Настоящая фантастика - 2009 - Владимир Васильев
- Дата:19.06.2024
- Категория: Фантастика и фэнтези / Разная фантастика
- Название: Настоящая фантастика - 2009
- Автор: Владимир Васильев
- Просмотров:1
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Егор заколебался. Профессиональная гордость голосовала за то, чтобы заказать «Полевую археографию». В конце концов, он один из двух действующих археографов, оставшихся на Марсе. Поддержать честь мундира? Ох, нет. В список ингредиентов входят димедрол и динамит, а это уже не оригинальный жанр, это тяжелый рок.
Коктейль «Наплевать» с напалмом и незаряженным револьвером для игры в марсианскую рулетку… Похоже, бар основал человек, придерживавшийся скептических взглядов на жизнь. Лет двадцать назад людям стало наплевать и на марсианскую цивилизацию, и на марсианские свитки, и на археографов. Мода на Марс ушла вместе с модой на гонки дирижаблей.
Егор решительно захлопнул меню.
— Смотрите сами. В напитках — что? Чай. Какой? Черный. Листовой. Без сахара, лимона, ароматизаторов и наркостимуляторов. За сколько? За сто.
Официант не смотрел ему в глаза. Худшее начинало сбываться.
— Простите, сэр. Видимо, в поставках произошел какой-то незапланированный сбой. Еще вчера у нас был чай. Черный…
— Листовой? — с надеждой осведомился Егор.
— О да, был и листовой, — щедро ответил официант. — Но, видите ли, хотя на нашей благословенной планете растет буквально все, что завезли с Земли: кофе, виноград, помидоры, апельсины и опийный мак, — чай почему-то…
— Я знаю. Я провел тут три четверти года. Вашего, марсианского года, — нажимая на слово «вашего» произнес Егор. Официант должен был осознать, до какой степени он виноват вместе со всем своим Марсом! Надо же, именно чай у них тут не прижился.
— Вы часом не ирландец, сэр? — перебил его официант. В голосе его звучало обвинение: в конце концов, Марс для марсиан, а не для каких-нибудь иностранцев, в особенности проклятых ирландцев.
— Нет. Я не ирландец. И я хочу чаю! — уперся Егор. — У вас написано: чай! Значит, должен быть чай!
— Говорят, вам не нравится наше розовое полусухое… — обвинительные нотки в голосе официанта усилились.
— Да чаю же! — безнадежно воскликнул Егор.
— Чаю нет, сэр.
— Никакого?
— Пожалуй, никакого, сэр.
— Вы уверены?
— Извините, сэр.
— Быть может, хотя бы зеленый?
— Только кофе, сэр.
— За двести.
— Нет, сэр.
— За триста!
— Нет.
— За…
— Нет!
— Мне кажется, вы немного нервничаете…
Официант обиженно засопел.
Егор отработал пять лет в археографической лаборатории Московского университета, два года в Вологде, еще год в Экспедиции марсианской археографии РАН и три четверти омерзительного марсианского года здесь, на омерзительном Марсе, где никогда не допросишься чаю. Особенно теперь, когда закрылось кафе Научного центра, где на чай можно было надеяться раза три в неделю, притом всего за семьдесят. Он повидал жизнь. И он знал, что самый глобальный закон земной цивилизации таков: у всех законов должны быть исключения.
Исключение есть всегда.
Только надо его найти.
Иногда ужасно противно искать исключение, но других вариантов просто нет.
И Егор произнес негромко, с искательными интонациями:
— Возможно… из ваших личных запасов… за пятьсот…
Официант нервно огляделся.
— Не здесь. Через час. И не я. За восемьсот пятьдесят. Зато чистый товар. Плюс мне полтинник за наводку. Но только аккуратно, я очень прошу вас, аккуратно…
* * *Коробка Научного центра была рассчитана человек на триста. Сейчас здесь работали семеро: два археографа, три геолога, один врач и один комендант.
Из-за тонкой переборки доносилось завывание марсианской зимней бури, хозяйничавшей в разгерметизированном помещении. Вторая волна штормов пришла в факторию Королев сутки назад. За час она выстудила помещения так, что приходилось работать, надев доху. Чувствительная электроника то и дело сбоила.
— Холодно…
— Мысли вслух, Егор?
— Мертвецы мыслить не способны, Макс. — Напарник ухмыльнулся.
— Разве это холодно?
— Ну да, три года назад и холода были холоднее, и дерево деревяннее, и вода водянистее.
— Послушай старожила, салага. Холодно… Нет, не просто холодно, а по-настоящему холодно здесь будет тогда, когда весь дистрикт Армстронг накроет Четвертая волна бурь. Двенадцать суток земного календаря, салага.
Максим провел здесь три года, и гордился этим единственным преимуществом, поскольку больше гордиться было нечем. Доктором и координатором археографической группы на Марсе был Егор. Более сильным археографом тоже был Егор. А Егор коллекционировал дураков, и в силу этого относился к ним со спокойным исследовательским интересом.
