Млава Красная - Вера Камша
- Дата:04.09.2024
- Категория: Фантастика и фэнтези / Альтернативная история
- Название: Млава Красная
- Автор: Вера Камша
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Новый василевс раз и навсегда запретил жёнам и невестам государственных преступников разделять судьбу мужей, и Никола с Васенькой, предварительно чуть не подравшись, решили зайти с другого конца. Вернуть Орлова, на которого Арсений Кронидович был невероятно зол. Другое дело, что, готовясь к приступу, дотошный Тауберт добыл старые доклады Сергия и понял, что вытаскивать Орлушу из крепости нужно не только и не столько ради жены.
– Помилуйте, Лукия Ипполитовна, для вас двери мои всегда открыты. Чем могу служить? Может, чаю? Или кофею? День сегодня холодный…
Княгиня опустилась в гостевое кресло подле круглого стола у окон. Очень прямая, подбородок гордо поднят, руки аккуратно сложены, пальцы не дрожат. Не дрожал и голос, когда она заговорила, не приняв душевно-дружеского тона Тауберта. Впрочем, Лючия и прежде не имела привычки финтить.
– Мы старые друзья, Николай Леопольдович. – Слова ложились ровно и спокойно, и только опыт подсказывал Тауберту, что сейчас на душе у его гостьи. – Позвольте ж мне быть с вами откровенной. Не только как с другом, но и… – тут она вдруг запнулась, – но и с порядочнейшим человеком, чья поистине лебединая верность в браке давно стала знаменитой в Анассеополе…
– Полноте, Лукия Ипполитовна, мне, право…
– Нет-нет, не перебивайте, прошу вас. Я вас ждала, я знала, что вы приедете, в этом – увы, лишь в этом! – вы совершенно схожи с моим супругом. Служба для вас превыше всего. Вы были у государя, я не сомневалась, что вы вернётесь работать… Простите. – Она вздёрнула подбородок ещё выше. – Когда-то вы уже видели мои слёзы, второй раз сего не повторится. Слёз и прежних чувств своих я стыжусь, однако у меня не только сын, но и дочери. Ради них я вправе требовать от своего мужа соблюдения приличий. Полагаю, вы уже догадались, о чём пойдёт речь.
Тауберт сидел ни жив ни мёртв. С куда большей охотой он бы бросился на штыки Буонапартовой Гвардии, чем длил этот разговор, однако кровавому сатрапу не избежать и сей службы. Ох, Орлуша, Орлуша…
– Лукия Ипполитовна, вы можете быть уверены…
– Да, да, я уверена! Уверена, что вы не разделяете пристрастий моего супруга, уверена – нет, знаю! знаю наверняка! – что вы сами не позволите себе ничего подобного, – именно потому я и говорю с вами, Николай Леопольдович. Видите ли, князь Сергий… в определённом смысле… по женской части… настолько невоздержан, что уподобляется магометанину, как объяснил мне доктор… Это отвратительно, но я не могу с этим не считаться. Быть может, тяготы крепостного заключения как-то повлияли… всё пережитое…
Я давала клятву пред алтарём оставаться с супругом в радости и в горе, а что есть неизбывные дурные привычки и врождённая тяга к излишествам, как не прискорбная болезнь? Княгиня Аргамакова вынуждена мириться с пристрастием Ионы Филипповича к вину, а несчастная Дарья Кирилловна – с… с галантными похождениями Авксентия Марковича.
Сергий Григорьевич, увы, тоже… только предпочитает он не актрис, а… инженю. Я готова закрывать на это глаза, но когда эти отношения выходят за рамки… потребностей организма, сие недопустимо. Я не стала бы вас беспокоить, как не беспокоила досель, но… Сегодня принесли письмо… от некоей госпожи Севериной. Говорит ли вам что-либо это имя, Николай Леопольдович? О, нет-нет, не бойтесь. Вы не предадите друга и ничем ему не повредите. Мне отлично известна эта связь моего мужа, я даже… – она судорожно сглотнула, – я даже… я даже заставила себя видеть в сём доказательство наличия у князя Сергия известного вкуса. Эта особа ходатайствует о некоем молодом греке и приглашает, вы понимаете, «приглашает», как она выражается… – Княгиня осеклась.
– Вы вскрыли письмо, Лукия Ипполитовна? – сухо уточнил Николай Леопольдович.
– Разумеется, – слегка удивилась собеседница. – Это же не государственный секрет – и, потом, какова наглость, писать на наш адрес! Полное забвение всех приличий! Эта гетера омерзительна! Никто не знает, как далеко она способна зайти в своём бесстыдстве! Неужели её нельзя выслать из Анассеополя? За развратное поведение? Она ведь, кажется, родом из Софьедара…
– Насколько нам известно, – выдавил из себя Тауберт, знавший о действительной статской советнице Севериной со слов Янгалычева. Восхищённых слов. – Мне также известно, что Сергий Григорьевич с ней расстался.
