Америkа (Reload Game) - Кирилл Еськов
- Дата:20.06.2024
- Категория: Фантастика и фэнтези / Альтернативная история
- Название: Америkа (Reload Game)
- Автор: Кирилл Еськов
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Саня, ты как там?.. Уфф-фуу… Вот говорил ведь тебе, неслуху: «Не спи — замерзнешь!» А если б это не я был, а кто похуже, а?!
24
Он хоть и чуть-чуть, но пошмыгал носом в объятьях Павла Андреевича.
— Всё в порядке, Саша, всё идет как надо, скоро будем на месте… А ты отличный напарник — ни капельки не шучу, вот те крест! На-ка вот поешь, пока не остыли, — с этими словами ротмистр извлек откуда-то из недр своего балахона пару горячих — горячих, боже ты мой! — пирожков с ливером, а сам присел осмотреть-перепаковать Флору.
На темной совершенно безлюдной улице (дождь заморосил по новой), чуть правее развалин, поджидала извозчичья пролетка.
— Полезай внутрь, и собаку у меня прими. Уложи рядом с собой на сиденье и следи, чтоб не сползла по пути, — скомандовал Расторопшин и, внимательно оглядясь вокруг (хвала Господу, по-прежнему никого), ловко взгромоздился на козлы. Только тут Саша сообразил, что одет тот в не в плащ, а в форменный долгополый кучерский кафтан.
— А где же извозчик?
— Я за него, — хмыкнул ротмистр, вполне профессионально щелкнув вожжами.
— Нет, правда?
— Правда. Он разрешил нам покататься.
— Вы… — Саша будто со стороны услыхал, как осел от ужаса его голос. — Вы… его?..
— Ну, не без того… Через пару часов мужик очнется на лавочке перед питейным заведением, и обнаружит шишку над правым ухом и «катеньку» в кармане — это примерно четырехмесячный его заработок; к тому времени оставленную пролетку наверняка уже найдут на другом конце города. Думаю, он сочтет, по размышлении, что шишку ту поставил ему лично Никола Угодник… Постой-ка… — и тут разведчик, обернувшись, воззрился на спутника в неподдельном изумлении. — А ты чего подумал?..
— Я?.. Н-ну, так…
— О-хо-хонюшки… Саша, про нашего брата, конечно, болтают всякое — но чтоб тáк вот, походя, лишить жизни мирного обывателя в столице собственной страны… Тут даже не о законах божеских и человеческих речь, а всего лишь о профессиональном кодексе: так не делают — уж поверь! Служба у нас, конечно… специальная, да… но мы всё-таки русские офицеры, а не душегубы Ваньки-Каина! Вот с коллегами — это да, всяко у нас случается; да и то — есть всё же рамки… Гм… обычно — есть, скажем так…
— А я тогда кто, Павел Андреевич? — тихо поинтересовался парнишка. — «Мирный обыватель», или как?.. Я просто — чтоб ясность была…
М-да, под дых вопрос…
— Для меня лично ты — гражданский, угодивший ненароком в зону активных боевых действий; которого я, именно что как русский офицер, обязан взять под свою защиту и эвакуировать… куда подальше. А вот кое-кто, похоже, рассудил, что раз уж тебя угораздило «оказаться в неправильное время в неправильном месте», так ты теперь полноправный участник Игры — со всеми отсюда вытекающими; а по своей ли воле ты сел за этот карточный стол — для них без разницы.
«Только вот — как нам дальше с тобой быть, парень? Не на уровне разговоров, а чисто практически?..» Вариантов тут, собственно, просматривалось три.
Можно было зайти в один известный ему (лишь по названию, правда) трактир на Лиговке, поинтересоваться состоянием здоровья несуществующего в природе Аполлинария Кузьмича, расплатиться столь удачно обретенной им вновь рваной десятирублевкой — и в ту же минуту пришел бы в бесшумное движение невидимый ничьему постороннему взгляду отлаженный механизм Службы, и парень (со всеми своими свидетельскими показаниями — небезынтересными, глядишь, для Кого Следует), глазом не успев моргнуть, оказался бы, по эстафете, где-нибудь, к примеру, в австрийской Галиции, с новым именем и документами. Однако поскольку происхождение флегмита, разнесшего катер Командора, остается пока непроясненным (да и служебная принадлежность человека-тени, вообще-то говоря, тоже дает пищу для размышлений с неочевидными выводами) — парень вместо той Галиции запросто может упокоиться на дне одной из невских проток. Эрго — этот вариант, самый простой и естественный, для нас закрыт; по крайней мере пока, до выяснения.
Организовать парню эвакуацию можно и по-иному. Любой разведчик, как его учили, обязан иметь неизвестную никому, даже в собственной службе, «заначку на последний край»: загодя проработанный во всех деталях резервный вариант отхода, который тебе может пригодиться лишь единожды в жизни (а дай Бог — чтоб вовсе никогда). Такую «заначку» следует иметь везде, даже в собственной столице (а наставлявший его некогда в делах службы Командор так прямо и говорил: «Особенно в собственной столице!») — и у него она, разумеется, тоже наличествовала. Проблема тут — именно в принципиальной одноразовости той «заначки» при ее неделимости…
Ну и, наконец, — экспромты. Ротмистр участвовал во множестве рискованных операций, сплошь и рядом относясь к утвержденным в далеком Петербурге планам «творчески» (попросту говоря — как к черновикам и эскизам, в лучшем случае) — и его везучесть можно было нынче числить за твердо установленный эмпирический факт; что, собственно, и легло в основу их «особых отношений» с Командором. Однако вправе ли он играть во вполне привычную ему самому «калифорнийскую рулетку» не только на собственную голову, но и на голову своего малолетнего спутника?
