Форма входа
0/0
С Лазурного Берега на Колыму. Русские художники-неоакадемики дома и в эмиграции - Борис Носик
- Дата:28.10.2024
- Категория: Документальные книги / Прочая документальная литература
- Название: С Лазурного Берега на Колыму. Русские художники-неоакадемики дома и в эмиграции
- Автор: Борис Носик
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Уважаемые читатели!
Тут можно читать бесплатно С Лазурного Берега на Колыму. Русские художники-неоакадемики дома и в эмиграции - Борис Носик. Жанр: Прочая документальная литература. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн книги без регистрации и SMS на сайте Knigi-online.info (книги онлайн) или прочесть краткое содержание, описание, предисловие (аннотацию) от автора и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Описание онлайн-книги С Лазурного Берега на Колыму. Русские художники-неоакадемики дома и в эмиграции - Борис Носик:
Это книга о славных (но не слишком известных ныне на родине) русских художниках, вдохновенным и неустанным трудом добившихся успеха во Франции и в США, разумно остерегавшихся длинной руки террора, однако не всегда помнивших, что нельзя дважды войти в ту же самую реку…Ныне картины их всемирно признаны и бесценны, но многие загадочные подробности их жизни и творчества критики и биографы обходят стороной на их незабываемой родине, которую один из эмигрантских гениев (В. В. Набоков) недаром называл «чопорной». Это книга о перипетиях жизни и творчества Юрия Анненкова, Зинаиды Серебряковой и ее талантливых парижских деток, а также Николая Колмакова, Александра Яковлева, Василия Шухаева, Ольги Бернацкой, Веры Гвоздевой…
Читем онлайн С Лазурного Берега на Колыму. Русские художники-неоакадемики дома и в эмиграции - Борис Носик
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Конечно, вполне вероятно, что и сам Ситроен, не чуждый интереса к искусству, и Жан-Мари Хаардт слышали о русском художнике Яковлеве и даже видели его работы. Однако, не менее вероятно и то, что кто-нибудь подсказал им идею включения художника-путешественника в число участников экспедиции. Подсказал кто-то из общих знакомых, именно так чаще всего бывает во Франции.
Далеко не весь круг парижских знакомых общительного и обаятельного Саши Яши нам знаком, и все же приходит на ум один весьма влиятельный знакомец — и Яковлева, и Вожеля. Человек этот много страниц своей русской мемуарной книги посвятил своим привилегированным отношениям с руководством «Ситроена». Это все тот же граф Алексей Игнатьев. Два слова о поразительной его эволюции. В годы Первой мировой войны Игнатьев был русским военным атташе в Париже, заказывал предприятиям фирмы «Ситроен» изготовление шрапнели, встречался с прославленным главой «Ситроена» и поддерживал отношения с другими видными людьми из фирмы. После Октябрьского переворота граф, как сообщает он сам в мемуарах, возлагал на «капитал» этих знакомств особые надежды, считая, что именно этот «капитал» даст ему возможность «послужить родине» и себе самому (сделать карьеру в советской разведке). Граф написал об этом в своей книге несколько патетически, но, в общем-то почти откровенно. Понимая, что его хозяевам-большевикам будет приятно убедиться, что и в знаменитом «Ситроене» у них свои люди, и даже в нашумевшей ситроеновской экспедиции у них свой человек, граф предложил старым знакомым из «Ситроена» замечательную кандидатуру. И они не могли не согласиться и с самой идеей, и с выбором графа. Что же до страстного путешественника-художника, то он с радостью принял предложение. Думается, опытный дипломат Игнатьев не спугнул его грубыми намеками, да и какие опасения могли быть у художника, спокойно варившегося все последние годы в просоветском светском котле Парижа? Шпионы, тайны? Да Саша Яша и не видел, скорей всего, какие тайны, кроме тайн африканских религиозных обрядов, сможет он раскрыть в этой широко разрекламированной экспедиции, в пустынях, саваннах и джунглях. На