Властелин колец - Джон Толкин
- Дата:17.11.2024
- Категория: Фантастика и фэнтези / Героическая фантастика
- Название: Властелин колец
- Автор: Джон Толкин
- Год: 2001
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так за мимолетным замечанием Гэндальфа скрывается ключ к пониманию взглядов самого Толкина на природу слова, коренящихся в христианском подходе к проблемам лингвистики.
171
Арвен – синд. «царственная дева». Второе имя Арвен – Ундомиэль, что на кв. означает «дева вечера». Арвен родилась в ТЭ, когда эльфы уже предчувствовали скорое возвращение в Аман и вечную разлуку со Средьземельем. Поэтому самой прекрасной из эльфийских дочерей эпохи заката они дали имя Вечерней Звезды.
172
Элладан – синд. «звезда + человек». Элрохир – синд. «звезда + всадник».
173
См. Приложение А, I, гл. 3.
174
Один из спутников Бильбо Бэггинса в «Хоббите». См. прим. к «Хоббиту», гл. 1, Двалин (имена гномов).
175
См. «Хоббит», гл. 17.
176
Дунаданы (правильно – Дун–Эдаин: синд. слово «человек» звучит в ед. ч. как адан, а во мн. как эдаин) – в переводе с синд. «люди запада». Этим именем назывались потомки тех людей, которые некогда отплыли из Средьземелья на остров Нуменор (см. Приложение А, I, гл. 1, а также Сильм., книга «Аккалабет») и основали там королевство. См. также данный комментарий, прим. к гл. 2 этой части, О Нуменоре поведал Элронд…
177
Одна из линий, связывающая эльфов Толкина и эльфов из старинных английских сказок. В народных сказках часто повторяется мотив особой волшебной реальности, в которой живут эльфы и которая видна только им. Иногда человек может заглянуть в эту реальность, если эльфы ему помогут или если он воспользуется каким–нибудь волшебным средством, например эльфийской мазью. При этом все вокруг чудесно преображается, невидимое становится видимым и т.д.
Как пишет Шиппи (с. 39): «[[Эльфы]], говорит Толкин, могут быть: 1) «созданиями человеческого воображения», как думают о них почти все, 2) реальными существами, которые «существуют независимо от наших сказок о них» (Шиппи цитирует эссе Толкина «О волшебных сказках». – М.К. и В.К.). Но 3) суть их деятельности, даже если они не более чем «создания человеческого воображения», в том, что они еще и творцы, фокусники высшего ранга, способные зачаровать своей красотой, заманить человека в «эльфийские полые холмы», откуда он появляется столетия спустя, сбитый с толку, не заметивший времени. Эльфы формируют образ «эльфийского искусства», самое фантазии; истории об эльфах – это составленные людьми фантастические истории о независимых фокусниках и выдумщиках». См. также прим. к гл. 5 ч. 6 кн. 3, Арагорн Элессар сочетался браком с Арвен Ундомиэль.
178
Кв. «любящий море». Человек из Третьего Дома Аданов (Эдаин) (см. примечание к Приложению А, I, гл. 1). Сын Туора и Идрил. Рожден в Гондолине – одном из эльфийских королевств ПЭ. Туор принадлежал к числу величайших героев из племени Аданов (Эдаин) – людей. Идрил была дочерью эльфийского короля Тургона, правившего Гондолином. Свадьба Туора и Идрил состоялась в 503 г. ПЭ. Это был второй в истории случай бракосочетания эльфийской девы и человека. Когда Эарендил вырос, Туор и Идрил, снарядив корабль, отправились к берегам Амана, на Запад, но достигли они земли или нет – в точности не известно. Эарендил еще ребенком был перевезен из Гондолина в Арверниэн и со временем стал его князем. Он взял в супруги эльфийскую деву – Элвинг, происходившую по прямой линии от Берена и Лутиэн (см. прим. к гл. 11 ч. 1 кн. 1), – она была дочерью их сына Диора. На своем корабле по имени Вингилот Эарендил совершил много плаваний в поисках родителей и в надежде достичь западных берегов: он хотел испросить милости Валар(ов) к народам Белерианда, готовым пасть под натиском армий Мелкора (Моргота). Однако все было напрасно. Однажды, пока Эарендил был в плавании, на гавань в Арверниэне напали сыновья Феанора (см. ниже прим. к этой главе, Сильмарил), пытавшиеся захватить находившийся у Элвинг Сильмарил. Элвинг бросилась в море с Сильмарилом на груди, но Вала(р) Улмо обратил ее в чайку. Уцелели и сыновья Эарендила и Элвинг, маленькие Элронд и Элрос, – захватчики не убили их, но оставили умирать в пещере под водопадом, где их вскоре нашли живыми и здоровыми. Элвинг же достигла корабля Эарендила и опустилась на палубу. С Сильмарилом на борту им удалось пройти через завесу тени и достичь берегов Амана, где Эарендил воззвал к Валар(ам), умоляя их о милосердии. Валар(ы) вняли его просьбам, однако вернуться в Средьземелье Эарендил уже не смог – сын смертного, он ступил на земли бессмертных, а таким обратный путь был заказан. По воле Валар(ов) он взошел на корабль с Сильмарилом на мачте и вознесся в небо, став утренней звездой, которая подает надежду отчаявшимся. Миф об Эарендиле для Толкина – «зерно», из которого выросли все остальные легенды. ХК (с. 72) пишет, что впервые имя это – взятое из древнеанглийской поэзии – попалось Толкину на глаза еще в 1913 г., когда он был студентом Оксфордского университета. Вот эти строки из поэмы Кюневульфа «Христос»:
Eala earendel engla beorthast
ofer middangeard monnum sended!
