Великая тайна Великой Отечественной. Ключи к разгадке - Александр Осокин
- Дата:20.06.2024
- Категория: Документальные книги / Прочая документальная литература
- Название: Великая тайна Великой Отечественной. Ключи к разгадке
- Автор: Александр Осокин
- Просмотров:3
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В первой декаде июня 1941 г. Председатель Комитета стандартов Павел Михайлович Зернов предложил мне[71] поехать для отдыха в Сочи со всей семьей. Я получил путевку в санаторий СНК СССР, купил четыре билета в скорый поезд – себе, жене, дочери и сыну, – и мы стали готовиться к отъезду…
Приехали на Курский вокзал. Погрузились в свой вагон, заняв два купе… Но вот поезд тронулся. Пассажиров в нашем вагоне оказалось немного. В соседних купе ехали на отдых полковник и работник аппарата Правительства, у которого была путевка тоже в наш санаторий.
Перед Курском полковник стал собирать свои вещи и, когда я проходил мимо его купе, спросил меня: «Вы в Курске не сходите?» Я ответил, что нам выходить дальше…
Полковник посмотрел на меня с большим удивлением.
– А разве вы ничего, не знаете? Германия совершила нападение на нас. Началась война.
Эта весть меня просто ошеломила. В это время поезд подошел к Курску. Прощаясь, полковник посоветовал нам тоже немедленно возвращаться в Москву.
Я и мой новый знакомый – работник Совнаркома – решили сойти в Харькове, где у меня были знакомые, через которых, как я надеялся, будет легче достать билеты до Москвы.
Но вот в Белгороде в вагон сел новый пассажир, который стал подробно рассказывать все, что знал сам:
– Сегодня в 6 часов утра я слушал радиопередачу. Оказывается, в Германии произошел государственный переворот. Гитлер арестован, а к власти пришел новый канцлер Риббентроп.
Мы, разумеется, верили всему, что он говорил. Стали держать совет: возвращаться в Москву или ехать дальше. Решили узнать более точные данные в Харькове…
На вокзале в Харькове нам подтвердили, что подобные радиопередачи о якобы государственном перевороте в Германии действительно были…
Когда поезд остановился около Туапсе, я вышел из вагона и в открытом окне встречного поезда увидел бывшего своего начальника – наркома судостроительной промышленности СССР Ивана Исидоровича Носенко. Мы поздоровались.
– Куда путь держишь? – спросил он меня.
– В Сочи.
– Ты что, с ума сошел? Знаешь, что там творится? Оттуда не выберешься. Сколько вас в вагоне?
– Шесть человек.
– А я от Сочи стою в коридоре, а в нашем купе двенадцать человек.
– Не выходить же нам здесь, – говорю ему.
– Ну, как знаешь.
И поезд с Носенко тронулся на Москву…
[69, с. 577–578]Я отнесся к этому совершенно невероятному, на первый взгляд, рассказу не как к фантастической истории или просто выдумке, а с огромным интересом и вниманием, во-первых, потому что он приведен в книге весьма уважаемого историка, во-вторых, потому что рассказчик, В. С. Емельянов – государственный человек, который имел возможность, вернувшись в Москву, проверить эту информацию и в Радиокомитете, и на любом самом высоком уровне, и, если это оказалось бы болтовней, вряд ли стал бы повторять такое через много лет. Самое интересное, что я нашел подтверждение тому, что в первой передаче советского радио 22 июня 1941 г. в 6.00 действительно была передана какая-то информация германского информационного бюро. Это просто невероятно – уже два часа немецкие войска бомбят и обстреливают советскую землю, а по советскому радио в «Последних известиях» передается сообщение германского агентства! В удивительной книге – дневнике заместителя заведующего военным отделом газеты «Правда» Л. Бронтмана [18] я прочитал об этом в рассказе о первом дне войны в Радиокомитете радиокорреспондента Н. Стора.
Рассказ корреспондента «Последних известий» Радиокомитета СССР Н. Стора Л. Бронтману о 22 июня 1941 г. в РадиокомитетеСтор рассказал о первом дне войны. В этот день, в воскресенье, он как раз дежурил в «Последних известиях по радио». Пришел в 6.30 утра, начал спешно готовить 7-часовой выпуск. Работы невпроворот, каждая минута в обрез. Еще на лестнице уборщица сказала, что все телефоны звонят, но он махнул рукой – некогда.
Примерно в 6.45 она опять приходит.
– Там опять звонят, ругаются, что не идете.
– Скажите, никого нет.
Ушла, вернулась.
– Ругаются. Велят обязательно позвать.
– Тьфу! А какой телефон звонит?
– Горбатый, который на замочке.
Вертушка! Подошел.
– Кто?
Доложился.
– Где пропадаете?! Сейчас с вами будут говорить.
– Кто?
– Услышите.
Через полминуты новый голос.
– Кто?
Доложился.