всякий случай он все же никогда не называл имени хорошо знакомого ему графа, завсегдатая Ла Фезандри, так что если бы не откровения самого графа в его мемуарах, нам бы и в голову не пришли бы подобные предположения… Понятно, что в интересах Игнатьева было представить московскому начальству этот свой успех в наилучшем виде, но тут уж вряд ли кто мог его чему новому научить. Мог, скажем, граф донести, что результаты предусмотренных «Ситроеном» испытаний гусеничного хода на африканском бездорожье могут оказаться полезными для военной промышленности, да вообще, что угодно мог нашептать и написать. Будем надеяться, что со временем вся эта переписка всплывет на поверхность и покажется и грустной, и смешной. Смешной, если мы вспомним, что полугусеничный ход для автомобилей уже давно придуман был и испытан именно в Петербурге (еще до танков Первой мировой). Ну да, испытан первым шофером русского императора Николая II, и притом французом. Берусь напомнить об этом, приступая к рассказу о том, как сын первого русского автомоторостроителя Евгения Яковлева художник Александр Яковлев отправился в автопробег по африканскому бездорожью на гусеничном ходу…
Когда князь Орлов покупал у фирмы Лесснер машины для Государя (а император Николай II любил французские машины), князю понравился обслуживавший его сообразительный молодой шофер фирмы Адольф Кесслер. Присмотревшись к нему, князь пригласил его стать первым шофером русского императора с нескромным окладом 4200 твердых русских рублей в год. Для 1904 года и для Парижа это были большие деньги, рубль еще не был тогда деревянным. Ездил Адольф лихо, и государь полюбил лихую езду. Правда, по-первоначалу государь оробел даже и в автомобиле Евгения Яковлева, развивавшем «бешеную» скорость 20 километров в час, но с Кесслером за рулем Государь уже гонял и при 60–70 километрах…
Вот тогда-то Кесслер и приспособил гусеницы для царских автомобилей — на зимний сезон. И вообще этот Кесслер оказался человеком практичным: при первых петроградских безобразиях 1917 года он погрузил жену, троих детей и все пожитки в вагон железной дороги и двинулся через Финляндию восвояси. Оттого-то и пережил на добрых пятнадцать лет своего царственного клиента и смог продолжить во Франции свои испытания.
Кстати сказать, разместившись на русском престоле, отец советского государственного терроризма Ульянов-Ленин уже в 1919 году велел изготовить для себя «Ролс-Ройс-Силвер-Гоуст» с гусеничным ходом. Пришлось потрудиться над этим заказом и западным мастерам, и Балтийскому заводу. Ленинский «Остин-Кегресс» или просто «Русский-Кегресс», между прочим, стоит за стеклом в Горках Ленинских как наглядный пример великой скромности вождя мирового пролетариата. Именно так утверждали, останавливаясь перед застекленным ролс-ройсом в Горках с группой почтительных (или затаенно непочтительных) туристов, экскурсоводы советского времени. Печальными голосами сообщали, что «Ильич» любил возвращаться на этом ролс-ройсе из Москвы в Горки, ездить в нем на охоту или просто кататься для здоровья — даже в пору полного своего умопомрачения…
Так что не так уж и велика была ситроеновская полугусеничная новинка 1924 года…
И все же «черный автопробег» оказался поразительным испытанием и приключением. Автомобилисты отправлялись в путь в четыре часа утра и двигались до семи вечера. Художник Яковлев приспособился в конце концов рисовать на ходу…
Пустыня Сахара, Судан, Нигер, Чад, Французская Экваториальная Африка, Бельгийское Конго, Мозамбик, Мадагаскар… Машины проходили там, где никогда не ступала нога европейца, и путешественники догадывались, что совсем скоро этот веками и тысячелетьями сложившийся и, не всегда понятный им уклад жизни, весь этот мир традиций исчезнет с лица земли, что «от тайн Африки скоро не останется и следа». «Старый мир задыхается, — писал в своем дневнике Жан-Мари Хаардт, — чтобы завоевать пространство, он уничтожает расстояния и… очарование неизвестности».
