Дети Древних - Татьяна Мудрая
- Дата:20.06.2024
- Категория: Фантастика и фэнтези / Разная фантастика
- Название: Дети Древних
- Автор: Татьяна Мудрая
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нинген, нинген! — закричали люди. — Люди-киты!
Когда нинген ступили на сушу, оказалось, что они в самом деле огромны: раз в пятнадцать выше тех, кто их звал, и никак не ниже церкви и уцелевшим крестом на маковке. Лица их были вполне человеческими, но будто закрыты мглистой вуалью.
И летучие корабли не могли с ними сделать уже ничего.
Кое-какие дискетты заполошно метались у берега, должно быть, отыскивая проходы в подземный ангар, выплюнувший их наружу. Плазменники растеклись в хмуром небе семицветными лентами и исчезли, обнаружив разгар необычно яркого дня. Собратья Вернера ринулись к людям-китам, бросая по пути лазерные пики и фауст-патроны, и обхватили русалочьи щиколотки, как ребенок — ствол секвойи.
Марина приподнялась. Она казалась себе абсолютно невредимой, но опустошённой. Выпотрошенной.
«Да верно. Я же родила. А где Рина — Рейна?»
«Считай, что меня больше нет. Не нужна больше. Как и Марии, которая и вообще была миражом».
«А мои мужчины?»
Рина больше не отвечала, разве что изнутри и совсем глухо. Оттого девушка знала, что тех двоих больше нет на свете. Что всё-таки произошло внутри земли? Почему «верхние» пострадали, по ощущениям, куда больше «нижних»?
С этими мыслями, наглухо застрявшими в голове, Марина кое-как побрела к храму. Тот вроде бы даже не покосился, только золочёные чешуи луковицы слегка расплавились.
Внутри было полно хлама. Кажется, землетрясение застигло прихожан во время многолюдной службы, потому что в останках опознавались очки и капюшоны, накидные, на завязках, юбки женщин и носильные чехлы грудных детишек, которые было принято сразу же снимать с них в тепле. Кто-то позаботился о том, чтобы сдёрнуть со стен иконы палешанской работы и унести с алтарного стола чашу. Трупов не было ни одного.
Вот только алтарная преграда была повалена, дверь в святая святых — ни открыта, ни закрыта, оттого что поперёк неё застряло нечто громоздкое и тёмное.
Отец Боривой лежал на боку и тяжко дышал. Когда Марина подошла к его лицу, то увидела короткое древко: почти всё копьё сотника ушло в мощную грудную клетку.
— Только не вынимай, — пробормотал он. — Мне жить ещё долго и речь выпевать, будто оперному герою. Последняя жертва Господу. Христос простил блудницу. Я не обязан. Думаешь, не знаю про тебя? Явились они. Древние. Украли святыню. Поведали. Когда верные вспять убежали — по домам прятаться. В тарелки лезть.
— Отчего они побежали? Земля дрогнула?
— Тогда ещё нет. Нет — в первый раз и едва заметно. Копие ожило и прободало меня насквозь. Это потом начался великий трус и ядерный хаос. Ты что, полагаешь, коли я поп, так и фантастики не читал? Читал: не одну Библию. Тут ею вся земля пропитана.
— Чем? — переспросила Марина. (Вот значит, как. Нечто погнало людей из одной западни в другую? Или хотело спасти не от возможного раската стен — от давки и удушения?) — Книгой?
— Кровью Судного Дня. Они говорят. Ты жена им всем через их детищ. Вот имена. Спрут Ктулху, Пернатый Змей, клубящийся у порога, — Йог-Сотот. Гнусная Жаба Цатоггуа. Ползучий Мрак Ньярлатотеп, Леденящий Ветер Итаква. Чёрная Козлища Шаб-Ниггурат, И самый страшный: Ядерный Хаос Азатот.
— Тогда это ваш любимый Гор — сын Азатота. Он и довершил дело.
— Не лги. Со всеми ты сходилась по доброй воле и с большой охотой. Так всегда бывает с детьми нечистого. С фавнами, нимфами, сатирами, гномами, троллями, иноземцами, детьми вод и бури. Как те, кто поклонялся Вакху и Дионису, ты одевалась в шкуры, упивалась вином. Пела и плясала у костра на ведьминских шабашах. Возлежала с инкубом и суккубом.
Похоже было, что у отца Боривоя изрядно перемешалось в голове. Однако суть он выразил едва ли не буквально. И разве не переходила она, Марина, из рук в руки и не…
— Наполнялась, как сосуд скверны и гноя, пока не извергла их, — добавил священник и сплюнул. Это усилие, очевидно, стоило ему последних капель жизни, потому что он содрогнулся и замолк навсегда.
«Все мои близкие погибли из-за меня. И вверху, и внизу. И отец Боривой, и Влад, и Вернер. Я стала ненужной добру и злу одинаково».
С этими мыслями Марина отыскала лестницу на колокольню и стала подниматься — ступенька за ступенькой. Очень медленно.
«Броситься оттуда — высоты хватит. И головой об лёд. Надо было копьё для себя выдернуть — испугалась. Оно непростое».
Семь колоколов, развешанных на разных площадках под узким шпилем, встретили её тихим переливчатым рокотом. Ропотом.