(«Радуйся, Эарендел, ярчайший из ангелов,
светить над Средьземельем к людям посланный!»)
В словаре древнеангл. языка слово earendel означает «сияющий свет, луч», но в этом тексте оно имеет немного другое значение. Толкин, по ХК, интерпретировал его как образ Иоанна Крестителя – предтечи Христа (ср. православный канон св. Иоанну Предтече: «Недоуменным просветився просвещением, яко многосветлая звезда, мысленному Востоку предтекл еси» («Просветившись светом, которого нельзя понять умом, ты предварил духовный Восход, как яркая звезда»)). В то же время Эаренделом у англосаксов называлась Венера – утренняя звезда, появляющаяся на небе перед восходом. Кроме того, «утренняя звезда» – образ из Апокалипсиса («Кто побеждает и соблюдает дела Мои до конца, тому дам власть над язычниками… и дам ему звезду утреннюю» (2: 26–28)). Толкин вспоминал, что строки об Эаренделе «странно тронули» его. «Я почувствовал волнение, – словно во мне шевельнулось какое–то странное чувство, дотоле дремавшее. За этими словами стояло что–то очень далекое, странное и прекрасное, – что–то куда более древнее, чем древний английский, на котором эти строки были написаны» (ХК, с. 72). Строки поэмы «Христос» вложены автором в уста дохристианских пророков и патриархов, томящихся в области ада (согласно христианскому учению, в аду до пришествия Христа пребывали все люди без различия, праведные и неправедные). Пророки и праведники взывают к Ангелу–Посланнику, Эаренделу, чтобы тот освободил их из «тени смертной». Шиппи (с. 183) пишет, что, по–видимому, Толкин тщательно исследовал происхождение имени Эарендел и должен был знать, что похожее имя – Аурвандил – в «Младшей Эдде» носит спутник бога Трора. Палец Аурвандила стал звездой. Существует также средневековая немецкая поэма «Орендел», в которой рассказывается о сыне короля Оренделе; Орендел терпит кораблекрушение у берегов Святой Земли и, обратившись там в христианство, делается у себя на родине проповедником истинной веры. Итак, в слове «Эарендел» заключено два основных смысла – это источник света и источник надежды на христианское спасение. Но не только Иоанн Предтеча кроется за Эаренделом. Оказывается, слово «Эарендел» в поэме Кюневульфа использовано как перевод словосочетания «восходящий свет», причем латинский стих полностью читается так: «О Восходящий Свет, слово вечного света и солнце правосудия, приди и воссияй сидящим во тьме и тени смертной» (последние слова – цитата из псалма 106, 10–14, который по–старославянски звучит так: «…Седящыя во тьме и сени смертней, окованныя нищетою и железом, яко преогорчиша словеса Божия и совет Вышняго раздражиша. И смирися в трудех сердце их, и изнемогоша, и не бе помогаяй. И воззваша ко Господу, внегда скорбети им, и от нужд их спасе я, и изведе я из тьмы и сени смертныя, и узы их растерза». Русский синодальный перевод: «Они сидели во тьме и тени смертной, окованные скорбью и железом: ибо не покорялись словам Божиим, и небрегли о воле Всевышнего. Он смирил сердце их работами: они преткнулись, и не было помогающего. Но воззвали к Господу в скорби своей, и Он спас их от бедствий их: вывел их из тьмы и тени смертной и расторгнул узы их»). Этот текст традиционно считается пророчеством об избавлении скованного первородным грехом человечества от уз Ада сошествием во Ад Самого Христа. Итак, латинский стих обращен ко Христу, и слово «Эарендел» обретает при сопоставлении с этим стихом еще одно измерение. В Сильм. образ Эарендила совмещает в себе все эти измерения. Миссия Эарендила – предстояние перед Высшими силами за народы Средьземелья, возможно, ценой собственной гибели; те, за кого он предстоит, виновны примерно в том же, в чем и грешники из псалма: они «не покорялись словам Божиим, и небрегли о воле Всевышнего». Здесь нельзя не вспомнить о миссии Христа, предстоявшего пред Отцом за падшее человечество и спасшего людей ценой крестной смерти. С другой стороны, Эарендил – не Христос: он лишь возвещает «сидящим во тьме» некую «высокую надежду», что можно прочесть как обещание Валар(ов) ниспровергнуть Моргота, но можно прочесть и расширительно – как пророчество о пришествии Искупителя и Избавителя. Звезда, возвещающая приход зари, была избрана древними символом пророка, возвещающего о приходе Искупителя. Христос и древнее язычество – эта проблема была