Угарит - Андрей Десницкий
- Дата:23.08.2024
- Категория: Фантастика и фэнтези / Альтернативная история
- Название: Угарит
- Автор: Андрей Десницкий
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Переглянувшись и пожав плечами, жрецы покинули мою пещеру, и я не поручусь, что при этом они между собой не употребляли выражений типа «взбалмошная баба». Ну да пусть их, пускай говорят что хотят, мое дело – в точности выполнить Венькины указания. А это означает… да сколько его знает – день, два, три или неделю скучной, но хотя бы сытой жизни под крышей, в порядком уже опостылевшей мне пещере. А главное, жизни!
Я решила коротать время по-тюремному – вспоминать стихи, которые я когда-то в незапамятные времена учила наизусть, делать гимнастику, чтобы не ослабевали мышцы рук и ног, сочинять всякие забавные истории про наши похождения, слушать которые приходилось лишь одиноким муравьям, время от времени забегавшим проведать меня и поживиться крошкой лепешки. А давешний прислужник больше рта не раскрывал, и, видимо, свободное время тратил на созерцание красавицы и верблюда из сирийской рекламы.
Когда настанет долгожданная ночь, я понятия не имела, но выдавать свое невежество никак не хотела. Так что спала я и в ту, и следующую ночь плохо и подскакивала, честно говоря, от малейшего шороха, а накануне рассвета уже сидела, поджав ноги и закутавшись в накидку. Но долго страдать от бессонницы мне не пришлось: уже на вторую ночь снаружи раздались шаги, пещера осветилась неровным светом факелов, и тяжелый голос произнес:
– Вестница, час омовения настал, идем. Молодой месяц родился в эту ночь.
Сделав вид, что я только что проснулась, я немного поворчала для отвода глаз, но на волю все же вышла. Небо было глубоким и чистым, усыпанным множеством крошечных звезд. Микроскопический серпик нарождавшейся луны был едва виден, и оттого ночь казалась совсем черной и непроглядной. Мы – то есть я и четверо местных, двое из которых были явно жрецами, а двое слугами, несшими факелы, оружие и какую-то дребедень – прошли обратной дорогой через весь город. В неверном свете факелов он казался каким-то особенно пустым и безразличным, но на улицах порой попадались молчаливые фигуры, которые зачем-то пристально смотрели на меня, не говоря ни слова. Жуть полнейшая, что и говорить.
Наконец, мы вышли за ворота (кажется, совсем другие, чем те, через которые мы входили из гавани) и спустились по тропинке. ведущей в маленькую каменистую бухту.
– Отошлите слуг, – приказала я тоном, не терпящим возражения. Не люблю я эти штуки, но что поделаешь, если на местную публику только такими приемами и можно подействовать? Им в голову не приходит, что не всякий, кто берется командовать, имеет на это право.
– И факелы потушите, – добавила я как можно требовательнее. – Никто не имеет права смотреть на обнаженную Вестницу, если не хочет, чтобы боги в наказание вырвали ему глаза и набили полные глазницы раскаленных угольев.
Откуда у меня взялись эти поэтические образы, не ведаю, но на слуг они явно произвели неизгладимое впечатление. Оба несчастных с поклонами воткнули факел в землю, задули его и удалились на весьма приличное расстояние. Второй светильник, правда, так и остался у них, но тут уж я ничего не могла сделать, разве что припугнуть хорошенько. – Дальше, дальше, – подбодрила я слуг, – Чтобы даже случайно вы не могли увидеть выходящую из морских вод Вестницу. Иначе гнев богов будет страшен.
Перепуганные бедняги бросились бежать со всех ног, тогда как их хозяева попытались что-то возразить. Я сбросила с плеч покрывало, оставшись в одной тоненькой хламиде.
– Вас тоже касается, – весьма сварливо обратилась я к жрецам. – Даже ваше высокое положение не позволяет вам лицезреть обнаженную Вестницу. Посему отвернитесь от моря и зажмурьте глаза, пока я не совершу омовение и не позволю вам глядеть на меня.
– А не может ли Вестница совершить омовение одетой? – поинтересовался старший из жрецов и получил в ответ однозначное «Не может!».
– Негоже Вестнице покрывать свое тело во время омовения, это неугодно богам, – торжественно произнесла я, берясь за край хламиды. – Так что отворачивайтесь быстрее, если не хотите ослепнуть. И не тяните время, иначе солнце поднимется, и омовение совершать будет невозможно. Или вы хотите ждать еще месяц?
Продлевать ожидание жрецам явно не хотелось, ослепнуть и того менее. Очевидно рассудив, что никуда голая иностранка из бухты не денется, они отвернулись от обрыва и зажмурились. Сбросив дурацкую бесформенную хламиду, чтобы она мне не мешала, я бросила ее на землю и голышом потопала по тропинке вниз, к морю, спотыкаясь на острых камнях. Хорошо, хотя бы разуваться сразу не стала… Не знаю, что там задумал Венька, но сейчас мне оставалось только надеяться на него и на его смекалку.
