Белое с кровью - Кристина Робер
- Дата:17.04.2025
- Категория: Фантастика и фэнтези / Героическая фантастика
- Название: Белое с кровью
- Автор: Кристина Робер
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не бойся.
Один рывок – и все закончилось. Закричать она не успела – только странно дернулась, выгнулась и обмякла. Алекс утер рот рукой и поднялся. Все стало четким, запах крови отделился от других запахов – сигарет, алкоголя, секса. Ему стало тепло, стук сердца пришел в норму. Алекс смотрел на тело девушки: мертвые глаза широко распахнуты и обращены к потолку, рот открыт, рубашка расстегнута, под ней – атласный лиф, белый, в пятнах крови, юбка задрана до пояса, на внутренней стороне бедер – длинные раны. Алекс моргнул и взглянул на свои руки: обычные, без когтей.
А потом в сознание снова ворвался тяжелый бит из колонок магнитофона, и Алекс отскочил к стене. Грудь резко вздымалась. Он всматривался в кровавое месиво на кровати и совершенно не понимал, что… Убийца. Снова это сделал…
Трясущейся рукой Алекс схватил со стула свою куртку и вытер лицо.
– Никому не говори, – прошептал он мертвой девчонке. – Все будет хорошо. Ты поправишься.
Сожаление – слабое, едва ощутимое – беспомощно клевало бешеный адреналин в крови, но так и не смогло пробить брешь в пелене дурманящего счастья, которое принесло долгожданное насыщение.
Алекс надел рубашку и куртку, вытащил из кармана несколько бумажных купюр и кинул на пол, затем схватил наполовину опустошенную бутылку и вышел на улицу.
Черное небо и непроглядный ливень. Окраина столицы и трущобы, существование которых его отец отрицал, потому что не было в terra caelum нищеты. А оклус врать не мог – слишком зорким был его глаз. Алекс не помнил, когда впервые усомнился в зрении отца. Может, за год до появления Долохова, а может, недавно. Все как-то смешалось – ложь и правда, желания и действительность. Алекс подставил лицо дождю, с жадностью глотая ледяные капли. Кровь девчонки обжигала горло, но ощущения притупились. Эйфория схлынула, а чувство вины еще не пришло. Алекс не знал, любил ли он это промежуточное состояние. Пожалуй, да, любил. Потому что в такие моменты словно застывал между сном и явью, словно исчезал из мира, существовал, но где-то далеко, где не было ни жажды, ни злости, ни потерь. Виртуальная вселенная, где он один на один с самим собой и ничего никому не должен.
Холод проникал под одежду, и Алекс опрокинул в себя остатки алкоголя. Бутылку выбросил в урну и, втянув голову в плечи, побрел по темному переулку. В этом квартале он был впервые – слишком далеко от дома, такси не воспользоваться – узнают, а пешком добираться неудобно. Но сегодня все по-другому, потому что от этого квартала недалеко до объездной дороги, которая выведет его на кладбище.
– Это снова я.
Алекс опустился на каменный пол и привалился спиной к гробу, жалея, что так быстро разделался с бутылкой: он промок до нитки, а пламя жаровни едва грело.
– Я тебя, наверное, достал за эти дни. Уже и не помню, когда мы виделись так часто, – шептал он, растирая переносицу.
В жаровне трещали поленья, и Алекс закрыл глаза и на время погрузился в тишину. В этой семейной усыпальнице в последний раз он был в детстве, лет в пять, когда умерла бабушка. Плохо помнил – было много народу. Торжественность, красивые женщины, статные мужчины, похоронные речи. Оно и понятно, жену оклуса по-другому хоронить не могли. И у Алекса никогда не было страха смерти, потому что не может быть страшно, когда ты в таком месте. Огромное, многозальное – для каждого поколения отстраивался персональный, – светлое, с лепниной и колоннами, блестящим полом и огромными стеклянными чашами для свечей. Свечи горели всегда. Как и огонь в центре зала. Вокруг жаровни – каменные гробы. И зал, в котором Алекс сейчас был, – новый, потому что Мари первая в его поколении. Раньше отца. И раньше матери.
Алекс подполз к жаровне и поднес руки к огню. Детские воспоминания – ложные, основанные не на фактах, а на эмоциях, потому что сейчас он не видел в этом зале ничего хорошего. Смерть – это страшно, вдвойне страшнее – остаться в одиночестве. А Мари была одна. Это несправедливо, потому что как минимум дети не должны умирать раньше родителей, но, если уж совсем честно, она не должна была умереть раньше него.
Отмучилась. А я – нет.
Алекс дернул рукой: задумался – и пламя обожгло палец.
Эгоист.
Алекс снова сел на пол, вытащил из кармана пачку сигарет и закурил. Долго смотрел на каменный гроб, с его ракурса такой высокий, огромный, в вылепленных ангелах, звездах и солнцах. Она была слишком маленькой для такой огромной коробки.
Алекс затянулся и нетерпеливо смахнул слезу, покатившуюся по щеке. Затем потянулся к внутреннему карману куртки и выудил маленький истрепанный альбом с набросками и карандаш, открыл на последней изрисованной странице и долго всматривался в очертания лица сестры. Рисунок схематичный, совершенно непроработанный, но Алекс отказывался его заканчивать. Потому что если поставит точку, Мари превратится в очередную жертву, погибшую по его вине, и он ее отпустит. Хотя, конечно, вряд ли отпустит, но смирится с ее уходом – так же, как мирился с другими и жил свою дурацкую жизнь без них.
Алекс курил, задумчиво рассматривая карандаш и борясь с желанием перечеркнуть этот рисунок, потому что часть его вопила, что это неправильно, что Мари в этом блокноте нет места, потому что это не его вина. И что если и надо кого-то винить, то только ее одну. Нику.
– Это она забрала тебя… Ее эгоизм и стремление делать так, как ей хочется. Только так, как важно ей…
Перед глазами всплыла сцена на площадке. Он сидел, обняв мертвое тело сестры, и молил Нику уйти. А она, неподвижная, просто смотрела. Сердце сжалось в тисках, и Алекс дал волю слезам. Быстрые капельки заструились по щекам, ненадолго задерживались на подбородке и падали на землю. Он всхлипнул.
– Она такая тварь, Мари, – парень вновь обратился к гробу, – забрала тебя, даже не подумала, что делает, а просто взяла и забрала. А как же я теперь? – Алекс затушил сигарету о пачку, отбросил блокнот и подполз на коленях к гробу. – Вырвала кусок. Даже не подумала – просто вырвала. Слышишь меня? Ты же всегда слышала…
Алекс приник ухом к холодной плите.
– А я тебя – нет. – Алекс приложил ладонь к сердцу и сжал рубашку.
Я давно тебя не слышу.
Вот в чем правда. В последние годы он был слишком громким – громко думал, громко страдал, громко переживал. Так громко, что Мари было не пробиться. Она умерла только что, но в его голове ей давно не было места.
– Ты всегда выбирала меня. А я… я думал, что тебе не нужны
- Чайный и тибетский гриб: лечение и очищение - Геннадий Гарбузов - Здоровье
- Atomic Heart. Предыстория «Предприятия 3826» - Харальд Хорф - Русская классическая проза
- Создание, обслуживание и администрирование сетей на 100% - Александр Ватаманюк - Программное обеспечение
- With you, Torn from you - Nashoda Rose - Прочее
- Судья душ - Daniel White - Фэнтези