Чеченский детектив. Ментовская правда о кавказской войне - Константин Закутаев
- Дата:29.09.2024
- Категория: Документальные книги / Прочая документальная литература
- Название: Чеченский детектив. Ментовская правда о кавказской войне
- Автор: Константин Закутаев
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Если бы у меня было три головы, я быть может и забрал! — с достоинством парировал Жоганюк, — или ты бы за меня бегал по прокуратурам, комендатурам и «мобильникам»… короче, сами определитель или мне назначить?
Оперативники отводили глаза по сторонам, инициативу, никто не проявлял.
Ха! — вспомнил Жоганюк и в его глазах вспыхнул мстительный огонёк, — Бескудников, ты же на себя персональную ответственность взял…
— Минуточку! — беспардонно перебил его Бес, — я подряжался только изловить! А не вашу непонятную информацию отрабатывать! Изловить я изловил… а колет пусть тот, кто «шкуру» про него написал!
Бескудников, скрестив на груди руки, с независимым видом, уставился в стену. Губы его сардонически кривились.
— Да ты… б…! — аж задохнулся начальник, — ты как, вообще, разговариваешь со старшим по званию! Михаил Анатольевич, они у вас совсем берега потеряли!
Михаил Анатольевич крутанулся на стуле, спиной к Жоганюку, лицом к Бесу и, состроив мимическую композицию: «Оно тебе надо!», ничего не сказал.
— Николай Иванович, — рассудительно вступился Рябинин, — мы считаем, что сначала лучше закрепиться по тем «мокрухам», что Сейфулла признает, а потом дорабатывать остальное… Чтобы не получилось как с этим… ну… с малолеткой…
От такого ненавязчиво-незаметного упрёка Николай Иванович слегка поутих. История с малолеткой, повязанного мобовцами после неудавшегося подрыва, мгновенно стала достоянием гласности. В первый же день, в перерывах между обмороками, пацаненок под грозные крики полковника, «на отвяжись» признался во всех подрывах в Грозном и близлежащих селениях. Причем в таких, которых никогда не было и быть не могло. Мало того, что он, в конечном итоге, запутался и в прокуратуре от всего отказался, так в итоге его возраст оказался в районе критической отметки в четырнадцать лет, плюс пол года назад «басаевюгенд» вышел из психушки с диагнозом «олигофрения глубоковыраженной степени дебильности».
Тактичный прокурор Грозного не стал хохотать в лицо Николаю Ивановичу, когда всё это вскрылось, а милостиво выписал малолетнему боевику арест на месяц, по секрету шепнув полковнику, что это всё что он может для него сделать. Перспектив у дела не было никаких.
Первое время Жоганюк ещё хорохорился, но, поняв, что все всё знают, заметно сдал и ходил как оплёванный. Инъекцией, вернувшеий его к жизни, стало задержание Мальсагова. Поэтому сейчас, усилием воли отодвинув вспышку гнева на второй план, он сухо произнес:
— В таком случае, вместе с Михаилом Анатольевичем определитесь по людям, датам и действиям… Завтра предоставите свои соображения мне.
Планерка закончилась как обычно — опера убрались, Кутузов остался.
Ничего в этот день спланировать не удалось. Фабричный Центр Содействия проводил оперативно-профилактические мероприятия в своем районе и, испытывая острую нужду в дополнительных силах (обещанная рота ВВ не смогла подтянуться из Ханкалы), обратился за помощью к соседям.
Все свободные от несения службы сотрудники, включая и оперсостав, были отправлены на благое дело — товарищам помогать. Мероприятие по отработке практически нежилого микрорайона, состоявшего из панельных пятиэтажек проходило буднично. Менты оцепляют — ОМОН «зачищает». Правда, в этот раз, в одном из домов, что бывает архиредко, омоновцы нарвались на вооруженных людей.
Штурмовая пара череповецкого ОМОНа, проверяя подъезд, на втором этаже наткнулась на запертую дверь. Полагая, что там возможно живут возвернувшиеся в город беженцы, один из бойцов вежливо постучал в обшитую дермантином дверь. Ногами, обутыми в тяжёлые десантные «гады». После достаточной, с точки зрения омоновской этики, паузы, он постучал более настойчиво. Вследствие этого, дверь, в районе петель, треснула, а из-под коробки посыпалась труха. Одновременно, с этим, из глубины квартиры захлопали одиночные пистолетные выстрелы. Один из бойцов получил пулю в грудь, прикрытую бронежилетом, и от удара слетел с лестничной площадки. Второй рванул по ступеням ведущим наверх и, с похвальной скоростью, всадил в дверь автоматную очередь. Стрельба из квартиры прекратилась.
Бойцы заняли оборонительные позиции — один наверху, второй, слетевший от попадания, но не пострадавший, естественно, внизу. Пока верхний докладывал обстановку и звал подмогу, нижний, не веря, щупал бронежилет и не таясь крестился.