35
Да ничего особенного и не было в той записке… «Юлька, все будет хорошо. Убеди их, что перед встречей с Владычицей обязательно нужно омовение морской водой до рассвета в ту ночь, когда впервые появится серп молодой луны. Там, куда они тебя приведут, мы тебя встретим». Ну что тут еще можно было написать? Клочок бумаги был совсем маленьким… Но я все-таки написал. Ну просто для поднятия морального духа… чтобы ей там не куксится. Чтобы Вестница выглядела радостной, а не забитой. В общем, вы понимаете… «Я тебя люблю!» там еще стояло. А что такого, в конце-то концов? На «блю» даже места не хватило, одно только «лю» поместилось.
Остальное – дело техники, и техником у нас был Иттобаал, да капитан мой развернул взаправдашнюю ближневосточную торговлю, неторопливую, как стадо слонов на водопое. Но сбором разведданных заведовал Иттобаал, это у него превосходно получалось. Уже к рассвету первой библской ночи все было ему известно о жертвах и омовениях: где, когда, кому, как и почем. Насчет «почем», кстати, обошлось не так уж и дорого: пиво развязывало язык портовых грузчиков и стражников, младших жрецов и домашних слуг – ну прямо как в нашем мире. Только плакатов «не болтай!» тут еще не придумали, равно как и статьи за разглашение государственной тайны.
А уж найти парочку рыбаков, привыкших выходить в море по ночам, и пообещать им хороший улов серебра было и вовсе нетрудно. Тем более, что серебро финикийского бандита в моем кошеле еще не закончилось, и за десять шекелей готовы были они рискнуть головой. Просили, конечно, пятьдесят, но торговаться я и без Иттобаала прекрасно научился на рынках земли обетованной. Да и то сказать: за какую ночь рыбаки зарабатывают по пять шекелей серебра, это ж грамм 60 по нашему счету получается, на рыло? Да они за месяц столько выручить не могут!
Что было сложно, так это прожить несколько дней в Библе этом – ну даже не совсем прожить, ночевали-то мы на корабле. Но на экскурсию сходить пришлось, и не по разу. В том числе и на ту… и на ту, после которой я понял одно: я буду их убивать. Всех, кто попадется. И вспоминал теперь уже не подробности этой экскурсии, а только одно: выпад справа, прыжок влево, уход вниз, колящий в пах. Или рубящий по голеням, а потом, когда упадет – добить, одним ударом в горло, и отпрыгнуть с разворотом, чтобы не успели за спину зайти. Заставлял себя вспоминать мокрый берег нашей стоянки, тяжелое дыхание, дождь и глухие удары доисторического железа друг о друга – удары, после которых Иттобаал долго и с недовольством осматривал свой выщербленный клинок, но и полсловечка мне не сказал.
А воспоминание о том, как они приносили в жертву детей, я решил оставить до того момента, когда я буду их убивать. Убивать людей не очень сложно научиться, я же знаю. Сложно только решиться на это. Детоубийц – буду. Чем они лучше тех, кто… но хватит об этом.
Не очень нам, конечно, повезло, что уже настала осень, ночи были довольно прохладными, море – так и вовсе холодным. Место для засады мы выбрали заранее, дорожку разведали, пройти по ней было не очень трудно даже в темноте, а вот дожидаться рассвета нам вдвоем с Иттобаалом с вымазанными сажей лицами, в накидках цвета ночного ужаса – навыки маскировки очень даже пригодились – было довольно холодно. Но костер не разведешь, а зимнего обмундирования тут не выдают… Петька тоже напрашивался с нами, но я его оставил за рыбаками проследить. Все-таки молод еще, а главное – он никогда никого не убивал. И он не был там, где были мы с Иттобаалом – на площади перед храмом Владычицы Библа. У него наверняка бы дрогнула рука.
«Славьте Господа, ибо Он благ, ибо вовек милость Его… Господня земля, и исполнение ее… море и все, что в нем. Там животные малые с великими, и рыбы, им же несть числа, там Левиафан, которого Ты создал для игры…» Я никогда не учил наизусть Псалтири, но здесь, на берегу морском, за три тысячи лет до дома, за час или два до вероятного боя, слова псалмов, путаясь и теряясь, сами шли на язык, и хриплый мой шепот вторил волнам прибоя. «На Тебя, Господи, уповаю, да не постыжусь вовек. Щедр и милостив Господь, долготерпелив и многомилостив, не до конца прогневается, не истребит Господь ищущих Его. Благо есть петь имени Твоему, Всевышний, возвещать в ночи истину Твою и утром – милость Твою… Просвети, Господи, лицо Твое на нас, ибо не мертвые восхвалят Тебя, не нисходящие в могилу. Если даже сойду и лягу в мире мертвых, то и там встречу Тебя, если возьму крылья зари и переселюсь за море – и там десница Твоя поведет меня, ибо Ты – помощь моя и щит, ты скала прибежища моего!» И дышало море, и темнели скалы, и кто-то должен был еще до рассвета сойти на этой тропе в мир мертвых, но я еще не знал, кто. И слова молитв, которые, может быть, еще и не придуманы в этом мире, сами ложились на язык.
- Приоритетные национальные проекты: идеология прорыва в будущее - Александр Иванов - Политика
- Цвет и ваше здоровье - Елена Егорова - Здоровье
- Я приду плюнуть на ваши могилы - Борис Виан - Современная проза
- Закат цвета индиго - Евгения Михайлова - Детектив
- Советские авиационные ракеты "Воздух-воздух" - Виктор Марковский - Справочники