Сказки Волчьего полуострова. Король на площади - Наталья Колесова
- Дата:26.08.2024
- Категория: Фантастика и фэнтези / Любовное фэнтези
- Название: Сказки Волчьего полуострова. Король на площади
- Автор: Наталья Колесова
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я с удивлением приняла полновесную монету. Вскинула глаза, и Джастин объяснил:
– Покупатель был очень, очень доволен и очень щедр!
Глядел он при этом почему-то не на меня, а на Кароля. Тот прижмурился, как пригревшийся на солнце кот, и оттолкнулся от прилавка. Сказал негромко:
– Картины Эммы пользуются большим успехом. Ведь так, мой друг?
Круглая голова с круглым подбородком и круглым же пенсне закивала часто и мелко – как у игрушечного болванчика:
– О да, и я всегда рад взять их на продажу!
– Вот и славно, – и Кароль открыл передо мной зазвеневшую колокольчиком дверь.
Я шла по улице, пересчитывая монеты.
– Кароль, посмотри, да это же целое состояние!
Он и без того глядел на меня с высоты своего роста.
– И оно было бы куда больше, если б ты не позволяла себя обкрадывать! Джастин платит тебе сущие гроши, хотя твои вещи улетают просто со свистом!
Я ссыпала монеты в кошелек. Пробормотала:
– Но ведь он говорит, подобных картинок кругом просто пруд пруди! Он постарается их продать, но ничего не гарантирует…
– И ты поверила? Эмма, я знаю по крайней мере двух человек, которые не задумываясь купят их для своей коллекции, а не для того, чтобы украсить пустые стены гостиной! Нельзя же так принижать свой дар! Нужно лишь немного подождать…
– Что ты знаешь о даре! – огрызнулась я. – И вообще, что это ты меня отчитываешь?
– Потому что вижу, как ты попусту теряешь силы и время, хотя…
– Не решай за меня, что мне нужно, а что нет!
Дорога шла под уклон, и от того или потому, что спор разгорячил нас, мы почти бежали. Кароль наконец заметил это, замедлил шаг, потом и вовсе остановился. Потер лицо ладонью. Я стояла перед ним, нервно постукивая по мостовой носком туфли. Кароль отнял от лица руку и длинно вздохнул:
– Эмма, я вовсе не собирался орать на тебя. Увидел в окне лавки, решил зайти поздороваться. А потом понял, как тебя обманывают, и разозлился.
– Злился ты на Джастина, а кричал на меня! – буркнула я, остывая. И я хороша – среагировала, будто избалованная девчонка, получившая справедливое замечание.
Кароль выглядел похудевшим и уставшим. И… я растерянно завертела головой.
– А где Джок?
– Жив и здоров, – сказал Кароль. – Оставил его дома. Путешествие было нелегким.
– Значит, ты уезжал?
– По делам.
– И твои дела…
– Завершились не очень успешно.
Понятно, отчего он так раздражен. Словно прочитав мои мысли, Кароль продолжил:
– Но злюсь я не только поэтому. Помнишь Абигайль?
– Умерла? – помедлив, спросила я.
Глава 5. В которой Эмма пишет портрет Абигайль
…Это была на диво тихая и смирная девочка – из тех редких детей, которых где посадишь, там и найдешь. Она каждый день сидела на парапете фонтана, закутанная в шерстяную шаль, несмотря на летнее жаркое солнце. Руки обычно смирно сложены на коленях, за исключением тех моментов, когда девочка опускала пальцы в воду, пытаясь поймать или погладить золотых рыбок. Прохожие при виде ее большеглазого худенького личика частенько кидали в глиняную чашку мелкие монеты. Рыночный люд, не столь богатый, но отзывчивый, делился едой. Вечером приходила прачка Берта, пересыпала в сумку деньги и продукты и, взяв дочку за руку, уводила домой.
В отсутствие заказов я делала наброски Абигайль: углем, мелками, акварелью. Однажды я уловила мгновение, когда девочка вскинула глаза на солнце, игравшее с листвой в пятнашки… и узнала нездешний свет огромных глаз – так смотрел Пьетро в последние месяцы. Девочка уходила. Да она уже практически была не здесь…
Берта оказалась ненамного старше меня, но работа, заботы и горе сделали из нее почти старуху. Она не плакала, ровно и безучастно отвечая на мои вопросы: отец Абигайль пару лет назад не вернулся из плаванья, заработка едва хватает на комнату и еду, а добрый лекарь прописал микстуру, хорошее питание и смену климата. То есть, заботливо разъяснила мне женщина, велел ехать туда, где жарко и сухо, лучше всего в соляные лечебницы Хазрата. Летом Абигайль не так кашляет, но зимой… Я была наслышана о здешних многоснежных, ветреных и сырых зимах – да уж, суровый Рист не самое лучшее место для чахоточных!
– Можно, я напишу ее портрет? – предложила я и для самой себя неожиданно.
Берта со вздохом оглянулась на дочь.
– Ну если вам так хочется… Абигайль, сядь здесь, добрая дама художница тебя нарисует. Да смотри не вертись!
