Жизнь и деяния графа Александра Читтано, им самим рассказанные. - Константин Радов
- Дата:12.09.2024
- Категория: Фантастика и фэнтези / Научная Фантастика
- Название: Жизнь и деяния графа Александра Читтано, им самим рассказанные.
- Автор: Константин Радов
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Аудиокнига "Жизнь и деяния графа Александра Читтано, им самим рассказанные."
📚 Эта увлекательная аудиокнига расскажет вам историю жизни и деяний графа Александра Читтано, который сам рассказывает о своих приключениях и испытаниях. Вас ждут захватывающие события, загадочные тайны и невероятные открытия!
Главный герой книги, граф Александр Читтано, поразит вас своим умом, храбростью и решительностью. Он станет вашим проводником в мире загадок и приключений, откроет перед вами двери в неизведанные уголки Вселенной.
🎧 Автор аудиокниги "Жизнь и деяния графа Александра Читтано, им самим рассказанные" - Константин Радов. Он талантливый писатель, чьи произведения завораживают и увлекают с первых минут прослушивания.
На сайте knigi-online.info вы можете насладиться прослушиванием этой и многих других аудиокниг онлайн бесплатно и без регистрации на русском языке. Здесь собраны бестселлеры и лучшие произведения различных жанров, чтобы каждый мог найти что-то по душе.
🌟 Погрузитесь в увлекательный мир аудиокниг вместе с knigi-online.info! Наслаждайтесь качественным звучанием и захватывающими сюжетами, которые подарят вам море эмоций и незабываемых впечатлений.
Не упустите возможность окунуться в мир литературы, где каждая история становится живой благодаря таланту авторов и профессионализму исполнителей аудиокниг. Приятного прослушивания!
Научная Фантастика
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что будет с младенцем, который с утра до вечера дышит воздухом, насыщенным латинскими вокабулами? Который раз сто (а может, двести, кто знает) слышал затверженную на память дядюшкиными учениками речь Цицерона против Катилины? Многие десятки раз — другие латинские тексты? Да в такой атмосфере и бессловесная тварь заговорит на языке древних римлян. Попугай, во всяком случае, непременно. Я, правда, очень долго молчал, понимая, что должен вести себя тихо. Мне было лет пять, когда страдания одного из школяров, особенно мучительно вспоминавшего столь любимую дядюшкой речь Цицерона, побудили начать подсказывать ему из своего угла.
Нерадивый ученик был спасен, потому что изумленный учитель начал экзаменовать меня вместо него, и чем дальше, тем выше поднимался градус его изумления. Длиннейшая речь на память, без запинки (я и до сих пор ее помню), отрывки из других текстов, обыкновенно задаваемых ученикам, чтение из книг, письмо, — на этом начались трудности: хотя я знал буквы и видел, как пишут на грифельной доске, рука не была набита, — все равно для ребенка в столь несмышленом возрасте эти умения казались чудом. Доселе дядюшка меня едва замечал, а теперь единым днем я поднялся в его мнении на огромную высоту. Он сразу начал использовать мои знания и как живой укор бестолковым ученикам ("смотри, балбес, это даже младенцы знают…") и как витрину своих учительских талантов, заставляя декламировать латинских классиков перед всеми, кто имел неосторожность заглянуть в дом Джованетти. Успех подобных выступлений и множество желающих посмотреть на чудо-ребенка или позабавить им своих гостей заставили даже тетушку переменить гнев на милость. Она сразу поняла своим практическим крестьянским умом, какую пользу можно из меня извлечь, и принялась за дело всерьез. Меня стали одевать так, чтобы прилично было показать людям, и даже начали мыть и причесывать. Приглашения следовали одно за другим, я входил в моду, отрабатывая свой номер с Цицероном то в одной, то в другой гостиной, подобно дрессированной обезьянке (или ученому медвежонку, если это сравнение роднее русскому читателю), получая положенную долю похвал, сластей и подарков, сразу прибиравшихся к рукам хозяйственной Джулианой. Часто растроганные слушатели дарили даже деньги, что по нашей бедности и трудному военному времени было особенно кстати. "Это, — говорили некоторые, — на дальнейшее образование вашему юному таланту". Мои дорогие родственники и сами понимали, что "юный талант", выставляемый напоказ, нуждается в образовании, подобно как гусь, выставляемый на продажу — в откорме. Если худы будут, ничего на них не заработаешь. Однако тратить деньги на школу, для правильного обучения, тетушка сочла бы несусветной блажью и чуть ли не святотатством, когда дома есть свой учитель, бесплатный. Так что дальнейшее мое умственное развитие было поручено опять же дядюшке, который взялся за него тем охотнее, что это не стоило ему почти никаких усилий. Он просто сажал меня вместе со своими учениками, независимо от их возраста и совершенства в науках, и позволял делать то же, что они. Эта нехитрая метода имела успех поразительный. Я очень быстро научился писать (правда, сначала печатными буквами, как в книгах, переход к скорописи дался мне с трудом), а еще мною овладела невероятная страсть к чтению! Я готов был читать все, что напечатано на бумаге, и делать это в любое время дня и даже ночи, если она лунная. Дядюшкины книжные запасы, представлявшие весь тезаурус среднего латиниста, были проглочены полностью в ближайшие три или четыре года, оказав сильное и совершенно непредсказуемое влияние на мой ум. В русском языке есть хорошая поговорка: "у него каша в голове", — так можно сказать о человеке, чьи мозги забиты непереваренной ученостью, как желудок обжоры — кашей. С чем же сопоставить тогдашнее состояние моей головы, в пределах этого сравнения? Разве с солдатским котлом перед раздачей! Представьте, я довольно неплохо был знаком с устройством римского государства и главными действующими лицами древней истории, но не имел ни малейшего понятия о хронологии. Да и мудрено было бы его иметь, потому что никто не позаботился хотя бы выучить меня счету. С грехом пополам, по нумерации страниц в книгах, я самостоятельно освоил цифры, но только римские, а с арабскими долго не мог понять, каким образом значение цифры может меняться в зависимости от ее позиции в числе — позже, когда понял, эта идея стала для меня настоящим откровением. Римская история как бы заменила мне волшебные сказки, до которых дети такие охотники, но без точного представления о течении времени она будто сплющилась, склеилась с современностью — я с полной серьезностью спрашивал людей, бывавших в Риме, встречали ли они Цезаря и можно ли простому человеку попасть в Сенат, чтобы послушать Цицерона.
