Жизнь эльфов - Мюриель Барбери
- Дата:28.10.2024
- Категория: Фантастика и фэнтези / Иностранное фэнтези
- Название: Жизнь эльфов
- Автор: Мюриель Барбери
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не одобрявший разговоров про знахарей и обычно не упускавший случая пожурить паству кюре чувствовал, что бой с суеверием вязнет в медовой груше, которую ему подали с полным бокалом доброго вина. Но он был славный человек, который от души любил покушать (не то что некоторые, что терпимы к другим лишь оттого, что сами беспрестанно грешат во плоти) и усвоил, едва окончив семинарию и приехав в деревню, что люди земли редко отклоняются от веры и что следует уметь выбирать, с чем бороться, если хочешь быть с ними на одной стороне. А он именно так и понимал свою миссию: он хотел быть со своей паствой, а не против нее и тем снискал у прихожан, помимо уважения, извечные щедроты будь то заячий паштет или айвовый мармелад, которые Евгения умела превратить в царские яства.
И в этой мирной атмосфере, когда все как следует прониклись сладостью тимьянового меда и хмелем наших виноградников, Марсело решил затронуть тему, которая показалась ему тут вполне уместной.
– С тех пор как поселилась у нас малышка, погода-то стоит лучше некуда, а?
В жарко натопленной комнате, где клевали носом бабульки, где мужчины откинулись на спинки стульев, смакуя стаканчик на посошок, где, ни на кого не глядя, но замечая все, размышляла Мария, пронесся долгий вздох. Словно сама ферма втянула, а после выдохнула большой глоток ночного воздуха, прежде чем задержать дыхание и застыть. Повисла огромная тишина, полная гула, который производили пятнадцать тел, выбрасывая в окрестный воздух мощный поток тревоги и сосредоточенности. Однако в этом внезапном оцепенении чувствовался поток желания, и все понимали, что каждый замер лишь в ожидании давно обещанного цветения. Только Мария, казалась, не принимала участия в происходящем, остальные же были напряжены, как индейский лук (образ этот пришел на ум кюре, на тот момент как раз читавшему книгу одного миссионера, отправившегося к индейцам), и никто не сказал бы в этот момент полного сосредоточения, чем оно разрешится.
Наконец тот же Марсело, которому стало невтерпеж, прокашлялся и вопросительно уставился на святого отца.
То был сигнал к оттепели, и все заговорили – громко, беспорядочно и суматошно.
– Одиннадцатое лето подряд наши пашни отливают таким золотом, – говорил деревенский староста.
– Снег в самый срок и дичи полно! – восклицал Жанно.
И правда, леса межгорий были в округе самыми щедрыми на дичь, так что нелегко было уберечь их от посторонних вторжений, потому что парни из соседних мест, лишенные такого изобилия, нередко заглядывали сюда, чтобы как-то приглушить досаду.
– А сады у нас как хороши, – вторила Евгения, – персики и груши – прямо как в раю!
Тут она с беспокойством взглянула на кюре, но именно так она представляла себе райский сад – с золотыми персиками, бархатистыми, как поцелуй младенца, и с такими сочными грушами, что вино в сироп добавлялось только по слабости (а так-то чистый грех). Но у кюре имелись заботы и помимо старушечьего представления о райских персиках. К тому же бабулька славилась такой набожностью, что, вообрази она, что персики синие, а груши способны говорить, ему было бы абсолютно все равно. Главное, что он увидел, – паства хранит про себя соображения, явно попахивающие магией. Однако он смутился. Он был хотя и деревенским кюре, но необычайно образованным для человека столь скромной должности. Он страстно увлекался рассказами путешественников и нередко всхлипывал, сидя под лампой и читая о страданиях, пережитых его собратьями, отправившимися нести слово Божье в Америку. Но прежде всего он увлекался лекарственными и ароматическими растениями и каждый вечер писал своим красивым почерком семинариста заметки о сушке или лечебном использовании лекарственного сырья, на тему которого располагал впечатляющей коллекцией ценных гравюр и мудрых книг. И эта культура, возникшая оттого, что он был добр и любознателен, сделала его человеком, способным сомневаться, кто не хватался за требник при каждом необычном событии, но подходил к делу скорее с разумной опаской. Так вот по поводу процветания междугорья в последние ровно одиннадцать лет ему приходилось признать: оно было реальным, и даже более чем реальным – волшебным. Достаточно было пройтись по проселкам, чтобы заметить, как хороши деревья и глубоки пашни, заметить обилие насекомых, которые собирали взятки и опыляли, и вплоть до стремительно налетающих стрекоз, чьи вибрирующие плотные рои, невиданные в других местах, Мария разглядывала в летнем небе. Ибо сонм благодеяний, половодье янтарных плодов и обильных урожаев фокусировался на селении, его дорогах и близлежащих лесах и четко прекращался за невидимой чертой, более явственной для жителей этих мест, чем границы великих европейских договоров. В тот вечер им вспомнилось одно весеннее утро два года назад, когда все вышли на крыльцо и вскрикнули от удивления и восхищения при виде огромного ковра из фиалок, укрывшего поля и косогор своим невесомым разливом. Или же один рассвет охотного дня четырьмя годами раньше, когда мужчины, выйдя в шарфах грубой вязки и шапках-ушанках на мороз, с удивлением увидели, что улицы селения черны от зайцев, которые направлялись в лес. Такое произошло только раз, но что это было за происшествие! Мужчины последовали за зайцами до самого леса, никому и в голову не пришло подстрелить хоть одного по дороге! Потом косые бросились врассыпную, и началась нормальная охота. Но сначала они как будто продемонстрировали, как их много, а после все пошло своим чередом.