Абигайль не вертелась. Она была просто идеальной моделью – сидела неподвижно, не вздыхала, не болтала, отвечая на мои попытки ее разговорить лишь «да» и «нет». Даже толчея и шум ярмарочной площади ее не интересовали. Большую часть времени она смотрела в пространство или на меня: иногда я вздрагивала, встречая взгляд ее огромных глаз. Старый, мудрый, тихий взгляд терпеливо доживающего существа…
– Хорошо получилось, – негромко сказал Кароль. Все эти дни он приходил и уходил неслышно, лишь иногда я замечала, что девочка держит то яркий апельсин, то гроздь крупного матового винограда – подношение Человека С Птицей.
Я же смотрела на портрет с отчаяньем. Лицо девочки сияло белой погребальной свечой, мне даже удалось передать нездешний свет этих глаз, но… Свеча таяла.
Догорала.
– Не получилось! – сказала я свирепо и крест-накрест полоснула картину перочинным ножом, которым обычно зачищаю карандаши и уголь. Сильная рука перехватила мое запястье с опозданием.
– Что ты наделала?! – Потрясенный Кароль провел пальцами по загнувшимся краям холста.
– Ничего, – сказала я ему и молча смотревшей на нас Абигайль. – Я напишу портрет заново.
Я рисовала с лихорадочной быстротой – очень боялась не успеть. Продолжала работать и дома, ночами, забывая о времени и бессовестно сжигая свечи, которые мне неохотно выдавала дама Грильда. Она неодобрительно поджимала губы: «Надеюсь, милая Эмма, этот заказ вам оплатят как следует, потому что хорошие свечи нынче ой как дороги!» Девочка с каждым днем становилась все прозрачнее и призрачнее, зато ее двойник на портрете наливался цветом и плотью. Я доработалась до слепоты и тошноты; содрала пальцы в кровь, растирая краски; во рту стоял резкий привкус скипидара, но все-таки я успела…
Я поставила портрет на «мое» крыльцо, прислонив его к стене. Сказала: «Вот». И отступила.
Берта стояла, сложив на животе руки. Смотрела. Молчала. И Абигайль смотрела. И Человек С Птицей. И еще какие-то люди, проходившие мимо и останавливающиеся. Они тоже молчали – или у меня в ушах так звенело от переутомления, что я их не слышала?
Берта посмотрела на меня – в глазах ее мерцали слезы. «Ох», – сказала она чуть слышно и вновь уставилась на портрет. Что ж, портрет будет ей памятью, когда… Я повернулась уйти, но чьи-то руки обхватили меня за пояс, ко мне прижалось тщедушное тельце. Абигайль смотрела на меня, запрокинув голову.
– Спасибо…
Я быстро обняла ее, пригладила пушистые светлые волосы и ушла.
Несколько дней подряд я спала вмертвую, а когда вернулась на площадь, узнала, что прачка с дочерью уехали – говорят, к знахарке в какую-то деревеньку, поближе к молоку и травке. Умирать, поняла я. Больше я про них не спрашивала и ничего не слышала.
До этой самой минуты.
Глава 6. В которой Эмма говорит «стоп»
– Умерла? – спросила я.
Кароль неожиданно широко улыбнулся и помотал головой:
– Жива и даже здоровехонька!
Я тупо смотрела на него. Кароль взял меня за плечи, легонько сжал, встряхнул. Повторил:
– Абигайль выздоровела. Шлет тебе приветы.
– Но как же…
– Девчонка здорова. Они в Хазрате и вряд ли вернутся: белокурые северянки пользуются там большим успехом, – он со значением поглядел на мою голову.
Я через силу улыбнулась:
– Собираешься и меня в Хазрат сплавить? Даже не надейся!
– Ну что ты! – мгновенно отреагировал Кароль. – Блондинки нам тоже по вкусу!
– Кароль, но я не понимаю…
– Абигайль говорит, что ее вылечила твоя картина.
– Картина?
– Тот портрет, что ты написала.
– Но…
– Скажи, почему ты уничтожила первый? – требовательно спросил Кароль. – Ведь он тоже был очень хорош.
Я вздохнула.
– А ты сам заметил какую-нибудь разницу между ними?
Он сощурил зоркие глаза, как бы сравнивая портреты – один далекий, другой уже несуществующий.
– И там, и там девочка прекрасна – нежный цветок перед самым увяданием… Ясно, что она умирает.
Я вскинула в удивлении брови: площадный Король заговорил как поэт!
– Но второй все-таки…
– Что?
– Не так безнадежен.
– И на том, и на том портрете девочка знает, что умирает. Но на втором она знает кое-что еще – она умирает, но она не умрет, – сказала я.
За спиной Кароля бегали, кричали и смеялись дети. Наверное, и Абигайль теперь может бегать, не боясь закашляться…
– Как ты это делаешь? – спросил он.
– Что? Я просто рисую.
– Просто? Ты просто залезаешь внутрь человека, вытаскивая из него самые болезненные воспоминания… просто делаешь видными всем его тайные пороки… И просто спасаешь людей?!
- Папочка-длинные-ноги - Джин Вебстер - Проза
- Натюрморт с усами (сборник) - Хенрик Бардиевский - Юмористическая проза
- Пленница Волчьего Пламени (СИ) - Светлана (Лана) Волкова - Любовно-фантастические романы
- Северный ветер - Наталья Колесова - Фэнтези
- Парочка (СИ) - Хвэй Рина - Современные любовные романы