— Н-да?
— Через двенадцать суток придет рейсовик, и тю-тю, отогревать задницу у мамочки… Ты понял, салага?
— Максим Андреевич, ты помнишь ли, кто подписывал ведомость на поселение в гостинице?
— Ну, ты…
— А помнишь ли, там еще была крохотная цифирька — дата нашего отлета?
— Ну, была цифирька…
— Как ты думаешь, помню я ее, или нет?
— Ну, не знаю…
— Так. До этой самой цифирьки у нас с тобой остались полки с 98-й по 102-ю, то бишь последние находки. Да еще 57-я и 58-я — дары населения и конфискаты. За тобой, если память мне не изменяет, последние две. Успеваешь? Или? А?
Задав этот тройной вопрос, Егор погрузился в описание «дворцового кодекса» эпохи Лом. Очень, очень солидная вещь. Уйди она за пределы музея, и понимающий человек отдаст за нее… трудно даже представить. Цены уже не те, что пятнадцать лет назад, цены упали втрое, но и того хватит с лихвой на собственный домик неподалеку от массандровских погребов. Так-так… формат… маргиналии… соответствие каталогу Сиверса… не хватает чина княжеских свадеб, но эта утрата легко заполняется по экземплярам Библиотеки Конгресса и Государственного исторического музея…
Между тем, из-за спины доносились гневные укоризны.
— …да как ты мог усомниться… в моих способностях… три года… я ученик профессора Булкина… опыт такого уровня…
Макс продолжал разоряться, и каждую новую фразу Егор мог предугадать еще до того, как была произнесена предыдущая. Ага, сейчас будет про высокомерных новичков. Ну, разумеется.
— …и только какой-нибудь высокомерный новичок мог так не по-товарищески… нам еще работать и работать, а ты…
Очень хорошо. Миниатюра столичной школы на десятом листе и две миниатюры на сороковом листе. Варварское подражание. Уже и столицы нет, и школы нет, и дворцовый ритуал сгинул, а секта хранителей все еще реставрирует старые рукописи, копируя, по мере способностей, древних мастеров.
Строка за строкой ложились в электронный реестр Библиотеки марсианских свитков Научного центра.
Макс никак не утихал. Сейчас будет про… о! что-то у напарника необычное.
— И если я два дня сижу над маворсийской скорописью из Бункера «Хэппинесс», это еще ровным счетом ничего не значит…
Стоп. Внимание.
— Какого Бункера?
— Хэ… Хэппинесс…
— Дай-ка сюда.
Макс молча повиновался.
Это было действительно сложно. Сборник непостоянного состава, ранний период эпохи Дуд, переплет из кожи саурха, очень четкие буквы, но очень необычное письмо… Маворсийская скоропись? Вот уж вряд ли.
— Я беру это на себя. Так. Ты обязан успеть остальное.
У Макса на лице отразились смешанные чувства.
— Нет. Хватит трепаться.
У Макса на лице отразились еще более смешанные чувства.
— Или грант на четвертый сезон ты не получишь, — спокойно закрепил победу Егор. Ему осточертел этот разговор, и он просто отвернулся.
За спиной воцарилось молчание. Деловое молчание.
«Итак… либо дворцовый полуустав, либо литургический, но какой-то необычный. Тип Экватор-3? Столичный тип? Нет…»
И тут Горелов осознал, что держит в руках нечто непостижимо редкое. Вроде инкунабул Гутенберга или, скажем, анонимных изданий до-федоровской типографии в Москве. Или второго списка «Слова о полку Игореве».
Тип Сакра-1.
А? А?.. Да!
Никто, ни одна живая душа до сих пор этого не заметила. Хотя к первому листу небрежно приляпана бирка «Дар Дага Тэнга» и, стало быть оно лежит в Научном центре, на подарочной полке, больше пятидесяти лет. Твою мать! От Сакра-1 известно всего три отрывка. Отрывка! По листику каждый. А тут — целая рукопись… Да это… Да это сенсация, ребята. Я ждал этого всю жизнь. Так сказал когда-то Арциховский, открыв первую берестяную грамоту: «Я ждал этого всю жизнь. Рабочим — по месячному окладу».
Руки холодеют от благоговения.
Двадцать листов. Бумага, вернее то, что археографы по привычке называют бумагой, — самая обычная, без украшений. Кодекс новых пророков Маворса. Самый древний экземпляр изо всех известных науке. Содержание стандартное: изложение непреложных правил маворсизма.
Из четырех выявленных учеными марсианских религий маворсизм был, по-видимому, наиболее распространен. Эта религия исходила из признания Маворса единственным истинным Богом, а основные положения приближали ее к христианству.
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Верная шпага короля (книга-игра) - Дмитрий Браславский - Исторические приключения
- Грустный радостный праздник - Мария Бершадская - Детская проза
- Город Гарольда (СИ) - Михаил Lё - Научная Фантастика
- Срубить крест[журнальный вариант] - Владимир Фирсов - Социально-психологическая