Чаша ярости - Артем Абрамов
- Дата:19.06.2024
- Категория: Фантастика и фэнтези / Научная Фантастика
- Название: Чаша ярости
- Автор: Артем Абрамов
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А вот, кстати, приемная… Что-то там сейчас происходит, что-то странное, что-то нежданное, что-то совсем даже непонятное Двадцать пятое или пятьдесят второе чувство Петра заставило его сразу посерьезнеть и прислушаться. И Иоанн смех оборвал, насторожился — видимо, ощутил то же самое.
Из-за двери раздался визгливый крик Илама:
— Куда без очереди?!
И дверь распахнулась, отлетев к стене, и Петр с Иоанном, к действительно странному, к действительно нежданному и уж абсолютно непонятному счастью своему, мгновенно поняли природу означенных невнятных ощущений.
На пороге, улыбаясь, стоял Иешуа.
Вот тебе и раз, сказала Волку Красная Шапочка, а я к бабушке собралась. Сказка. Детство Петра. Ассоциации.
Одет был Иешуа странновато для Иудеи первого века. Нет, конечно, беглый взгляд стороннего человека не выявил бы особых несоответствий, но Петр и Иоанн, стоя, фигурально выражаясь, с отпавшими до полу челюстями, имели возможность внимательно поразглядывать неожиданного визитера — хоть с полминуты, а хватило вполне. Петр автоматически отметил, что потерянный друг вернулся с округлившимся лицом (гамбургеры? пицца? хотдоги?), с привычно длинными волосами, но непривычно короткой бородкой, аккуратной, вполне академической, а вовсе не библейской. На нем красовалось некое подобие туники, наспех, видимо, скроенное из какой-то простыни, упертой, не исключено, в проезжем отеле, ткань тонкая, хлопчатобумажная, в Иудее такой взяться неоткуда. На ногах у Иешуа имели место открытые сандалии всемирно известной фирмы Reebok — на липучках. Логотип всемирно известной замазан чем-то черным — фломастером? чтобы, значит, не бросался в глаза.
— Насмотрелись? — ехидно спросил Иешуа. Голос, который в последний раз Петр слышал много лет назад, совершенно не изменился. А с другой стороны — что за идиотизм, чего бы ему меняться? Это здесь, в Иудее, десять лет минуло, а там, может, и двух дней не прошло. Забыл, старый Петр, эффект тайм-капсулы? Тут — годы, там — минуты. Сам ведь пользовался переходом во времени, чтобы не тратить дни на путешествие, к примеру, из того же Иершалаима в Нацерет… Хотя какая, к дьяволу, капсула?.. Каналы времени заблокированы мертво… Как Иешуа здесь очутился?..
Радость радостью, но логика живее всех живых. Впрочем, вопросы — позже.
И с тарзаньим воплем он заключил Иешуа в объятья.
— Брат!.. Брат! — только и мог разумно произнести. Далее следовали крепкие шлепки по плечам, кряхтенье и радостные междометия. Удивительно уныло и однообразно проявляют свои чувства мужчины — что в первом веке, что в двадцать втором. Понять бы только — кто из описываемых мужчин из какого века…
Натискавшись, Петр отпустил Иешуа, чтобы в следующее мгновение его сграбастал Иоанн. Та же картина.
— Ох, не задуши! — хохотал Иешуа.
— Ничего, воскреснешь! Нам не привыкать, — отвечал Иоанн, прижимая старого друга к своей могучей груди.
Петр смотрел на Иешуа, и в мозгу его точно формулировались десятки вопросов, каждый из которых был главным, и каждый следовало бы задать первым, но на язык почему-то просилось традиционно идиотское: «Ну, как ты там вообще?»
Связь аппарата мышления с голосовым аппаратом за десять лето иудейского сидения Петра, по-видимому, сильно ослабла. Сам он, к грусти мимолетной, о том не подозревал до конкретного исторического момента.