Конечно, находились взрослые, желающие объяснить ребенку непонятную для него разницу между прошлым и настоящим. Я выслушивал их с подобающей вежливостью и не пытался спорить, но упрямо оставался при своих представлениях — вовсе не по причине тупости. Люди вообще склонны отвергать самые простые и очевидные истины, если оные по какой-либо причине им неприятны. Передо мной было два мира. В одном состязались в доблести и красноречии, совершали подвиги и получали триумфы, завоевывали целые страны и приносили жертвы богам. В другом лгали, жадничали, ругались, выливали помои в провонявшие каналы и ходили в церковь. Один был правильным, настоящим, другой казался недоразумением, в самой середине которого я непонятным образом очутился. И вот люди из неправильного, фальшивого мира пытались отнять у меня самую надежду когда-нибудь попасть в настоящий, который был где-то близко, я чувствовал его присутствие! К тому же их утверждения о том, что древний, языческий Рим канул в лету и все, кто его населял, давно умерли, прямо противоречили моему личному опыту: чрезвычайно живое воображение дополняло прочитанное картинами, подобными ярким снам или, скорее, грезам наяву, более реальным, чем многие обыденные впечатления. Несколько дней спустя я сам иной раз затруднялся отделить события, о которых читал в книге, от тех, что видел наяву собственными глазами. Я наизусть помнил, как заговорщики убили Цезаря, но стоило раскрыть книгу — любимейшие мои "Записки о Галльской войне", многократно перечитанные, — и он снова был предо мной, живой и деятельный.
Между двумя мирами вплеталась, волею судьбы, третья нить. Турецкая война, тяжкая, длительная, оставалась у всех на устах и в умах почти с тех пор, как я себя помню. Казалось, война была всегда, и вечно пребудет. Турки представлялись мировым злом, исчадиями ада, источником всех несчастий и бед на свете. Послушать рассказы участников войны или поглазеть на закованных в цепи пленных, выполнявших черные работы на корабельной верфи, было любимейшим развлечением городских мальчишек и меня в их числе. Не следует думать, будто ваш покорный слуга в детстве ничем, кроме чтения книг, не занимался: каждое лето, с первых жарких дней, я вместе с соседскими сорванцами пропадал на берегу, ловил рыбу или собирал мидий, плавал и нырял в лагуне — дети венецианских простолюдинов стоят в этом искусстве лишь одной ступенью ниже дельфинов. Между делом шла болтовня обо всем, что казалось нам интересным, в которой военные события служили одной из главных тем. Каждый пересказывал слышанные им истории, часто прошедшие через десять рук и уснащенные совсем уже неправдоподобными подробностями. Сокровища античной литературы сослужили мне хорошую службу: я сделался, можно сказать, штатным рассказчиком среди ребятишек нашего квартала и быстро научился ради успеха у слушателей беспощадно обрезать ненужные, на наш юный взгляд, подробности классических сюжетов и делать акцент на батальных сценах. Попутно была решена еще одна мучительная проблема детской жизни: прежде наша компания играла в войну как все, в "турок и христиан", и никто не соглашался быть «турком». После записок Цезаря, в моем пересказе, пошла игра в "римлян и галлов", а тут уже находились добровольцы на обе стороны и с азартом рубились на деревянных мечах, изображая осаду Алезии.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Мемуары графа де Рошфора - Гасьен Куртиль де Сандра - Историческая проза
- Слабо влюбиться - Линда Джонсон - Короткие любовные романы / Современные любовные романы / Эротика
- Стихотворения - Бен Джонсон - Поэзия
- Лошадиная фамилия - Антон Чехов - Классическая проза
- Деяния апостолов - Елена Уайт - Религия