать в прошлом, и Мэдисон знал, что, если такое случится, он живо сделает то же самое.
- Генерал конфедерации из Биг Сур - Бротиган Ричард - Контркультура
- Александровский дворец в Царском Селе. Люди и стены. 1796—1917. Повседневная жизнь Российского императорского двора - Игорь Зимин - Культурология
- Чарли - Сергей Чехин - Научная Фантастика
- Персона вне достоверности (сборник) - Владислав Отрошенко - Русская современная проза
- Дворец памяти. 70 задач для развития памяти - Гарет Мур - Менеджмент и кадры