— Вообще-то я там ничего, жив пока. — Иешуа, отпущенный Иоанном, с явственно ощутимой радостью смотрел на друзей, не переставая, однако, читать их мысли.
К месту припомнились мысленные блоки… Но какие блоки? От кого блокироваться? От Иешуа? Еще к месту припомни: бессмысленно это. Да и нет давно никаких тайн! Ни от него, ни от Иоанна. Если кто и может что-то скрывать, то это как раз Иешуа, исправно функционирующая интуиция подсказывает: он не для того сюда невесть каким образом вернулся, чтобы что-то скрывать. Скорее напротив…
— Правда, бpат?
— Конечно, правда. Что спросите — отвечу, а что не спросите — сам расскажу.
Оглянулся кругом себя, рассмотрел внимательно стулья — плотницкую гордость Петра, пощупал.
— Молодец, Кифа, добротно сделано. Заменил меня не только в Божьем промысле, но и в плотницком ремесле. Где удачнее?
— Ты пришел в общину, сплоченную твоим именем, и хвалишь какой-то стул?
— Верно говоришь, Кифа, — Иешуа стал серьезным, — за общину тебе спасибо.
— Да за что «спасибо»? Работа такая… В ответ Иешуа не преминул уколоть его:
— И это верно. Ты же у нас Мастер Службы Времени. Один из пятнадцати Великих. Ты просто продолжаешь контролировать верный ход Истории. Все как в инструкции, а инструкцией для тебя, если я не запамятовал, всегда был Новый Завет.
Слова «Служба Времени» заставили Петра внутренне напрячься. Давно он ни от кого их не слышал. В голове еще сильнее забушевал ураган вопросов. И про Службу тоже.
— Расскажешь про Службу? — спросил тихо Петр.
— Слышал же: все расскажу. И про Службу тоже. Только перекусить бы…
— Вот ведь сообразиловка тупая! — Петр хлопнул себя по лбу. — Гость с дороги, а мы… Илам!
Через четверть часа на столе для планерок, летучек и совещаний (что еще бюрократическое припомнить?) стояли кувшины с вином, нежнейшее мясо, блюдо с зеленью и прочие яства из неприкосновенного запаса для высоких гостей общинного босса, владельца Большого Стола. Во время еды о серьезном как-то не говорилось, поэтому обсуждали частное — кто насколько изменился, кто постарел, а кто нет, кто чему научился, а кто что позабыл. Петр не преминул гордо поведать Иешуа о своем юбилейном пешем броске по памятным местам, чем сильно растрогал друга.
Рассчитал ли Иешуа свое появление именно в данный момент — по прошествии долгих десяти лет или случайно так вышло, но все получилось психологически точно: оставшиеся в Иудее первого века Петр и Иоанн настолько соскучились по нему, что сами принялись наперебой рассказывать об общине, о паломничествах, о том, как христианская вера приживается в абсолютно непригодных для нее к раньше казалось, землях. Новый слушатель — причем не случайный прохожий, не неофит, жаждущий подробностей общинного бытия, а лицо, как говорится, заинтересованное, знающее — ах какая приманка для рассказчика! Петра и Иоанна невозможно было остановить. А Иешуа и не пытался. Ему все казалось важным и интересным. Хотя первым оказался самый трудный для ответа вопрос:
— Что с матерью, Кифа? Жива ли? Я бы хотел ее видеть…
Петр не стал применять ни местную, ни общую анестезию.
— Она умерла, брат. Прости…
— Когда? — Голос Иешуа был ровен м тих.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Комната старинных ключей - Елена Михалкова - Детектив
- Мрачный Вторник - Гарт Никс - Фэнтези
- Древний рим — история и повседневность - Георгий Кнабе - История
- Две смерти - Петр Краснов - Русская классическая проза
- НИКОЛАЙ НЕГОДНИК - Андрей Саргаев - Альтернативная история