Журналисты не отдыхают - Алексей Щербаков
- Дата:25.11.2024
- Категория: Фантастика и фэнтези / Альтернативная история
- Название: Журналисты не отдыхают
- Автор: Алексей Щербаков
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда мы прогуливались по Москве нашей старой боевой компанией, я по-настоящему понял причину ненависти большинства населения к нэпманам. Основа тут отнюдь не в том, что «вернулись буржуи». Хотя и в это тоже. Но главное-то было: а КТО вернулся? В дорогих кабаках сорило деньгами тупое жлобьё. Умные люди из числа возродившихся предпринимателей предпочитали не высовываться. На то они и умные, чтобы понимать — мало ли как дело обернётся. Чекисты никуда не делись. У них имелся экономический отдел, работники которого совсем не бездействовали.
А быдло — оно и есть быдло. Как писал Саша Чёрный,
Когда свинью рисуешь у сарая —На полотне не выйдет belle Helene.[181]
Эти люди, в основном, воровали. Так же, как и в «лихие девяностые». С государственным предприятием заключался договор, по которому оно переводило деньги на счет фирмы-однодневки. Разумеется, директор госпредприятия тоже был финансово простимулирован. Затем фирма испарялась. Именно такие вот «финансовые гении» и гуляли по кабакам. Им надо было спешить. Потому, что повторюсь, на дворе стояли не девяностые. Товарищ Дзержинский был суров. Так чьл воров охотно сажали, а иногда и расстреливали. С моей подачи особо борзым ворам стали шить контрреволюцию, а за такие дела светила вышка.
На самом-то деле весь смыл нэпа был в том, чтобы привлечь иностранные, прежде всего американские, инвестиции. А потом их кинуть. Остальное являлось камуфляжем.
Самое смешное, что это придумали люди, которые не знали о таком грандиозном трендеце, которым станет «Великая депрессия». Но, видимо, не зря победили именно большевики. Может, они и не знали, но явно догадывались о том, что так случится.
Ещё одним плюсом было то, что американцы дали понять всем остальным: они не поймут, если кто-то полезет на СССР. Янкесы явно хотели прибрать страну к рукам «мирным и цивилизованным» путем. Ну-ну.
Европейцы под америкосов пока что не совсем прогнулись, но они находились в таком положении, что ссориться с САСШ им было ни к чему.
Между тем мы гуляли по Москве, набитой приметами чуждой нам буржуазной жизни. Впрочем, мы этим бытом не брезговали. Пару раз заходили в заведения, где из-за тесно наставленных столиков люди сидели чуть ли не на головах друг у друга — и слегка выпивали, чтобы веселее было нам идти.
— Да, изменилась Москва, — вынес суждение Андрей.
— То даже не представляешь, как она изменилась, — подала Светлана. — В восемнадцатом это был полупустой город. Мы особняки и квартиры занимали такие, какие нам хотелось. А сейчас? Приехали из провинции толпы народа. Теперь в городе яблоку упасть некуда.
Да уж. Всего за два года город стал невероятно людным. Уже возникли повсюду коммуналки с шипящими примусами и конфликтами соседей. А конфликты-то были серьезные. Кроме обычных бытовых разборок, которые неизбежны в подобной скученности, имели и другие. Органы самоуправления, домовые комитеты, имели куда больше прав, чем ТСЖ или даже ЖСК моего времени. Ведь никакой собственности на недвижимость в городах не имелось в принципе. Так что домком решал вопрос о перераспределении квадратных метров в доме. Конечно, имелись «неприкасаемые» вроде нас. Или вроде булгаковского профессора Преображенского. Но, в общем и целом, под крышами московских домов обстановочка была та ещё. Её уже начал отражать в своих рассказах Зощенко, а скоро подтянутся и другие.
Вот так, за разговорами мы добрели до Пречистенки, где обосновались в пивной. Заведение было более-менее чистеньким, хотя халдеи явно не дотягивали до дореволюционного стандарта. Да и на скатертях, покрывавших массивные деревянные столы, виднелись не слишком тщательно застиранные пятна.
Народ тут сидел не самый приличный, всё больше местные гопники, щеголявшие в дешевых пиджаках и брюках, заправленных в хромовые сапоги. Вели они себя шумно. Но при виде нас публика слегка притихла. Ну, понятно. Андрей был в форме комбрига, с черным беретом, а об этих ребятах много чего знали. Да ещё и Красное Знамя на груди… Мы, впрочем, тоже не сменили свои полевые прикиды на приличные костюмы. Светлану вообще местами шибало в феминизм. Возможно, потому, что её нравилась мужская одежда, под которой в это время понимались прежде всего штаны — и она не желала их ни на что менять. Так что редактор журнала «Красный журналист» продолжала ходить в штанах цвета хаки, в высоких «американских» ботинках и в кожанке. Видимо, такова моя судьба. К примеру, в той жизни, у меня была одна подружка, с которой я три года общался — и никогда её не видел ни в платье, ни в юбке. Она носила только джинсы, косуху и (зимой) черный танкистский полушубок. И другие тоже почти такие же… Да и я вроде того. В той жизни я придерживался имиджа «Rock-n-roll forever!», несмотря на свой достаточно серьезный возраст. А тут это был революционный стиль.