«Слишком красиво для проклятия. Благословляют?»
Она коснулась самого верхнего колокола рукой, зачем-то перекрестилась — и перелезла через ограду. Покачалась раз другой на узком бортике, набираясь смелости, — и рухнула вниз.
Вмиг её подхватило нечто невидимое, упругое, словно тёплый летний ветер, и бережно опустило к изножию церкви.
— Ой, глупа ты, девица, и неразумна, и силы своей страшной не ведаешь, — Марк прятал её трепет в объятиях. Совсем такой, как в последний раз, только чуть более женственный и насмешливый.
— Какой силы?
— Летаешь на заёмных крыльях, как все истинные Дети.
— Откуда ты здесь взялся, Марк?
— Ну, положим, это моя родина. И ещё положим — стерегу тот момент, пока ты очертишь предписанный круг. Шествие по всем континентам, включая Азиопу.
— Боривой лгал?
— Ах, до чего бы ты этому обрадовалась! Нет. Он, разумеется, не стал тебе говорить, что само Копьё наказало его за святотатство — перевернулось в руках, когда замахнулся. Это ведь оригинал, кстати, как и Чаша: тоже грех умолчания, если не хуже. Не знал он и того, что беглецов мы тотчас переняли и отправили вниз, на самые надёжные уровни. Дискетки поднимала вверх дежурная людь или вообще автоматы. Но остальное верно.
— А те мои…
— Вернер был человек. Герой. А Гор — он и правда сын Азатота. Всего лишь сын, который неплохо умеет распадаться на атомы и пользоваться паттернами для самосборки. Вот быть самим собой без дураков — этому его ещё поучить надо. Пускай в виде живой бури на цоколе постоит, отдохнёт, как другие.
— Да, а то явление Древних? Статуй.
— Было, разумеется. Правда, они не убивали священника — ну, я говорил — и не выдавали тебя ему: зачем? Он сам всё сделал. В нём тоже есть капля нашей провидческой сути.
— Древние в самом деле такие?
— И да, и нет. У них нет иной плоти. В смысле — другой, чем измышленная для них людьми. Теми самыми антарктами и атлантами, что перемешались с местным населением. Или их потомков. Отчасти: я вот потомок, а не умею многого из того, что легко может мой Ктулху. Рождать и переплавлять уже рождённое. Придавать форме сугубую изменчивость. Зачем тогда мне — да и всем моим братьям и сёстрам по воде и соли — была нужна ты?
— Убогая и некрасивая детдомовка.
— Погоди, вот отыщем наше дарёное зеркальце. Оно ведь снова выросло в размере, коли не разбилось.
— И чья теперь я женщина?
— Да своя собственная. Замуж тебя мне звать несподручно. Ты ж теперь — типичная дама племени туарегов. Можешь гостить у всех кавалеров и кавалерш подряд, начиная с Кахина. Или поплотнее сойтись с Цатоггуа: он тебе своё семя из щупальца в руку и рот передал, как до того делали только натуральные кальмары. Может статься, вы оба захотите иного.
— И для чего затеялась вся катавасия? Чтобы выручить две великие святыни из трёх? Ввязаться в войну и одержать победу над поморянами?
— Того не стоило. Если бы они, конечно, выполняли свою настоящую работу. Договор с Древними.
— Ты про что?
— Оглядись хорошенько. Наше Делание уже родит плоды.
Марина и не заметила, что оба снова парили — нет, не над Страной Льда и Снега, вовсе нет. Ледяные горы таяли в океане, как сахар в чайном блюдце. В прозрачной воде ликовала многоцветная жизнь, раскачивая и одновременно удерживая в равновесии чаши жизни и смерти. Шкура континента стала пегой и влажной, яркие, как мак, цветы и зелёные мхи проступали на буром фоне, озёра плескались на воле, ручьи стремились смыть ржавую кровь земли. Дети и женщины играли на проплешинах, сбросив куртки. И чей-то нежный голос говорил для них так чётко и мерно, что до Марины долетало каждое слово:
— Эта легенда родилась в Австралии, и многие пересказывали её, изменяя так, как им хотелось. Ибо у сказок нет автора, даже если их записал на бумагу сам Маршал Аллан. Или, наоборот, у каждого рассказчика — своя собственная сказка, хоть слова почти совсем не меняются. Так слушайте же!
«В те дни, когда жил Припригги, не было в небе путей-дорог. Звёзды были тогда совсем юные и яркие и скучали в одиночестве, потому что не находилось для них пути, по которому они могли бы пойти в гости друг к дружке и поплясать в долгие тёмные ночи.
А на земле люди были счастливы: они часто пели и танцевали вокруг костров, на которых жарилась дичь. Ещё они затевали корробори и вплетали в музыку всякие священные и житейские истории, перекладывая их на язык телодвижений.
- Вода колокольная, вода золотая, вода живая и мертвая - Евгений Родимин - Здоровье
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Две смерти - Петр Краснов - Русская классическая проза
- Нежный бар. История взросления, преодоления и любви - Джон Джозеф Мёрингер - Русская классическая проза
- Пойманные под стеклом - Сара Кроссан - Научная Фантастика