Крылья империи - Владимир Коваленко
- Дата:20.06.2024
- Категория: Фантастика и фэнтези / Героическая фантастика
- Название: Крылья империи
- Автор: Владимир Коваленко
- Год: 2009
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А потом оказался вытолкнут подале — и из всей прощальной фразы запомнил только имя — Григорий. Тут и конвой государя призвали.
Обратную дорогу Баглир был даже ряд дурной погоде — помогала очухаться. В последней версте перед Ораниенбаумом — решился. И, постучав в окошко кареты Петра, заявил, что должен сделать конфиденциальный доклад о событии, произошедшем во время ожидания конвоем обратной дороги. Петр, по прибытии в Ораниенбаум начав слушать доклад, потребовал подробностей. Особенно просил воспроизвести по памяти, что говорила его жена — до, во время и после «события». Требовал вдаваться в частности и вообще невозможно веселился. Несколько раз даже из кресла на пол сполз и валялся — в коликах смеха. Потом, продышавшись, требовал продолжать.
— Ну, — заметил он, — а почему она испугалась Гришки Орлова? Эка невидаль — Екатерина любовника поменяла. Прежде их было… — Он стал перечислять известные всему городу имена и загибать пальцы. Потом сбился, да и пальцы закончились. — Зачем-то он ей, видимо, нужен… Ну а как тебе, ротмистр? Понравилось?
— Я предпочитаю девушек из своего народа, — сообщил Баглир.
Петр едва не взвыл от радости. До Баглира Екатерина нравилась всем — кроме него самого. И активно использовала женские чары для перевербовки его сторонников. Он, по его собственному заявлению, был вообще однолюбом. Вот, нашел себе графиню Воронцову и от этого счастья уже ничего не ищет… А Екатерина…
— Она, пока еще спала со мной, делала это не со мной, а с короной Российской империи, понимаешь? — объяснял он.
Баглир не понимал, но сочувственно кивал. Петру этого хватало.
С тех пор Баглир стал избегать конвойной службы, и случай князя Тембенчинского не то чтобы окончился, просто интерес к нему понемногу угас. Зато испытание пушки на новом лафете оказалось удачным, и конноартиллеристы стали старые лафеты понемногу ломать, а новые просили исполнить по высочайше утвержденным — в обход дурака-фельдцейхмейстера — чертежам. Такие же делали для голштинских частей. Миних опубликовал комментарии на записки Манштейна. Жизнь шла на лад. Михаил уже начал его тормошить насчет крупной дамбы, тем более что назначенный руководителем всех фортификационных работ на шведской границе фельдмаршал регулярно выколачивал из царя подписи под разными прожектами, когда равномерный, упругий ход времени вдруг взвился на дыбы и понес, как непривычная к человеку в перьях лошадь.
Миних, не нарушая своих принципов, потраченные в дороге пушнинные деньги Баглиру возместил примерно на треть — то, что извел на себя. Другую половину сибирской добычи Баглир продал сам — всю сразу, в среднем вышло около тридцати рублей за шкуру. Хотя иные сослуживцы советовали нанять приказчика и торговать розно. В гвардии многие имели свои дела — кто лавку, кто заводик, а кто и торговый корабль. Большинство же жили с жалованья и с поместий. Жалованье платили не в срок и не в размер, а поместья давали слишком уж простой продукт, чтобы их владельцы не нуждались в побочном золоте. Оставалось пускаться во всевозможные авантюры, при удачах соря рублями, а при неудачах — занимая у более удачливых товарищей. Отдавать же долги, кроме карточных, было не в чести.
Баглир понял, что ему, хочешь не хочешь, придется заняться коммерцией. На вопрос — куда в городе можно вложить деньги, большинство знакомых советовало: отдать им в рост. Глаза их при этом делались умоляющими и становилось ясно, что проще деньги проиграть в карты или пропить. Так нашептывали другие, надеясь выиграть или погулять за чужой счет. Миних советовал вложить средства в голландский банк. Малодоходно, но надежно. Баглир подсчитал свой возможный доход от операции — копейки! На такую сумму прожить гвардейскому офицеру было нельзя. Кужелев предлагал создать литейный или пороховой заводик — но на это денег было недостаточно. Комарович предлагал купить хорошего жеребца — и продавать его услуги по произведению жеребят.
Однажды, ужиная в ресторации, расположенной аккурат между кирасирскими и конноартиллерийскими казармами, Баглир познакомился с полковником голштинской гвардии. Тот подсел к нему за столик, извиняясь тем, что за прочими — семеновцы и преображенцы. А под их взглядами ему кусок в горло не полезет.
— А против кирасир у вас предубеждения нет? — поинтересовался Баглир.
— Это у них против меня предубеждения, — заявил голштинец, махнув рукой в сторону старой гвардии. — Не любят они нас. Ревнуют. БЛИЖНЯЯ гвардия теперь мы. Кстати, я — Сиверс, Давид Рейнгольдович. А вы — князь Тембенчинский?
— Меня трудно с кем-то перепутать, — улыбнулся Баглир, демонстрируя длинные, загнутые назад клыки. — Между прочим, полковник, вы который год живете в России — а разговор мы ведем по-немецки. Я тоже нездешний — однако дал себе труд избавиться даже от акцента. Хотя мне, с моими зубами, это и далось тяжело.
— Я голштинец и служу не столько русскому императору, сколько своему герцогу, — заметил полковник. — Вы, кажется, тоже не любите немцев. За что?
— А вот за это самое. За заносчивость. И за непонимание русского характера. Вы, немцы, даже подыхая, будете делать вид, что все в порядке, все хорошо, все пристойно. А русский даже при редкостном успехе будет мочить слезами чужие жилетки. Время от времени. И будет прав. Чужое счастье порождает зависть. А судят не по нутру — по отделке. У кого харя глянцевитее — тому ее и бьют. Ваше здоровье!
Как быстро льется водка под подобный разговор! Хорошо хоть закуски вдосталь.
— Зависть — это дурно. Прозит!
— Кто же спорит? Но это универсальное человеческое чувство.
— Но мы, немцы, скромны. А посмотрите на здешних вельмож.
— Зато их беды известны всем. А их расточительность как раз и возвращает деньги беднякам. Если они не тратятся на заграничное. Но у большинства вполне простонародные вкусы. Да и всякий представляет себя на их месте. И думает — вел бы себя так же. А жалобы на жизнь убивают зависть. Почему императрица Екатерина так популярна среди них? Потому, что регулярно рыдает на широкой груди Гришки Орлова. Спорим: если вы сейчас, насосавшись, пойдете к во-о-он тем преображенцам, поставите им выпивку и будете им рассказывать, как вам, несчастному, плохо, они вас не просто перестанут сверлить взглядами, а утешат и сопли вытрут. И по крайней мере до конца пьянки станут вам приятелями. А то и дольше. Спорим?
— На что?
— По-русски — на щелбан или на годовую получку.
— Тогда — на щелбан.
— Сразу видно — немец. Гансик. Рейнгольдович.
— Разумеется. А на что мне жаловаться? На колики в животе?
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Ох, Мороз, Мороз... (СИ) - Волкова Дарья - Современные любовные романы
- Орден Скорпионов - Айви Эшер - Любовно-фантастические романы
- Срубить крест[журнальный вариант] - Владимир Фирсов - Социально-психологическая
- Древний рим — история и повседневность - Георгий Кнабе - История