Схема работы штурмовых групп и групп блокирования была следующая. На каждом торце пятиэтажек находилось по двое блокирующих, каждый из которых контролировал свою сторону. То есть, двое «пасли» лицевую часть дома с четырьмя подъездами, в которых скрылись штурмовые «двойки», а ещё пара бойцов наблюдала за домом с тыла. Район застройки был типичен для советского периода, как и всё в этом городе, застрявшем в эпохе СССР. Ряды «панелек» стройно, друг за другом, серели вдоль проезжей части. Отрабатывалось всего шесть домов одновременно (на большее не хватало людей), зона «зачистки» оцеплялась ещё и внешним кольцом.
Стоящие на окончаниях дома бойцы группы блокирования, с одной стороны Ваня Поливанов, а с другой — участковый Володя Скрынник, среагировали на глухие звуки выстрелов внутри дома. Ошарив взглядами тыльную сторону пятиэтажки, Ваня заметил хаотичное движение с выходом на один из балконов второго этажа. Одновременно с этим, рация, плотно всунутая в карман разгрузки, захрипела вызовом о помощи. Заметив в проёме балконной двери голубую джинсовую куртку, оперативник не стал раздумывать ни секунды и загрохотал по балкону и окнам второго этажа короткими очередями. Его примеру последовал и Скрынник, опасливо выглядывая из-за другого угла.
В считанные минуты штурмовые группы покинули «зачищаемые» дома. Куренной (в этот раз мероприятие проходило под его руководством) «откричался» по рации о ЧП всем подразделениям, координируя направления движений. Усилив блокировку оставленных домов частью штурмовых групп, командир подтянулся с остальными к «проблемной» пятиэтажке.
Стрелки в адресе затихарились. Крики о добровольной сдаче, скучившихся в подъезде омоновцев не возымели никакого действия. В квартире не отвечали, но и больше не стреляли. Катаев с Рябининым блокировали соседний дом. При начавшемся шухере они залегли на углах, получив неплохой обзор на расстоянии метров восьмидесяти до места предстоящей операции. Дом, который они блокировали, заняли омоновские снайпера и пулеметчики, перекрывавшие любые попытки сидельцев, в доме напротив, приблизиться к окнам или балкону.
Для качественной и прицельной стрельбы им не мешали даже тополя, растущие в дворовых промежутках череды пятиэтажек.
Всё дальнейшее развивалось по ленинскому принципу. Если враг не сдаётся, то его уничтожают.
Костя со спокойствием посредника на командно-штабных учениях наблюдал за действиями ОМОНа. Никаких эмоций, это безвариантное, законодательно прикрытое, соответствующее создавшимся условиям, уничтожение людей у него не вызвало.
Вначале, снайпера и пулеметчики открыли ураганный огонь из своих гнезд в доме напротив. Оконно-балконные проёмы, как показалось Катаеву, утонув в пыли, превратились в мочала. Что происходило внутри квартиры — «клетушки», стандартных совдеповких габаритов, не хотелось даже представлять. Костя, видя такой шквал огня, поёжился, вспомнив как по заводскому корпусу, где он с уральцами еще в первую командировку выиграл свой единственный и маленький бой, гуляли пули и осколки. А огонь там был гораздо меньшей плотности, из расчета на один кубический метр.
После огневого налёта (Костя даже слышал, что кто-то из снайперов сообщил по рации о «стопудовом» «двухсотом» в адресе), с окон верхнего этажа, придерживаемые и прикрываемые напарниками, два бойца, перевалившись через подоконники зашвырнули гранаты в штурмуемую квартиру. Мгновенно были втянуты обратно. Ухнувшие в адресе взрывы, добавили в облако бетонной, от акцентированного огня, пыли два жарких гранатных выдоха. Почти сразу же из квартиры потянулся дым. От сработавших гранат, на лестничную площадку вылетела дверь. Вслед за ней из дымно-пыльного пространства ничего не последовало.
Вернувшиеся с верхних и нижних лестничных пролетов, бойцы, профилактики ради, забросили в открывшийся проход ещё пару РГД-шек. Затем, переждав ахнувшие взрывы и оседающую пыль, осторожно вошли в квартиру. Там они обнаружили труп мужчины лет тридцати, сваленный снайперским попаданием в грудь — тот лежал в проходе на балкон. Выгнутая, словно в броске рука, слой пыли по всей длине, натекающая, вдоль ноги в черной штанине, густая липкая кровь. Рассмотреть черты лица было трудно. В квартире ещё не до конца осела труха, а дым дёргал в глазах слезные канальчики. На кухне, под подоконником тихо подстанывал в забытьи, посеченный осколками, истекающий кровью, но живой, парень лет двадцати. В противоположном от него углу валялся, с застрявшем в заднем положении затвором «народный» пистолет Макарова. Понятно. Все патроны бестолково выстреляны в дверь.
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Русский офицерский корпус - С. Волков - Прочая документальная литература
- Федеральный конституционный закон "О Конституционном Суде Российской Федерации" - Законодательство России - Юриспруденция
- Ментовская работа - Данил Корецкий - Боевик
- Разведчики и резиденты ГРУ - Валерий Кочик - История