Маг в законе - Генри Олди
- Дата:22.09.2024
- Категория: Фантастика и фэнтези / Альтернативная история
- Название: Маг в законе
- Автор: Генри Олди
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот она, черта, барьер дуэли с самим собой: Рашель начинает дышать хрипло, сбивчиво, бледнеет лицом, вот-вот раскашляется, вот-вот, вот... ф-фух, отпустило!.. назад, еще чуть-чуть назад, еще шажок...
Учись, парень, учись, маг в Законе, куй стальные обручи для сердца... научишься?
Вряд ли.
— Федор! Будьте любезны подняться ко мне!
Это Джандиери. Кричит — какое там кричит! просто слегка повысил голос, а от нервов кажется, будто труба иерихонская стены рушить принялась! — из окна кабинета. Вон, мелькнул в просвете штор ослепительно-белой рубашкой. Небось, еще не оделся... но оденется, обязательно, непременно, чтобы никто (слышите? никто!) не принял впопыхах рубашку Циклопа за позорный флаг сдачи.
Спасибо, князь.
Спасибо за возможность вскочить, наискосок пересечь газон, взбежать по ступенькам, прыгая через одну... Федор, ты же хотел делать хоть что-нибудь? ну, делай!
Делаю.
* * *Джандиери сидел за столом, спиной к двери, подперев кулаком щеку.
В позе князя было столько пронзительно-детской беззащитности, что Федор задохнулся на пороге — не от бега. Остолбенел; не от усталости. И пришел в себя лишь после тихого, равнодушно-обреченного вопроса, где клокочущий акцент пробивался больше обычного:
— Федор Федорович? Не сочтите за труд... У меня к вам просьба. Сугубо личная; между нами.
Само обращение — едва ли не заслуживающее театральных подмостков — говорило о многом.
— Я... да, конечно...
Любые слова на миг показались жалкими огрызками всех яблок Грехопадения, какие только произрастали на этом беспощадном свете. Рот свело оскоминой, и Федька мог лишь молчать, глядя, как князь наклоняется и открывает дверцы бювара, где у него хранились бумага, перья и чернила.
— В случае, если со мной что-то случится...
Завещание он там хранит, что ли? Да нет, достал просто тетрадь: смешную, толстую, растрепанную, будто сельская девка после валяния с миляшом на соломе.
Раскрыл, наскоро перелистал.
Из-за княжеского плеча Федор прекрасно видел: тетрадь в основном чиста и девственна. Значит, предыдущее сравнение — мимо. Едва ли четверть была исписана убористым, твердым почерком со старомодными завитушками. Или это просто кровь сказывается: грузинская вязь дает о себе знать?
На внутренней стороне обложки была, собственно, и вязь: родная, грузинская. Четырехстишие. Чуть ниже: перевод. Впрочем, Федору достаточно было увидеть мельком лишь начало первой строки, чтобы в памяти всплыло болезненно и остро: «Вепхвисткаосани»[58] великого Шоты из Рустави, в несправедливо оболганном критиками переводе К. Бальмонта.
Двенадцатая строфа:
— Только в том любовь достойна, кто, любя тревожно, знойно,Пряча боль, проходит стройно, уходя в безлюдье, в сон,Лишь с собой забыться смеет, бьется, плачет, пламенеет,И царей он не робеет, но любви — робеет он.
Тетрадь захлопнулась.
— Если со мной что-то случится, вы, Федор Федорович, передайте это...
Снова замолчал.
Думает.
Далеко он сейчас, Шалва Теймуразович, Циклоп-людоед; так далеко, что не разглядеть — где.
Так близко, что рукой потянись — достанешь.
Имена перебирает, в горсти, будто ребенок — горсть наивных, но столь дорогих для детского сердца бусин. Слышит Федор, как хрустят, потрескивают безделушки; слышит, как князь разглядывает их блеск — настоящий? ложный?! — не может, не должен слышать, а слышит. Или это не бусины-побрякушки, а драгоценности? подлинные?! каждой, если верить отцу Георгию, на добрый финт хватит?!
«Передайте это... Эльзе?» Нет. Эльза — имя для посторонних, купленное в государственной лавке, имя-нужда, имя-обязанность, имя-обруч... нет.
«Передайте это... Раисе Сергеевне?» Тоже нет. Никакая она не Раиса и тем более не Сергеевна — даже если это имя куда привычнее, обустроенней, обросло тьмой ассоциаций и воспоминаний, добрых, злых, страшных... Только — нет. Не получится.
«Передайте это... Рашели Файвушевне?» Это имя самое настоящее. Родом из детства. Да вот беда: и чужое-то оно — самое. Для всех, и для самой хозяйки тоже. Значит, не надо.
«Передайте это... вашей крестной?» В общем, все правильно. Только нет в этом имени-определении места для князя Джандиери, ловца, поймавшего вожделенную дичь и с тех пор стоящего над трупом мечты. Для Федьки место есть, для остальных — хоть краешек, да сыщется; а для него, для князя — нет.