– С вами говорит Щербаков. Вот что нужно сделать. В 12 часов будет выступать по радио т. Молотов. Надо все подготовить к его выступлению, записать всеми способами его речь. Вызовите всех, кого найдете нужным. Передайте Стукову (председатель Радиокомитета), чтобы он позвонил мне. Остальных работников найдете? Они, вероятно, на дачах, воскресенье? Сумеете все сделать?
– Да. А в связи с чем будет выступление?
– Началась война с Германией. Только вы об этом широко не распространяйте.
Стор вызвал и растолкал спящего шофера и послал его за Стуковым… а сам сел лихорадочно заканчивать выпуск.
Минуты остались!.. Времени нет, выпуск полетел.
Стор приказал повторить 6-часовой, только сообразил выкинуть из него сводку германского информбюро,[72] передал стенографистке приказ корреспондентам сидеть, не отлучаясь, у репродукторов хотя бы сутки, вызвал по телефону нескольких человек, послал за остальными. В чем дело, не сказал никому, предложил все готовить. Машина завертелась. Шофер Стукова поднять не смог. Стор поехал сам, еле достучался. Тот как услышал, в чем дело, так ошалел (позже он был комиссаром полка и был убит).
Вскоре приехали чекисты и заняли все выходы и коридоры. За три минуты до назначенного срока приехал Молотов. Он сел за стол, раскрыл папку и начал читать приготовленную речь. (Из чего может следовать, что ему только что подвезли экземпляр его речи с правкой и подписью Сталина. А иначе зачем бы ему еще раз читать то, что он сам писал все утро? – А. О.)
За полминуты до срока он встал и прошел в студию к микрофону. Стор подошел и налил нарзана в стакан.
– Уберите все лишнее! – резко сказал Молотов.
Левитан объявил его выступление. Молотов говорил очень волнуясь, нервно. Но записали все хорошо.
На мой взгляд, тут что-то не так. Либо все-таки записали не очень хорошо – то ли с сильным заиканием, то ли с техническим дефектом, либо поступила команда вождя для повтора что-то изменить, но только 22 июня 1941 г. речь Молотова в записи почему-то больше не повторяли, и после единственной прямой трансляции ее в этот день девять раз зачитывал Левитан.
Это было последнее выступление руководителей партии из студии. Т. Сталин 3 июля выступал из Кремля. «Объявлять» его туда поехал Левитан. Он рассказывал потом, что т. Сталин так волновался, что Левитан ушел в соседнюю комнату.
[18, c. 266–267]Рассказ Емельянова Куманеву и запись Бронтмана воспоминаний Стора о том, как проходило утро 22 июня в Радиокомитете, не противоречат друг другу. Они как бы те самые две точки, через которые можно провести прямую, ведущую к истине. Попытаемся это сделать, а для начала понять, почему и как странное радиосообщение Германского информационного агентства могло появиться в тот момент.
22-го июня 1941 г., как утверждал Молотов, члены Политбюро собрались в Кремле по вызову Сталина около 2.00. В 2.30—3.00 Молотов, по его собственным словам, уже принимал посла Германии Шуленбурга («чуть позже четырех часов утра мы снова входили в Кремль» – так свидетельствует Хильгер [124, с. 406]), который сообщил, что в связи с «массированной концентрацией советских войск у германской границы» германское правительство приняло решение «принять военные контрмеры», и вручил ноту-меморандум МИД Германии. Следует отметить, что слово «война» ни в официальном устном заявлении Шуленбурга, ни в тексте ноты-меморандума не было употреблено. Оно появилось впервые в книге Жукова «Воспоминания и размышления»: «Через некоторое время в кабинет быстро вошел В. М. Молотов:
– Германское правительство объявило нам войну (вполне возможно, что это молотовская оценка ситуации, а не произнесенные Шуленбургом слова. – А. О.). Сталин молча опустился на стул и глубоко задумался…» [45, c. 265].
В советской официальной записи беседы Шуленбурга с Молотовым его заявление приведено в таком виде: «Ввиду нетерпимой доле угрозы, создавшейся для германской восточной границы вследствие массированной концентрации и подготовки всех вооруженных сил Красной Армии, Германское правительство считает себя вынужденным немедленно принять военные контрмеры» [38, c. 753]. В воспоминаниях участника этой беседы Г. Хильгера сказано: «Молотов явно старался изо всех сил сдержать свое внутреннее возбуждение. Затем он спросил: “Это следует считать объявлением войны?”[73] Посол отреагировал в типичной для него форме, приподняв плечи и безнадежно разведя руками» [124, с. 407].
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Великий князь Николай Николаевич - Юрий Данилов - Биографии и Мемуары
- Военный дневник - Франц Гальдер - Биографии и Мемуары
- Большое небо дальней авиации. Советские дальние бомбардировщики в Великой Отечественной войне. 1941-1945 - Михаил Жирохов - Военная история
- Тень свободы - Дэвид Вебер - Космическая фантастика