особенно близка Толкину, который всю жизнь размышлял над судьбой «праведного язычника»: спасется он или погибнет в конце истории? – и о том, содержится ли в дохристианских языческих мифах доля истины. Проблема эта мучает христианскую совесть уже не первое тысячелетие. Хорошо известно презрительное замечание, брошенное в 797 г. Алкуином, диаконом Йоркским: «Что общего у Ингельда со Христом?» (Ингельд – один из второстепенных персонажей в «Беовульфе» и реальная историческая фигура; см. прим. к гл. 8 ч. 6 кн. 3.) «Вечный Король правит небесами, а погибшие язычники рыдают в аду», – добавляет Алкуин. Однако Толкин встает на сторону противников Алкуина. Шиппи (с. 150) пишет, что идея спасения праведных язычников близка англичанам как никому. Переход от язычества к христианству в Англии совершился мирно, чуть ли не «полюбовно», и старые языческие храмы, как правило, не уничтожались, а естественно становились христианскими. Из уроженцев Британии, отстаивавших возможность спасения для праведных язычников, известны Утред Болдонский, идеи которого использовал в последней книге своего нарнийского цикла друг Толкина К.С.Льюис, а также оппонент строгого к язычникам св. Августина Пелагий и др. Посмертная судьба людей, живших до Христа, «падших и еще не спасенных, лишенных благодати, но не величия» (ЧиК, с. 18), глубоко беспокоила Толкина: он говорит в одной из своих лекций, которую мы только что процитировали, что жалость к этим людям, заставляющая более счастливых потомков хранить память о них, имеет «непреходящую ценность» (там же). В своих книгах Толкин предпринимает смелый и необычный эксперимент: он моделирует, если можно так выразиться, мир «праведных язычников» (если понимать под словом «язычники» просто людей, живших в дохристианскую эпоху), мир, вобравший в себя все лучшее, что было в язычестве, и отвергший его темные стороны, которых, по убеждению Толкина, в нем было предостаточно. Шиппи (с. 149) пишет, что Толкин никогда не питал особой любви к настоящим языческим мифам, да и к людям, которые чрезмерно ими увлекаются. «Я не из тех, – писал он, – кто готов везде и всюду видеть одноглазых и рыжебородых богов и божков». Не верил он ни в «старые религии», ни в «демонические культы», входившие в моду в его время. Толкин прекрасно знал, что представляло из себя подлинное древнебританское язычество, – взять хотя бы человеческие жертвоприношения: кельтские жрецы, друиды, топили осужденных в болотах. Об этом писал еще Тацит. Во времена Толкина в Британском музее уже можно было видеть так называемого «Толлундского человека» – жертву ритуального убийства, случайно сохранившуюся в болотной глине. В «чистом виде» толкиновского мира «праведных язычников», исповедующих единобожие и брезгующих языческими обрядами, на земле не существовало никогда – хотя в Библии есть загадочное упоминание о неком языческом царе Мелхиседеке, который благословил Авраама: о Мелхиседеке говорится, что тот был «священником Бога Всевышнего». Весь мир Толкина – царство царя Мелхиседека, окруженное «настоящими» языческими государствами и ведущее против них борьбу. Этот мир открыт проникающим в него из будущего лучам Благой Вести – Евангелия, хотя сами его обитатели находятся в полном неведении относительно будущего, и все, что у них есть, – это надежда. В этом мире, которого в чистом виде никогда не существовало, вопрос о спасении «праведных язычников» обретает новое звучание. Толкин ощущал глубинное родство ВК и Сильм. с древнеангл. поэмой «Беовульф». Она также написана христианином, повествует о язычниках – и в то же время о язычниках, которых никогда не существовало, так как их мир лишен каких бы то ни было характерных для язычества черт (главная из которых – служение богам, или идолам, не говоря уже об инцесте, рабстве, полигамии и прочем) и строго монотеистичен, причем на основе Ветхого Завета. Наравне с людьми в «Беовульфе» фигурируют традиционные персонажи языческого эпоса, драконы и чудовища, однако их существованию подыскано библейское объяснение…
- Властелин колец - Джон Толкин - Фэнтези
- Улыбка - Рэй Брэдбери - Научная Фантастика
- Сковать шторм (СИ) - Евгения Александрова - Любовно-фантастические романы
- Книга пяти колец - Мусаси Миямото - Древневосточная литература
- Властелин Колец: Две Крепости - Джон Толкин - Фэнтези