Джон Картер, марсианин - Эдгар Берроуз
- Дата:20.06.2024
- Категория: Фантастика и фэнтези / Боевая фантастика
- Название: Джон Картер, марсианин
- Автор: Эдгар Берроуз
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда сознание вернулось ко мне, мне сказали, что я только одно мгновение лежал без чувств, я сразу же вскочил на ноги и стал искать свой меч. Я нашел его торчащим в зеленой груди Цада, который лежал мертвым на мху цвета охры, покрывающем высохшее морское дно. Когда я совсем пришел в себя, я увидел, что его меч пронзил левую половину моей груди, но задел только кожу и мышцы, покрывающие ребра, вошел в мою грудь и вышел пониже плеча. Когда я наносил свой удар, я повернулся так, что его меч прошел через мускулы, причинив болезненную, но безопасную рану.
Я вытащил меч из своего тела и точно так же достал и свой меч, потом повернулся спиной к его уродливому телу и направился, унылый, страдающий и мрачный к повозкам. Ропот одобрения марсиан провожал меня, но я не обратил на него внимания.
Окровавленный и обессиленный, я добрался до женщин, которые, будучи привычны к такого рода происшествиям, перевязали мои раны и приложили к ним те изумительные целебные средства, благодаря которым гибельны бывают на Марсе только самые ужасные смертельные раны. Дайте марсианке только малейшую надежду на спасение раненого, и смерти придется отступить перед ее искусством и опытностью. Они сразу же сумели так залечить мои раны, что кроме слабости, происходившей от потери крови, я не испытывал никакого беспокойства от страшного удара, который в условиях земного лечения наверняка заставил бы меня пролежать в постели много дней.
Как только они отпустили меня, я поспешил к повозке Деи Торис, где увидел мою бедную Солу с перевязанной грудью, но, по-видимому, не пострадавшую в стычке с Саркойей: кинжал ударился в одно из металлических украшений, которое она носила на груди, скользнул в сторону и только слегка задел ее тело, нанеся ей пустяшную царапину.
Когда я приблизился, я нашел Дею Торис лежащей навзничь на шелках, и все ее хрупкое тело содрогалось от рыданий.
Она не обратила внимание на мое присутствие и не слышала моего разговора с Солой, стоявшей совсем близко от повозки.
— Ее обидел кто-нибудь? — спросил я Солу, указав кивком головы на Дею Торис.
— Нет, — ответила она, — она думает, что вы погибли.
— И что некому чистить зубы у кошки ее бабушки? — спросил я, улыбаясь.
— Я думаю, что вы несправедливы к ней, Джон Картер, — сказала Сола. — Я не понимаю ни вашего, ни ее поведения, но только я думаю, что внучка десяти тысяч джеддаков никогда не стала бы оплакивать таким образом гибель существа, которое она считает ниже себя, или кого-нибудь, к кому она не относилась бы с величайшим уважением. Она принадлежит к гордой породе, и вы, наверное, сильно оскорбили или обидели ее, раз она не хочет обращать на вас внимания, когда вы живы, и так оплакивает вашу гибель.
— Слезы не так часто приходится видеть у барсумцев, — продолжала она, — и поэтому мне так трудно объяснить, что они могут значить. За всю свою жизнь я видела только два плакавших существа, помимо Деи Торис: одно из них плакало от горя, другое — от не нашедшей выхода ярости. Первой была моя мать, много лет назад, перед тем, как они убили ее; второй была Саркойя, когда они сегодня оторвали ее от меня.
— Ваша мать! — воскликнул я. — Но, Сола, вы ведь не могли знать ее, дитя!
— Я знала ее. И я знаю моего отца, — добавила она. — Если вы хотите услышать необычную и совсем не барсумскую историю, приходите сегодня вечером в нашу повозку, Джон Картер, и я расскажу вам то, о чем я за всю мою жизнь никому еще не говорила. А теперь уже подан знак выступать в поход. Вам надо идти.
— Я приду вечером, Сола, — пообещал я. — Передай Дее Торис, что я здрав и невредим. Я не стану надоедать ей, и будь покойна, я не подам вида, что видел ее слезы. Если она захочет меня видеть — я явлюсь немедленно на ее зов.
Сола вошла в повозку, которая немедленно заняла свое место в ряду других повозок, а я поспешил к ожидавшему меня тоту и тоже помчался вскачь на свое место подле Тарс Таркаса в арьергарде колонны.
Мы представляли собой чрезвычайно внушительное и способное нагнать страх зрелище, двигаясь таким образом по желтому пейзажу: двести пятьдесят разукрашенных и пестро размалеванных повозок, впереди которых ехало верхом двести воинов и вождей, по пять в ряд, на расстоянии ста футов, и сзади такое же количество воинов, в том же порядке. Фланги прикрывало с каждой стороны тоже не менее двадцати воинов; пятьдесят сверхмастодонтов, тяжелых упряжных животных, известных под именем зитидаров и пять или шесть сотен тотов, которые свободно бежали внутри четырехугольника, образуемого воинами. Сверкание металлических украшений и драгоценностей мужчин и женщин, пышная и блестящая сбруя животных, яркие краски великолепных мехов, шелков и перьев сообщали нашему каравану такой варварский блеск, что любому индусскому магарадже вполне было позеленеть от зависти.