Но пока — вот она вокруг, другая цивилизация, другой мир, столь нелегкий, но такой загадочный, волшебный… Завзятый путешественник-художник Саша Яковлев снова, как шесть лет назад где-нибудь, на Ошиме, упивается здешней экзотикой — природой, людьми, зрелищами: людоеды из деревни Банда, церемония Ганза в деревне Бамбари, опасные пигмеи из джунглей…
Да что там художник! Сам почтенный начальник экспедции Жан-Мари Хаардт и его помощник его Одуэн-Дюбрей взволнованно сообщают в своем деловом дневнике путешествия:
«На высоте Тарати появляются дюны: они волнуются, как громадные светлые волны… подъезжаем к Джебел-Куркуру, — мрачной местности, которая считалась очень опасной в прежние времена, так как грабители пустыни имели обыкновение устраивать здесь засады.
Небо уже покрыто звездами…
…Наше продвижение достаточно быстро для того, чтобы поднять с земли мельчайшую пыль, в которой яркий свет мощных фар порождает причудливые картины… Сахара хочет сбить нас с пути. Скверная дорога превращается вдруг в прекрасное шоссе Франции. Иллюзия столь сильная, что необходимо быстрым поворотом руля вывести машину из облака пыли и таким образом вернуться к мрачной действительности…
…Часто в пустыне дует сильный ветер при самой высокой температуре окружающего воздуха. И тогда к небу поднимаются целые столбы раскаленной пыли».
Вот в этих столбах пыли, в этой испепеляющей жаре и духоте, в автомобильной тряске ухитрялся работать неунывающий Саша Яковлев.
Впоследствии он не очень любил рассказывать о трудностях работы, но однажды среди его слушательниц в Париже оказалась обладавшая (как почти все мирискусники) неплохим слогом коллега-художница Анна Петровна Остроумова-Лебедева, которая позднее вспоминала о Саше в своих «Автобиографических записках»:
«Он мне рассказывал, как ему трудно было работать. Вставали они в четыре утра и сразу выезжали. Проехав несколько часов, делали остановку на два часа, потом опять ехали и так далее. Он мог работать только во время остановки, конечно, без всяких удобств. Его «модели» при виде экспедиции разбегались во все стороны, и иногда очень трудно было заставить туземцев позировать. Он много видел. Он видел разнообразнейшие пейзажи. Пустыни, поросшие кустарником. Пустыни, покрытые только песком. Потом оазисы с роскошной, сказочной растительностью. Он говорил, как красиво было наблюдать издали сверху течение какой-нибудь реки в пустыне. Вдоль ее берегов узкой полоской тянулся чрезвычайно густой лес, следуя извивам реки, и так был тенист и густ, что напоминал туннель. В этих лесах им встречались дикие звери: газели, буйволы, слоны, обезьяны. Там был целый ряд портретов вождей африканских племен, их военачальников, жен, детей, женщин, девушек, юношей… сколько типов и какое разнообразие!»
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу С Лазурного Берега на Колыму. Русские художники-неоакадемики дома и в эмиграции - Борис Носик бесплатно.
Похожие на С Лазурного Берега на Колыму. Русские художники-неоакадемики дома и в эмиграции - Борис Носик книги
- Изгои. За что нас не любит режим - Антон Носик - Политика
- Был целый мир – и нет его… Русская летопись Лазурного Берега - Борис Носик - Биографии и Мемуары
- Февраль и март в Париже 1848 года - Павел Анненков - Биографии и Мемуары
- Похищение премьер-министра (сборник) - Кристи Агата - Детектив
- Другие берега - Владимир Набоков - Биографии и Мемуары