И потому кюре был смущен. Инстинктивно, как собака чует зверя, он ощущал, что Мария – это самая что ни на есть аномалия, никак не связанная с Богом. А та сокровенная часть его души, которая у человека церковного может выразиться только в описании целебных свойств настойки полыни или применения крапивы в виде мази, также улавливала связь между появлением на снегу новорожденной и удивительной благодатью, сошедшей на округу. Он посмотрел на девочку. Казалось, она дремала, но кюре почувствовал в ней осязаемую бдительность и понял, что она слышит и видит все, что делается вокруг нее, и что ее видимая отстраненность есть проявление одного из тех состояний, которые верующие переживают в самозабвении молитвы, когда дух отделяется от тела, запечатлевая при этом мир с удесятеренной зоркостью.
Он глубоко вздохнул.
– Есть здесь какая-то тайна, которую надо будет прояснить, – сказал он, поднимая стопку наливки, милосердной рукой поставленную рядом с недоеденной медовой грушей. – Малышка благословенна, и мы выясним почему.
И, твердо решив не упрекать этих славных людей, которым вздумалось видеть фантастических зверей, расстилающих туманы до самого Морванского плато, он также положил себе при случае поговорить с Марией. Его слова произвели именно тот эффект, на который он рассчитывал: все были, пожалуй, удоволетворены признанием наличия тайны со стороны духовного авторитета. Хотя сельчане любили накормить кюре до отвала, он тем не менее стоял особняком, слегка возвышаясь над своей паствой. К тому же всем понравилось, что их вдобавок обнадежили, что рано или поздно сообщат, и, возможно, даже лично от Господа Бога, в чем тут загвоздка. Все, таким образом, были, пожалуй, довольны заключением, которое кюре вывел из наблюдений, наконец-то высказанных вслух. Но никто не испытал настоящего глубокого удовлетворения, и кюре – первый: они просто взяли паузу в поисках отгадки, и можно было отдышаться и спокойно переждать, но каждый знал, что однажды придется войти в круг жизни, таящей много превратностей и сюрпризов. Истинная вера, как известно, чужда мелочным спорам, она верит в сговор тайн и перемалывает в своей прямодушной цельности соблазны всяческого сектантства.
Густаво
Голос смерти
В начале сентября, за два месяца до событий на французской ферме, Клара в сопровождении Пьетро прибыла в Рим.
Ей было невероятно жаль покидать горы, и эту боль не могла утолить даже роскошь дорожных пейзажей. Сколько девочка себя помнила, она всегда страдала, когда возвращалась в приходский дом, поэтому каждый раз, прежде чем толкнуть дверь кухни, проходила через сад. А поскольку этот уголок, засаженный чудными деревьями, был ей необходим как воздух, она боялась городских стен больше, чем любой другой напасти из страшных снов. На самом деле, очевидно, никто из людей не сумел до сих пор затронуть ее душу так, как горы, и потому снег и бури жили внутри ее сердца, равно открытого для счастья и злокозненных чар. И вот теперь, когда они ехали по городу, ее сердце обливалось кровью. Она видела не только землю, сдавшуюся под нагромождением камней, но еще и то, что сделали с самими камнями, которые вставали к небу ровными прямоугольными блоками и уже не дышали под навсегда изувечившим их гнетом. И потому в нарождающихся сумерках, когда выплескивался на улицу веселый люд, хмельной от возвращения теплых ветров, Клара видела лишь груду мертвых камней и кладбище, где добровольно хоронили себя живые.
- Улыбка - Рэй Брэдбери - Научная Фантастика
- Элегантность ёжика - Мюриель Барбери - Современная проза
- 20-ть любительских переводов (сборник) - Рид Роберт - Мистика
- И грянул гром… (Том 4-й дополнительный) - Вашингтон Ирвинг - Научная Фантастика
- Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения. Книга 8 - Роберт Альберт Блох - Мистика / Прочее / Периодические издания / Ужасы и Мистика