– О да, – гордо бросила Лукия Ипполитовна. – Я по-дружески пеняю вам, Николай Леопольдович, что вы, человек безупречнейший, не сказали князю Сергию слов укора. Разве так поступают друзья – а мы ведь друзья, верно? Об окончании же сей связи я осведомлена. Как и о том, что мой супруг уже успел сойтись с дочерью майора Абросимова. Каковая сама годится ему в дочери… Нет, я сознаю, мой супруг сохранил привлекательность, я сама женщина, я понимаю, что их влечёт к нему, но… Я уже говорила вам, я принимаю как данность чрезмерный темперамент Сергия Григорьевича, сие есть его болезнь, скорее всего, излечимая лишь временем, но терпеть наглость его бывшей пассии я не намерена.
Прошу, – она наклонилась вперёд, требовательно глядя прямо в глаза Тауберту, – прошу в сём вашей помощи. Помощи вернославного христианина, сердцем чувствующего, что есть святость брачной клятвы. Лучше всего, если ваш человек, доверенный человек, но не в чрезмерном чине, вернёт этой особе… – Княгиня платком вынула из ридикюля конверт и даже не бросила, выронила на стол. – Вернёт вот это… И конфискует у неё письма Сергия Григорьевича. Весьма опасно – даже и из государственных интересов! – оставлять подобные бумаги, могущие стать основанием в том числе и для шантажа, в руках подобной тв… особы. Я могу рассчитывать на понимание?
– Хорошо, – заверил Николай Леопольдович, чувствуя, как по спине стекает пот, – я приму должные меры.
– Вы воздействуете на госпожу Северину? – напирала княгиня.
– Я поступлю в полном соответствии с требованиями чести, закона, государственных интересов и дабы не умалить ваше достоинство. – Тауберт ушёл от ответа, начиная всё больше и больше понимать Орлушу. И опять после приватного визита его супруги.
– В таком случае я удовлетворена. – Орлова вновь полностью владела собой. – Благодарю вас, Николай Леопольдович, и прошу простить, что отвлекла вас от важных дел.
– Пустое, – поклонился Тауберт. Смотреть в глаза гостье ему решительно не хотелось. – Позвольте проводить вас до кареты…
Княгиня позволила, и по лицу вновь хлестанул осатаневший ноябрьский ветер, словно подводя итог несвоевременной, удивительно неприятной беседы. Меры принимать придётся, хотя бы затем, чтобы Лючия не прорвалась к василевсу, но как же оно не ко времени! И как же им всем, и в первую голову самому Сергию, сейчас не до любовей…
Николай Леопольдович провожал взглядом растворяющуюся в непогоде карету, уже складывая в голове приказ, который через полчаса, ну, может быть, через час помчится к полковнику Бобыреву с той скоростью, на которую способны в эдаком светопреставлении фельдъегерские лошади.
3. Особняк графини Левенвольде
Стихотворец был толстым и кудрявым. Толстыми и какими-то кудрявыми были у него и манеры, и голос, и стихи, которые он, размахивая пухлыми руками и значительно сопя, читал целую вечность. Слушатели молчали, вид у них был умный и печальный. Не от виршей, от почтения к себе и к хозяйке дома, раз за разом обводившей бдительным оком тоскующий салон.
Зюка поймала взгляд Варвары Виссарионовны, не испугалась, но на папеньку покосилась. Авксентий Маркович взирал на поэта с ласковым вниманием. С таким видом он слушал, а вернее, пропускал мимо ушей сетования маменьки о чрезмерных расходах. Из-за папеньки торчал куст нечёсаных волос – знак особого вольнодумства, украшавший голову господина Чудинова. Между беседой с лохматым Гаврилой об утопленном романе и Зюкой стоял лишь толстый поэт, который как раз возвысил голос, приближаясь к концу. Княжна пошевелила затёкшими лопатками, пытаясь найти утешение в том, что она хотя бы сидит, и вслушалась:
…Утром сменяется ночь. Я сегодня один,Только Музой любим не поднявший оружие путник;Вы за славой пустой и кровавой погнались, Надин,И сгорите в жестокости дьявольских плутней,Что зовутся войной и смущают сердца и умы,Но не всё ли равно, кто войдёт ранним утром в сей город,Если вечером с каменным адом расстанемся мы,Растворившись в цветущих, исполненных неги просторах.Там мы будем свободны от плевел ничтожной войныИ бездумны, мудры и всесильны, как дикие звери,Что не знают знамён и не ведают, где рождены,И живут обладаньем и гоном, иному не веря…
Кудрявый голос пошёл вниз, и Зюка поняла, что ошиблась – это был ещё не конец. И хорошо, потому что Гавриле придётся что-то говорить. Княжна старательно отогнала желание рассказать про пруд. В отличие от папеньки, Зюка Варвары не опасалась, но саму старуху было жаль. Геда ничего не понимал, вернее, понимал не то. Варварин лех связался с Радживоллом, и брат записал его в мерзавцы. Надо полагать, он мерзавцем и был, иначе не сбежал бы, но Варвара его любила, а её выдали за графа Левенвольде, которому было за сорок…
- Черная кровь. Черный смерч - Ник Перумов - Фэнтези
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Две смерти - Петр Краснов - Русская классическая проза
- Армагеддон - Ник Перумов - Научная Фантастика
- Зимний излом. Том 2. Яд минувшего. Ч.1 - Вера Камша - Книги магов