Огромные широчайшие колеса повозок и тяжелые ступни животных не производили ни малейшего шума на покрытом мхом дне моря; и мы продвигались вперед в полной тишине, подобные некоему видению, кроме тех мгновений, когда молчание нарушалось горловым ворчанием подгоняемого зитидара или криками дерущихся тотов. Зеленые марсиане говорят очень мало, и то только односложно и тихо, и речь их подобна грохоту отдаленного грома.
Мы шли поросшей мхом пустыней, где не видно было никаких следов оттого, что едва колесо или ступившая нога перемещается дальше, опустившийся было под их давлением мох снова занимает прежнее положение. Мы могли быть духами умерших в этом мертвом море этой умирающей планеты, так мало было слышно и заметно, что мы идем. Впервые в жизни я видел большой отряд, проходящий таким образом, не поднимающий пыли и не оставляя за собой никаких следов. Оттого, что кроме как на обитаемых и обработанных землях, на Марсе очень мало пыли и то только в зимние месяцы, и то эта пыль почти незаметна, благодаря отсутствию сильных ветров.
Вечером этого дня мы остановились у подножия холмов, к которым мы направлялись уже два дня и которые служили южной границей этого необычного моря. Наши животные целых два дня обходились без питья, а до того они не имели воды около двух месяцев, почти с того самого дня, когда они оставили Тарк, но, как мне объяснил Тарс Таркас, они мало нуждаются в воде и могут питаться мхом, который покрывает Барсум и содержит, по его словам, достаточно сока, чтобы удовлетворить нетребовательных животных.
Поужинав куском сыроподобной пищи и растительным молоком, я отправился к Соле и нашел ее работающей при свете факела над сбруей для Тарс Таркаса. Она взглянула на меня, когда я подошел к ней, и лицо ее сияло радостью и приветом.
— Я рада, что вы пришли, — сказала она, — Дея Торис спит, и я одна. Мое племя мало беспокоится обо мне, Джон Картер: я слишком непохожа на них всех. У меня невеселая судьба — прожить с ними всю жизнь, мне часто хотелось быть обыкновенной зеленой марсианкой, не знающей ни любви, ни надежды, но я узнала любовь, я должна погибнуть.
— Я обещала вам рассказать мою историю, вернее, рассказать историю моих родителей. Я знаю вас и жизнь вашего народа, и я убеждена, что мой рассказ не покажется вам слишком диким, но сколько может помнить самый старый из тарков, ничего похожего не случалось среди зеленых марсиан, и даже в наших легендах нет ничего подобного.
— Моя мать была очень невелика ростом. Она была так мала, что ей не сочли возможным поручить деторождение, оттого, что наши вожди выбирают матерей главным образом за рост. Она была также менее холодна и жестока среди большинства марсианок, и так как она находила мало удовольствия в их обществе, она часто бродила одна по пустынным улицам Тарка или сидела среди цветов, покрывающих расположенные близ города холмы, и мечтала и думала о разных вещах, которые, как мне кажется, из всех таркских женщин могу понять только я одна, оттого, что я дочь своей матери!
— И здесь, среди холмов, она повстречала молодого воина, на чьей обязанности лежало стеречь пасущихся зитидаров и тотов, следить, чтобы они не убежали за линию холмов. Сначала они говорили только о таких вещах, которые занимают большинство тарков, но, мало-помалу, по мере того, как они чаще встречались, не случайно, как теперь уже стало ясно для обоих, они заговорили о самих себе, о своих желаниях, надеждах, мечтах. Она доверилась ему и рассказала о том ужасном отвращении, которое внушало ей жестокость ее народа, и самая мысль об отвратительной жизни без любви, без привязанности, и, сказав ему все это, она стала ждать, что с его холодных жестоких губ сорвутся слова презрения и злобы; но вместо этого он обнял и поцеловал ее.
Целых шесть лет они скрывали ото всех свою любовь. Она, моя мать, принадлежала к свите великого Тала Хаджуса, а ее возлюбленный был простым воином. Если бы стало известно, что они преступили законы и обычаи, они погибли бы оба на большой арене перед лицом Тала Хаджуса и несметной толпы.
- Безумие с марса(Марсианин) - Клиффорд Саймак - Научная Фантастика
- Инструкция для начинающих бабушек - Анна Игоревна Китаева - Прочее / Самосовершенствование / Русская классическая проза
- Меррик - Энн Райс - Ужасы и Мистика
- Тень свободы - Дэвид Вебер - Космическая фантастика
- Закон о чистоте крови. Слуги богини - Александра Черчень - Юмористическое фэнтези