Оракулы перекрестков - Эдуард Шауров
- Дата:19.06.2024
- Категория: Фантастика и фэнтези / Боевая фантастика
- Название: Оракулы перекрестков
- Автор: Эдуард Шауров
- Просмотров:3
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Поглядеть со стороны, так получается страшно забавно, — думал Бен, подходя к очередному перекрёстку. — Живёшь всю жизнь, ничего не зная об окружающем тебя мире. Дом — школа, дом — универсам, дом — работа, дом — работа — универсам, дом — универсам — крематорий, крематорий — соевые плантации. Даже если ты накопишь денег и съездишь в Арабские Штаты, то всё равно будешь крутиться между туристическим маршрутом, пляжем и гостиничным рестораном. Бежишь по проторённой дорожке, и нет возможности выбраться из этой вселенской определённости. Больше того, нет самого желания куда-то выбираться. Ведь, двигаясь внутри своего канальца, ты не видишь ничего, кроме стенок и узкого хода. Ты можешь бежать вперёд, можешь бежать назад, можешь изредка сворачивать в боковые коридоры, в те, что просверлены строителем твоего лабиринта. Кто-то уже решил за тебя, куда можно ездить, с кем нужно дружить, с кем общаться, кого любить, кого ненавидеть, словно вырезал кусочек огромного пирога и дал тебе в руки. На! Ешь! Питайся! А ты? Ты, человек определённого роста и телосложения? Быть может, ты хотел бы совсем другой кусок, вон тот, который с краю? А может, ты и не голоден вовсе? А может, ты втайне мечтаешь сам испечь пирог по своему вкусу? Но ты берёшь протянутый тебе кусок и начинаешь молча жевать. Ведь за широкой спиной Великого Кулинара ты не видишь остального пирога. Ты вообще ни хрена не видишь, кроме своего кусочка. Вокруг темнота. Ты похож на куколку насекомого. Желаете шевелить лапками? Пожалуйста! Но только в пределах кокона, прикреплённого к веточке акации. Только что это?! Трах! Бах! Твой кокон отрывается от веточки и летит вверх тормашками к чертям собачьим! Кокон пролетает места, о существовании которых ты даже не подозревал, кокон встречается с людьми, которых ты не встретил бы никогда в жизни, кокон натыкается на ветки колючих кустов, переплывает лужи, бьётся об углы огромных зданий. Личинка сидит внутри, ни жива ни мертва от страха, а кокон между тем покрывается разломами, прорехами, трещинами. Быть может, об этом вёл речь гнилозубый хаджмувер Мучи, бывший приятель Господа Бога? Быть может, в этом и есть смысл паломничества? Чтобы вырвать человека из его ватной глухой норки? Пусть с мясом, с кровью, с корнями вырвать. Чтобы швырнуть его в неизведанный мир, как в открытое море? Чтобы он, слепо-глухо-немой паралитик, узнал, наконец, настоящую боль, настоящий страх, настоящую горечь и настоящую сладость? Чтобы вкусил в полной мере настоящего счастья, свободы, любви и надежды? Чтобы скорлупа его кокона развалилась на части и на свет родился… Кто?.. Ангел? Бог? Человек? Шоковая инициация… — Бенджамиль усмехнулся. — Опять же, если разобраться, то Мучи ушёл странствовать по своей воле. А я? По воле мастера Ху-Ху? Или у каждого своя дорога? Быть может, трещинки в коконе Мучи появились задолго до того, как он ушёл из дома, а в моем — только сейчас. Какое нехорошее слово: „ушёл“. „Вернулся“ звучит гораздо лучше. Это похоже на „верить“ или „верный“. И что же сталось теперь с трещинками в коконе Мучи? Как-то не похож он ни на бога, ни на ангела. Может, они затянулись? Заросли, будто шрам на ухе? И что станется с моими трещинками, с моим коконом? Где окажусь я? Где я хочу оказаться?»
«Всё просто! Ты хочешь оказаться на станции тубвея», — произнёс насмешливый голос в голове у Бенджамиля.
— И что же? — спросил Бен. — Ведь мне нужно вернуться домой.
«А в самом деле, — озадаченно подумал Бен. — Я дойду до станции, сяду в таблетку, пока неизвестно, на какие шиши, но сяду. И что дальше? Вечером я буду в аутсайде. Утром поеду на работу, и первым делом меня встретит привинченный к стулу мастер Краус с лысиной, покрытой увядшими за выходные цветочками. И я скажу: „Здравствуйте, мастер Краус. Как провела выходные ваша драгоценная евроидная задница?“ А в двенадцать меня вызовет начальник, и в приёмной я скажу Соломону Шамсу (сам Ху-Ху до беседы со мной, конечно, не опустится), я скажу: „Соломончик, передайте жирному мастеру Ху, что я провёл чудесные выходные в буфере. Не желает ли мастер в другой раз составить мне компанию? Можно мило убить время!“ В половине седьмого я отправлюсь домой, чтобы разогреть пакетированный ужин и до ночи переставлять на полках антикварные вещицы. В субботу или раньше со мной свяжется адвокат бывшей супруги, чтобы определить, сколько я должен Ирэн за нарушение гостевого контракта. Дом — работа — универсам. Господи! Я просто сойду с ума!»
«Не сойдёшь, — успокоил голос. — Порез со временем затянется, а новый телефон вставят в другое ухо».
— Но я не хочу! — в отчаянии почти закричал Бен. — Я не хочу становиться таким, как прежде!