«Передайте это... Княгине?»
— Передайте это моей жене. Пусть прочитает. Если захочет...
Молчание.
Двое мужчин слушают тишину: не сфальшивили? взяли верный тон?!
— Если захочет, пусть прочитает это вслух, при всех. При всех вас. Я очень прошу, Федор Федорович: позаботьтесь.
— Я... да, конечно...
— Ну вот и славно. А теперь...
Вся задумчивость слетела с князя, будто паутина, сорванная порывом ветра. Джандиери резко встал, прошелся по кабинету.
— А теперь, голубчик, будьте любезны передать остальным: пускай подымутся в дом. Например, в столовую, на втором этаже. Там места много; и ворота из окон хорошо видны. Мало ли... Кстати, ворота-то заперты? если нет, я прошу вас — лично. Хорошо? Ах да, не забудьте велеть челяди запереться во флигеле и без приказа носа не высовывать! Кучера моего тоже с ними... или ладно, он пускай, если что, выглядывает. Семен — из ваших, человек в прошлом тертый...
Джандиери покусал губу, наморщил лоб.
Было видно: он изо всех сил старается не думать о чем-то постороннем, мешающем князю сосредоточиться.
— И вот еще: возьмите.
Сняв со стены охотничью двустволку — на ложе серебряная табличка, гравировка «Полуполковнику Джандиери — полковник Куравлев» — князь через весь кабинет кинул оружие Федору.
— Там, в верхнем ящике тумбочки — патроны. Штук семь, может, восемь. Уж не взыщите, голубчик! — дробь. Утиная. Завалялись... я ведь практически не охочусь в последнее время...
В устах полковника Джандиери это утверждение звучало донельзя символически.
Уже в коридоре Федора догнало, толкнуло ладонью в спину:
— Меня не ждите... сами... договорились? Я ведь понимаю...
И, сбегая вниз по лестнице, Федор продолжал недоумевать: что имели в виду господин полковник?
В кармане мерзко брякали патроны.
* * *Загнав слуг в дальний флигель и наскоро переговорив с Сенькой Крестом — молчун-Сенька хмуро кивал и хмыкал в усы, отворачивая рябое лицо — Федор поднялся в столовую.
Все уже были там. При входе Федора воцарилась неожиданная, резкая, будто удар бича, тишина, как бывает при появлении человека, о котором только что говорили. «Почему не я? почему?!» — заикнулась было в этой тишине Акулина, жена любимая, не успев вовремя оборвать вопль протеста; вопрос повис в воздухе, сгустился огромным вопросительным знаком и растаял без следа.
— Потому, — буркнул Федор, поправляя на плече двустволку и не особо вникая в смысл жениного заявления.
Шагнул с порога.
И увидел Рашель.
Княгиня стояла у длинного обеденного стола. На фоне окна, где уже вовсю плескался рассвет, ее фигура казалась восковой свечой, тьмой, зажженной на фоне света; или лучше, проще — черным силуэтом, какие во множестве вырезал старик-художник с Кокошкинской улицы. Руки Княгини были опущены, она держала шкатулку, еще не до конца поставив ее на стол.
Замерла поперек движения, фея-крестная.
Сейчас примется башмачки терять.
— Вот, — с трудом преодолевая тишину, внезапно загустевшую и оттого неподатливую, сказала Рашель. — Вот, я принесла. Отец Георгий, вы не подскажете, что подойдет лучше?
Священник приблизился; взял шкатулку из рук Княгини, поставил перед собой. Откинул перламутровую крышку, долго смотрел внутрь, низко наклонясь. Наконец достал что-то маленькое, поднес вплотную к глазам — так делают близорукие люди.
— Я полагаю, это. Но учтите, я могу ошибаться. И в любом случае, вашим рубинам больше не доведется привлекать ничьи взгляды. Если, конечно, вы поверили мне...
И он туда же! Федор просто нутром чуял, как отец Георгий перебирает имена Рашели, коих много накопилось за последние годы. Перебирает, словно дребедень в шкатулке, и наконец уверенно берет единственно нужное. Старое, известное прозвище:
— Если, конечно, вы поверили мне, Княгиня.
— Поверила, Гоша, — ласково отозвалась Рашель. — Поверила. Хотя я всегда считала, что Фира-Кокотка шутила, когда в Амстердаме говорила мне примерно о том же... даже проверять ни разу не пыталась!.. я глупая, да?
- Улыбка - Рэй Брэдбери - Научная Фантастика
- Гарпия - Генри Олди - Фэнтези
- Черный Баламут. Трилогия - Олди Генри Лайон - Фэнтези
- Spring day (СИ) - "BIGTIDDIELOVER" - Современные любовные романы
- The Plague Court Murders - John Carr - Прочее