Для начала мы спросили пиво, но подбежал хозяин и заявил, что у него есть медовуха. Дело хорошее.
— Андрей, что там у вас на Дальнем Востоке происходит?
— Да всё идет более-менее нормально. «красный генерал» товарищ Слащов с большим энтузиазмом проводит в жизнь идеи товарища Фрунзе. Дело идет. Там ведь местных казаков привлекали к борьбе с хунхузами. Там что опыт они имеют. А сибирские охотники… Это вообще сказка. Они, особенно, которые из коренных нардов, были бедными. Винтовки старенькие, на порох и свинец[182] денег мало. Так что стреляют они… Теперь хунхузы и недобитая белая сволочь к нам соваться не рискует.
В этой истории Красная Армия развивалась совсем не так. Тогда создали аж пятимиллионную армию. Белых-то расколбасили, но но после этого РККА оказалась совершенно небоеспособной. В данном времени во время Гражданской войны армия была немногочисленной и теперь продолжала создаваться без особых потрясений. Кроме того, здесь в ней было гораздо больше офицеров.
Но главная-то проблема оставалась. С промышленностью было очень гнило. Вот товарищ Фрунзе и сделал упор на партизанскую войну. А Слащов очень чутко относился к разным нововведениям. Он своим умом дошел до идеи спецназа. Конечно, до подобных частей моего времени нынешним было как до Луны раком — но сама идея была революционной. Хотя на Западе и имелись штурмовики. Но ведь это совсем иное…
Так что части «зеленых беретов» и «черных беретов» формировались во множестве. А если учесть, что Слащов был совсем не гуманистом… Как рассказал Андрей, спецотряды мстили китайцам за нападения на нашу территорию так, что небу было жарко.
— Вообще-то товарищ Слащов носится с идеей массового применения бронеходов. То есть, арморов.
— Пока что мы не в состоянии их производить. И не скоро будем. Да и в Европе к арморам относятся пренебрежительно. Они теперь носятся с идеей армад тяжелых бомбардировщиков, которые всех разгромят.[183]
— А… Ну-ну. Но воевать мы сейчас не готовы.
— Я думаю, у империалистов в ближайшее время хватит своих проблем.
Не расстанусь с комсомолом
Войдя в университетскую аудиторию, я ощутил ещё одно преимущество нэпа — люди стали курить более-менее приличные папиросы. До этого с восемнадцатого года употребляли махру. А когда пару часов в помещении дымит этим зельем более десяти человек… Запах махорочного дыма весьма специфический, какой-то «портяночный».
А курили в это время много и всюду. Что уж говорить о комсомольской дискуссии.
Дискутировали сейчас тоже много. По любому поводу. От проблем литературы и нового быта до политики. Последнему, кстати, никто не мешал. Нэп очень многим не нравился. И уж пусть дискутируют, чем лезут в оппозицию и начинают «спасать революцию». А такое наверняка будет.
Впрочем, литературные дискуссии тоже не являлись пустым сотрясением воздуха. Как известно, большевики поставили цель ликвидацию неграмотности. Но в этом имелось и второе дно — приучить людей к чтению. Шанс-то был уникальный — воспитать миллионы читателей на той литературе, которая нужна нам.
Впрочем, в задымленной аудитории речь шла именно о нэпе.
Крупный парень, я явно из рабочих, толкал речь:
— Ведь это что получается! Возвращается буржуазия. Мало того. Все воруют. Однодневные кооперативы берут кредиты у государства и растворяются. И ведь деньги и дают наверняка не просто так. С кем-то из государственных служащих нэпманы делятся. Мой старший брат уже вышел из партии.[184]
— А ты тоже собираешься выйти из комсомола? — подала голоса рыжая девица в ставшей уже знаменитой «комсомольской» кожанке.
— Я… Нет. Но ведь многие выходят! И не только из-за идейных причин. Красивой жизни захотелось. Носить галстук и модные штиблеты и ходить в танцевальные залы.
— И черт с ними! Баба с возу — кобыле легче! Гнать надо этих… с буржуазной гнильцой, — продолжала рыжая девица.
- Красное колесо. Узел IV. Апрель Семнадцатого - Александр Солженицын - Историческая проза
- Красное колесо. Узел 3. Март Семнадцатого. Книга 3 - Александр Солженицын - Русская классическая проза
- Поезд из Ган-Хилла - Гордон Ширрефс - Вестерн
- Кровавое наследие - Лоэнн Гринн - Фэнтези
- Возьми мозги в руки, или Заметки о военной доктрине - Александр Розов - Публицистика