«Стань новым», — вкрадчиво предложил голос.
— Кем же я могу стать здесь? Батоном, который питается отбросами и живёт в старой канализации? А Марси?! — Бенджамиль зацепился за спасительную соломинку этой мысли. — Я не смогу увезти Марси в аутсайд, если сам останусь здесь! Я не смогу увезти Марси, если потеряю то, что имею там.
«А нужно ли Марси то, что есть в аутсайде?»
— Я не знаю, — признался Бенджамиль, — не знаю… Но что, если я сначала доберусь до дома, а уж потом буду решать? Разве нельзя начать оттуда, где кончил?
«Кончил?.. — эхом отозвался голос. — Не знаю… Решать тебе».
— Хотел бы я быть уверенным, что мои решения и в самом деле что-то значат, — пробормотал Бен.
Ответом ему послужило молчание.
«Как бы там ни было, но я хочу выйти к трубе, — подумал Мэй. — А там уж посмотрим». Он остановился и покрутил головой, пытаясь стряхнуть наваждение.
Этот перекрёсток выглядел совершенно бестолковым. Хотя в старой части чёрного буфера подобные перекрёстки встречались на каждом шагу. Не разберёшь, какие улицы можно считать радиальными, а какие — сегментарными. С минуту Бенджамиль стоял, беспомощно озираясь. Потом плюнул на тротуар, потрогал рукоять пистолета под френчем и полез за пазуху.
— Я только спрошу совета, — объяснил он полированному диску. — А решение приму сам. — И, шесть раз сжав пальцы, прочёл на дисплее услужливо всплывшие строчки:
Стоя на месте, травой порастёшь,Ползая кругом, колени собьёшь,Лишь прямо шагая, обрыщешь дорогу,Пустыню минуешь и дом обретёшь.
— Спасибо. — Бен почесал макушку. — Можно и прямо.
До этого он собирался повернуть направо, именно там, как ему казалось, проходила трасса. Тем не менее Бен перешёл проезжую часть и, никуда не сворачивая, решительно двинулся в глубь квартала, хотя в душе у него робко шевелились невнятные сомнения.
Никаких прохожих навстречу не попадалось, и Бен топал вперёд, зорко поглядывая по сторонам. Неширокая улочка, делая плавный изгиб, обегала длинный четырёхэтажный дом. Штукатурка на фасаде потрескалась и облупилась, но здание имело весьма обжитой вид. В одном из оконных проёмов, на втором этаже, Бен заметил старушечье лицо, которое быстро отодвинулось и исчезло в темной глубине комнаты. «Сиеста», — бодро подумал Бен. Он обогнул дом и на мгновение остановился.
Его глазами открылась просторная площадь, вымощенная светло-жёлтой плиткой. Несколько улиц и улочек с разных сторон вливались в неё, будто в круглое песчаное озеро. Чаша фонтана с невысоким осыпавшимся бортиком точно очерчивала место воображаемого пересечения шести или семи асфальтовых речек. Из разбитой центральной части, изображавшей какое-то животное, вызывающе торчало вверх несколько ржавых трубок. Бенджамиль никогда не видел ни одного фонтана, кроме как в старом плоскостном кино, но он сразу догадался, что это именно фонтан.
Совсем рядом с треснутой чашей стояли кружком несколько парней в разноцветных френчах. На секунду у Бенджамиля возникло искушение быстро свернуть с дороги и попробовать обойти компанию кругом, от греха подальше, но что-то вдруг щёлкнуло в Беновой голове, и он, засунув руки в карманы брюк, решительно двинулся вперёд, стараясь держаться прямо и выглядеть независимо. «Про дорогу я их, конечно, спрашивать не буду, — думал он на ходу, — просто пройду мимо. Что я, обязался по задворкам бегать?» Он украдкой, сквозь карман брюк, прикоснулся к стволу пистолета. Ствол был надёжным, округло-твёрдым, от него исходило ощущение веса и значимости.
Между тем Бенджамиля уже заметили. Несколько голов обернулось в его сторону. Бен подошёл уже достаточно близко, чтобы своим стопроцентным зрением заметить отсутствие карманов на френчах. «А ведь у них тоже могут оказаться пистолеты, засунутые за пояс брюк», — пронеслась в голове запоздалая мысль. Но сворачивать было поздно, и Бен шёл вперёд, раздумывая, сплюнуть ему на светло-жёлтую плитку или лучше не стоит. Чем ближе он подходил, тем отчётливее видел, что между шестерыми парнями стоит мужчина лет тридцати, примерно ровесник Бену. Беспомощно как-то стоит. Вроде стройный и широкоплечий, а стоит жалко ссутулившись, и голову склонил набок, испуганно зыркает по сторонам в поисках защиты. Ну конечно же! Эти типы хотят обобрать его, как мальчишки хотели обобрать Бена в подворотне! А может, даже убить! Бенджамиль почти физически чувствовал исходивший от мужчины страх и злое отчаяние. «Теперь я как и Марси, тоже чувствую чужие эмоции? — подумал Бен. — И что мне прикажете делать дальше?»
- Омар Хайям и хайамовские четверостишия - Рубаи Хайям - Проза
- Падение Иерусалима - Генри Хаггард - Историческая проза
- Право на репрессии: Внесудебные полномочия органов государственной безопасности (1918-1953) - Мозохин Борисович - История
- Арабская поэзия средних веков - Аль-Мухальхиль - Древневосточная литература
- Ожерелье голубки - Ибн Хазм - Древневосточная литература