Счастье — это теплый звездолет - Джеймс Типтри-младший
- Дата:01.11.2024
- Категория: Научная Фантастика / Социально-психологическая
- Название: Счастье — это теплый звездолет
- Автор: Джеймс Типтри-младший
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А мели впереди, насколько удавалось рассмотреть в едком дыму, были свободны.
От возбуждения и радости тело сделалось будто невесомым. Боль ввинчивалась снизу, но Мийша был далеко от нее. Он понял, что, наверное, умирает.
И вместе с этой мыслью пришла волна слабости от существа у него в руках. Усилие почти убило их обоих.
Что ж, так тому и быть.
В дыму впереди показалось новое стадо страшилищ. Мийша потянулся к ним издалека, нащупал слабые огоньки энергии, почувствовал, что они поворачивают.
Ветер развеял дым, и Мийша увидел, что горизонт почти чист. Основная волна прошла.
Впереди, на стене, люди тащили факелы к скользкому гребню. Рядом с Мийшей никого не было. Он чувствовал, что воздух из груди вырывается с рыданиями или криком, но не слышал себя. Мелькнуло воспоминание: юноша — кто-то из сыновей? — коснулся его рукой и прошел дальше.
Он мучительно приподнялся на локте, чтобы взглянуть на поселение.
Да, там были разрушения. Исполинское туловище матки крушило общий дом. И все же колония уцелела. Уцелела! Его последний дар спас всех, его умирание принесло жизнь тем, кого он любил. В ватной глухоте Мийша позволил себе обвести взглядом родную картину. Как все прекрасно, несмотря на дым! Золотистые фигуры бегали, словно играя в салки. Его гнездо, его жизнь…
Его жизни. Не звезды, а вот это…
Почему все слегка изменилось, как будто накрылось прозрачным куполом, стало забавной игрушкой под пластиковым колпаком? Труд его жизни. Род живет, я умираю. Главное слово: умираю. Умираю, как честный муравей, чей муравейник будет жить дальше. Как эти головы, семенящие к морю. Плодиться и умирать, плодиться и умирать. Строительство, продолжение рода, башни, встающие и рушащиеся в прах. Омерзение накатило на него. И ради этого я отверг…
Умеренней будьте в любви к человеку.
Мийша, слабея, боролся с предательской душой. Возможно ли, чтобы человек всю жизнь безраздельно заботился о своем роде, о детях — и в последний миг отвернулся? Просто мое тело умирает, сказал он себе. Мозг слабеет.
Он заставил себя обернуться, посмотреть снова.
Они все прибывали. Последний натиск, последние твари Как темно! Неужели день кончается? К ночи все будет позади.
Вот и они. Те, кто нас убьет.
Хорошо же, думал он, хорошо! Верный муравей. Забудь слабые протесты души! Те, кто придет позже, быть может… Некогда. Закрыв глаза, он мысленно нащупывал канал, средоточие… и ничего не находил.
Нойон!
Слабо, в мозгу:
— Ты хочешь… этого?
— Да! — закричал он снова, понуждая себя чувствовать, обратить свою потребность в силу, дотянуться… а! Вот! Вот она, помощь: нойон был с ним. Мийша ощущал жизнь тварей. Поверни, поверни, поверни! Поверни моими последними силами, моей смертью, которую я принимаю добровольно! ПОВЕРНИ моей смертью, которой я не должен был умирать…
Контакт ослабел и пропал.
Мийша открыл глаза.
Бронированная громада высилась во мгле перед ним, камень под ним накренился, заскользил.
Они не повернули.
Они пробили стену. Столбы падали, сруб под Мийшей содрогался. И в бухте, на берегу, закрывая поселение от его наполненных ужасом глаз…
— Нойон! Нойон! — кричал Мийша.
Смерть нависла над ним, и он знал, что произошло, что он наделал. Его потребности, его желанию в последний миг не хватило искренности — он обрек близких джунглям, бегству, праху. Его человеческое сердце, его душа предала их всех…
— Нойон! — кричала его душа. — Возьми меня! Исполни другое мое желание, верни мне меня!
Но жизнь уходила из его груди. Поздно. Поздно. Все было зазря. Он ощутил в мозгу призрачный ветер, чуждые измерения, открывающиеся перед имаго. Мгновение казалось, что нойон придерживает дверь, предлагая разделить с ним смерть. Желание всколыхнулось в Мийше, испуганная любовь к тому, что он не мог вообразить… О дивнозвучные голоса воздуха… Я иду к вам! Я иду![58]
…но он не мог попасть туда один, и его бесполезная смерть нависла над ним, его человеческий слух наполнился грохотом. Губы шевелились, всхлипывая: «Человек — это, это…»
Исполинская безличная громада обрушилась на него, и звезды растаяли в мозгу.
И я очнулся поутру на диком склоне
(рассказ, перевод А. Гузмана)
And I Awoke and Found Myself Here on the Cold Hill’s Side. Рассказ опубликован в журнале The Magazine of Fantasy and Science Fiction в марте 1972 г., включен в сборник Ten Thousand Light-Years from Home («В десяти тысячах световых лет от дома», 1973). В 1973 г. номинировался на премию «Небьюла», в том же году занял четвертое место в голосовании на премии «Хьюго» и «Локус» в категории «Лучший рассказ».
Строчки из стихотворения Джона Китса «La belle dame sans merci», ставшие названием рассказа, цитируются в переводе С. Сухарева (1986). Другие варианты: «И я, содрогаясь, очнулся на этом холодном холме» (В. Набоков, 1923); «Но вот проснулся — и кругом холодный мрак» (А. Покидов, 1972); «И я проснулся — я лежал на льдистой крутизне» (В. Левик, 1974). В стихотворении рассказывается о роковой любви рыцаря к королеве фей.
Он стоял абсолютно неподвижно у иллюминатора служебного шлюза, уткнувшись взглядом в брюхо «Ориона», который производил стыковочные маневры у нас над головой. Серый комбинезон, короткие рыжеватые волосы. Наверное, местный техник.
Вот же принесла нелегкая. Журналистам в потроха станции ход заказан — но в первые двадцать часов на «Большой пересадке» я так и не нашел места, откуда можно снять чужой корабль.
Я крутанул стереокамеру с яркой эмблемой «Всемирной прессы» наружу и принялся нести стандартную пургу о том, Как Это Важно Честным Парням С Земли, которые за все и платят.
— …для вас это, может, и привычная рутина, но наш долг — донести до них…
Медленно, настороженно повернувшись, он мазнул по мне расфокусированным взглядом, только что бывшим где-то далеко.
— Чудеса, драму, — повторил он без выражения. — Вот же идиотизм.
— Не подскажете, кто именно сегодня прибывает, какие расы? Мне бы хоть одним глазком…
Он посторонился, кивнув на иллюминатор. Я жадно вскинул объективы на длинный синий корпус, заслонявший звезды. А за синим кораблем уже виднелся другой, черный с золотом.
— Синий — с Форамена[59], — сказал он. — С другой стороны бельевский грузовик — по-вашему, арктуряне. Так-то сейчас затишье.
— До вас никто мне вообще ничего не рассказывал… А что за
- Мемуары придворного карлика, гностика по убеждению - Дэвид Мэдсен - Историческая проза
- Печать ангела - Нэнси Хьюстон - Современная проза
- Тут я проснулся и оказался здесь, на холодном склоне холма - Джеймс Типтри-младший - Любовно-фантастические романы
- Без очков. Восстановление зрения без лекарств - Марина Ильинская - Здоровье
- Святой нимб и терновый венец - Антон Леонтьев - Детектив