НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 17 - Роберт Блох
- Дата:08.09.2024
- Категория: Фантастика и фэнтези / Научная Фантастика
- Название: НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 17
- Автор: Роберт Блох
- Год: 1976
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дубовски умолк, затем негромко продолжал:
— Особенно я привязался к одному псу, дворняге. Ему мы тоже ввели дециграмм версамина, но не сразу, а дробно — маленькими дозами в течение месяца. Пес вел себя спокойно, и я ему даже давал свободно гулять по саду. Он прожил больше, чем немецкая овчарка, но в нем, бедняге, не осталось ничего от настоящей собаки. К мясу он даже не притрагивался. Рыл ногтями землю и глотал камешки. Особенно охотно он жрал овощной салат, сено, солому, газетную бумагу. Своих сородичей-самок он боялся, и ухаживал за курицами и кошками. Одной из кошек это совсем не понравилось, и она вцепилась в бедную дворнягу. А мой пес лежал на спине и радостно вилял хвостом. Не подоспей я, рассвирепевшая кошка выцарапала бы ему глаза. Чем жарче становилось, тем труднее было заставить его пить. При мне он делал вид, будто пьет, но я — то видел, что вода ему противна. Однажды он пробрался в лабораторию и там вылакал целую миску изотопного раствора. Он выл на солнце и лаял на луну. Словом, он превратился в своего антипода, в антисобаку. Заметьте, этот пес не стал таким бешеным, как овчарка. Знаете, он будто сознавал, прямо, как человек, понимал, что когда испытываешь жажду, нужно пить, и что собака должна есть мясо, а не сено. Но сдвиг, патология была уже слишком сильной, необратимой. Когда я стоял рядом, пес пытался все делать, как и полагается нормальной собаке. Он тоже погиб. Его неудержимо влекли к себе грохочущие трамваи. И вот однажды, когда я вывел его погулять, он порвал поводок, вырвался и, низко наклонив голову, ринулся к рельсам. Так он и погиб под колесами трамвая. А за несколько дней до этого я застал его, когда он лизал горячую печку. Завидев меня, пес весь сжался и поджал хвост. Он словно ждал, что я его накажу.
Дубовски умолк. Потом сказал задумчиво:
— По-моему, все это должно было остановить любого здравомыслящего человека…
— Клебер, насколько я знаю, был человеком достаточно здравомыслящим, — заметил Дессауэр.
— Он был фанатик… Но, кажется, мы отвлеклись… С морскими свинками и крысами происходило то же самое. Не знаю, читали ли вы о недавних опытах с крысами в Америке. Ученые нашли у крыс в мозгу «центры наслаждения», вживили в эти центры электроды, и крысы нажимали на рычажок, замыкая электрическую цепь до полного изнеможения, не ели, не спали, только нажимали, пока не гибли. Уверяю вас, что и здесь все точь-в-точь как с версамином. Кстати, и получать его было нетрудно. И несколько граммов версамина стоили всего два-три шиллинга, а одного грамма достаточно, чтобы постепенно убить человека.
— Вы не говорили с Клебером об этом?
— Разумеется, говорил, хоть я и не ученый, как он, но как бы то ни было, я старше Клебера. И поэтому я посчитал себя в праве сказать ему, что он играет с огнем. Он ответил — мол, да, мои опасения вполне оправданы. И все-таки не удержался и сообщил о первых результатах своих опытов журналистам. Больше того, потом он заключил контракт с химическим концерном Груга и стал сам принимать версамин…
— Версамин?