— Спасибо, дядя Паша, — прервал тот невеселые его размышления. — За ясность.
— Да не за что… племянник.
— Зря вы тогда сказали, будто я для вас — вроде как напарник. Я ведь и впрямь поверил…
— Ишь ты! — покрутил головой Расторопшин. — Боевой… Ты мне лучше вот чего скажи: как ты вообще во всю эту историю влез? У графа вашего что — никого повзрослей не нашлось?
— Да это всё дядя Гриша… Граф телеграфическое письмо прислал, ему лично, в собственные руки: так, мол, и так, приезжайте ни часу не медля, вдвоем с дядей Захаром — это ловчий наш, — и непременно Флору с собой прихватите. А дядя Захар как раз в лихоманке слег — жар страшенный, до беспамятства. Тут дядя Гриша мне и говорит: вот, говорит, солдат, твой случай: взводный посреди боя выбыл, заменить некем — так принимай взвод сам, на правах старослужащего, поскольку, говорит, лучше когда плохо командуют, чем когда вовсе никак. У нас, говорит, на Кавказе, многие таким вот манером в унтера вышли, а иные потом и вовсе в офицеры. Ты который год у Захара в подручных ходишь? — третий! С Флорой как раз работал? — с Флорой! Ну так и — вперед! Дарма, что ль, граф тебя всегда отличал, в учебу тогда отдать велел, и вообще?..
— Уважали вы, стало быть, вашего графа, — кивнул ротмистр, не забывая выбирать дорогу: вокруг пошли уже городские дома.
— Знамо дело! Правильный он был человек… И дядя Гриша всегда его хвалил — настоящий, говорил, был отец-командир, очень о личном составе заботился.
Расторопшин вновь понимающе кивнул, не ответив. Самого графа ротмистр на Кавказе уже не застал, но отдаленные последствия деятельности его превосходительства по умиротворению Приморской Черкесии («Нет аула — нет и проблемы», как шутили в штабах…) пришлось разгребать именно их Службе… Впрочем, об этом Саше знать совершенно незачем.
…А он, выходит, опять задремал, угревшись; пролетка стояла в настоящем городском переулке между многоэтажными домами, справа доносился шум большой улицы, а Павел Андреевич слез уже с козел:
— Подъем, напарник! Мы почти на месте, но сейчас будет работа. Готов?
— Да, Павел Андреевич. Так точно!
— Слушай меня внимательно. Сейчас ты возьмешь на руки Флору — тяжеловато для тебя, но деться некуда — и пойдешь вот в этот двор. Он проходной, но перегорожен дощатым забором; четвертая справа доска держится на одном гвозде, верхнем; как пролезете, непременно верни доску в прежнее положение! Дальше начинаешь двигаться вдоль правой стены, до того места, где она делает колено направо…
Заставив юного напарника дословно повторить инструкцию — дважды, ротмистр удовлетворенно кивнул, вернулся на козлы и укатил: следовало избавиться от пролетки, оставив ее невдалеке от ближайшей биржи извозчиков. Саша же нырнул в непроглядную темень проходного двора и через положенное время, двигаясь почти ощупью, уперся в мокрые доски забора: ура! Отсчитал нужную доску, попытался ее сдвинуть, как было велено, и со страхом убедился, что та приколочена на совесть; сам он перебраться через тот забор, наверное, сумел бы, но о том, чтоб перетащить Флору нечего было и думать… Надеясь, что просто обсчитался, еще раз прошелся по доскам, теперь уже строго на ощупь, начиная от стены: да, вот она, четвертая по счету, доска как все другие; слова же «четвертая справа», повторенные дважды, он перепутать никак не мог.
Объяснение могло быть только одно: забор недавно починили; ведь так, небось, и стоял годами — но именно сейчас кому-то стало невтерпеж! В тихом отчаянии (время прохождения маршрута было рассчитано для него Павлом Андреевичем почти по минутам) он принялся пробовать все доски подряд — а вдруг?.. — и спустя небольшое время обнаружил-таки ее, совсем не на том месте; оказавшись же по ту сторону забора, он разобрался, что разночтения в счете приключились благодаря выступу стены, за который прячутся заподлицо крайние три доски. До условленного места на другом конце хитрого лабиринта проходных дворов он добрался уже безо всяких накладок и почти в срок — застав там Павла Андреевича уже колдующим над запертой наружной дверью черного хода.
- Цифровой журнал «Компьютерра» № 184 - Коллектив Авторов - Прочая околокомпьтерная литература
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Роковые императрицы России. От Екатерины I до Екатерины Великой - Михаил Пазин - Биографии и Мемуары
- Цифровой журнал «Компьютерра» № 197 - Коллектив Авторов - Прочая околокомпьтерная литература
- Лечебное голодание при внутренних болезнях. Методическое пособие - Алексей Кокосов - Биология