— Да, Клебер всячески пытался скрыть это от меня, но я сразу понял, чем это пахнет. Ведь он вдруг бросил курить, потом у него появилась характерная сыпь, и он стал отчаянно чесаться. Я понимаю, вам неприятно слушать такое о вашем друге, но вещи надо называть своими именами. Правда, при мне Клебер делал вид, будто курит, но уже не затягивался. И потом я заметил, что с каждым днем окурки становились все более длинными. Очевидно, Клебер по привычке закуривал сигарету, но тут же бросал ее в пепельницу. Ну, а когда думал, что за ним никто не наблюдает, то чесался так же отчаянно и яростно, как та немецкая овчарка. Клебер был человеком скрытным, жил он один, своими делами и заботами ни с кем не делился. Прежде одна девушка часто звонила ему в институт и ждала его у входа. Не случайно же как раз в это время она перестала появляться — исчезла, как будто ее не было вовсе. Контракт с концерном Груга он заключил сразу после войны, но и тут Клебера ждали одни неприятности. Денег он получил очень мало, а концерн пустил в продажу версамин, выдав его за безобидный транквиллизатор. Но ведь обо всем этом в газетах уже писали. А тут в печать просочились кое-какие новые сведения, причем поступили они из института. А так как я ни с кем об этом не говорил, то ясно, что сведения журналистам дал сам Клебер. Вскоре новый транквиллизатор был официально запрещен, а немного спустя полиция обнаружила в городе клуб, в котором устраивались дикие оргии. Все члены клуба принимали версамин. «Курир» опубликовал о клубе краткую заметку — совсем без подробностей. Мне эти подробности хорошо известны, но лучше уж о них не рассказывать. Достаточно того, что полиция при обыске конфисковала целые наборы игл и клещей, которые эти наркоманы предварительно раскаляли на жаровне, а потом жгли ими друг друга. Власти предпочли замять дело. Говорили, потому что в нем была замешана дочь министра Т.
— Но что стало с Клебером? — не выдержал Дессауэр.
— С Клебером? Увы, ничего хорошего. Я всячески старался ему помочь, но он прятался от меня. И я так и не сумел с ним поговорить как мужчина с мужчиной. Он стыдился меня. Бедняга начал таять как свеча, будто от тяжкого недуга.
— И он не пытался бороться?
— Пытался. Но он хотел как-то сохранить возможность испытывать те приятные ощущения, которые приносит версамин, легко и безвредно. Понятно, безвредность могла быть только иллюзорной, но соблазн был слишком велик. Клебер старался есть каждый день, хотя он утратил всякий вкус к еде, его мучила бессонница, но в быту он оставался таким же пунктуальным и методичным.
Ровно в восемь утра он появлялся в институте и приступал к работе. Но я — то видел, каких нечеловеческих усилий стоила ему борьба с ложными сигналами, которые поступали в его мозг.
Он продолжал принимать какие-то таблетки, не знаю уж, из слабости или из упрямства. Возможно даже, потом он заставил себя бросить их принимать, но болезнь уже сделала свое дело. Зима сорок седьмого была очень суровой. Как-то я застал Клебера одного в этой комнатушке, он обмахивался журналом, а потом, не заметив меня, снял свитер. Иной раз в разговоре он говорил «сегодня холодно», хотя на улице было очень жарко, и называл «горьким» сахар. Чаща всего он тут же поправлялся, но я заметил, что он то и дело запинается, прежде чем назвать самый обычный предмет, ну, скажем, чайник или тарелку.
Вы спрашиваете, что с ним стало. Он стал жертвой уличной катастрофы здесь, в городе. Переходил ночью улицу на красный свет и попал под машину. Так сказано в полицейском протоколе. Я бы мог им объяснить, что светофор тут ни при чем, но предпочел держать язык за зубами. Я и вам-то рассказал обо всем только потому, что вы с Клебером были друзьями.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Дата на камне - Леонид Платов - Прочие приключения
- Дружба творит чудеса. Иллюзии и ложь (Текст адаптирован Элизабет Ленхард.) - W.I.T.C.H - Детские остросюжетные
- Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «Свеча горела на столе…» - Альманах - Периодические издания
- Венгерская рапсодия - Роберт Блох - Ужасы и Мистика
- Спэгер. Операция Сфера - Сергей Валов - Боевая фантастика