Повседневная жизнь Французского Иностранного легиона: «Ко мне, Легион!» - Василий Журавлёв
- Дата:29.09.2024
- Категория: Документальные книги / Прочая документальная литература
- Название: Повседневная жизнь Французского Иностранного легиона: «Ко мне, Легион!»
- Автор: Василий Журавлёв
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После войны она ушла в отставку, а в 1947 году в Индокитае вышла замуж за такого же старшего унтер-офицера, как и она сама, и стала мадам Шлегельмиш. Эта необычная женщина умерла в 2003 году в возрасте 94 лет.
А другая удивительная женщина в легионе — графиня дю Луар, «крестная мать» Первого кавалерийского полка Иностранного легиона в Марокко. Она — русская, Лейла Хагондокова. Родилась в Санкт-Петербурге в 1898 году. Дочь генерала Константина Хагондокова, атамана Амурского казачьего войска, военного губернатора и командующего вооруженными силами на Дальнем Востоке. Еще юной девушкой она решила посвятить жизнь уходу за ранеными солдатами: уже в 17 лет она работает санитаркой в медицинском эшелоне во время Русско-японской войны. В возрасте 19 лет — в госпитале на Черном море. Там она встретила своего первого мужа — капитана Баженова, которого выходила после тяжелейшего ранения. Во время венчания молодых на улицах города уже стреляли: революция! Молодая пара уезжает через всю страну в Шанхай. В поезде рождается сын Николай. Вскоре, после того как супруги добрались до Китая, капитан Баженов умирает от старых ран. Вся семья Лейлы успела выехать в Париж. Спустя пять лет она тоже отправляется во Францию… Русская аристократка, как и многие ее подруги, устраивается на работу манекенщицей к Шанель: заработок дает ей возможность выучить двоих младших братьев. Один становится инженером, другой — гидрографом. В 1934 году Лейла выходит замуж за графа Ладисласа дю Луар и возвращается к своему призванию: спасать людей. Во время гражданской войны в Испании ей с огромными трудностями, но все же удается организовать мобильный госпиталь, в котором можно быстро делать хирургические операции и оказывать помощь раненым. После оккупации Франции она уезжает в Алжир и работает во время эпидемии холеры. После того как англо-американские войска высаживаются в Алжире и начинаются бои в Тунисе, передвижной госпиталь графини спасает раненых легионеров Третьего пехотного полка.
В 1943 году во время переформирования Первого конного полка ее командир полковник Микель приглашает графиню на торжественное мероприятие в ее честь в свой полк и от имени всех своих солдат просит ее стать «крестной матерью» их подразделения. Графиня принимает предложение без колебаний… и остается его патронессой на всю жизнь.
Вместе с госпиталем графиня отправляется в Италию, где идут тяжелые бои. После каждой операции, как вспоминают очевидцы, она, как родная мать, сидит рядом с больным и ждет, когда он очнется от наркоза, а во время войны в Алжире организует реабилитационный центр для «своего» полка на 400 мест. Графиня умерла 21 января 1985 года и похоронена на русском кладбище Сен-Женевьев-де-Буа. На ее похоронах легионеры плакали, не стесняясь, так, как если бы умерла их родная мать.
Глава восьмая
НА ДНЕ БУТЫЛКИ
Пьяным надо быть всегда. Это — главное, нет, единственное. Чтобы не чувствовать ужасного ига времени, которое сокрушает плечи и пригибает нас к земле, надо опьяняться без устали. Чем же? Вином, поэзией, добродетелью, чем угодно, лишь бы опьяняться.
Шарль Бодлер. Парижский сплин. Стихотворения в прозеПьянство и хандра
На Соловецких островах я услышал понравившийся мне анекдот.
«Молодой послушник спрашивает пожилого монаха:
— А пить — грех?
— Это смотря как пить… Одному или с братией?
— С братией.
— Без закуски или с угощеньем?
— С угощеньем.
— В келье или на воздусях?
— На воздусях!
— С угощеньем, да с братией, да на воздусях — это, брат, вовсе не грех, а настоящее благолепие!»
«Болеет он…» — говорят в России о хорошем человеке. «Болеет» — значит, пьет. Во Франции сразу в разговоре ставят диагноз-приговор: «Он — алкоголик». А вот в легионе к этому вопросу подходит опять же по-своему, помягче. Почти как в России.
Война, вино и женщины сопровождали легионеров всю жизнь. И все же, если выбирать между женщиной и стаканом красного вина, легионер отдавал предпочтение вину. В эпоху колониальных завоеваний пьянство в легионе стало нормой жизни. Причиной было однообразие будней и полное отсутствие перспектив: если не погибнешь в бою, то тебя ждет одиночество и бедность в старости. Сегодня, когда во всем «цивилизованном сообществе» появилась мода на «качество жизни», в среде легионеров систематически пить не принято, даже оказавшись в командировке в африканском захолустье. А тогда пили по той же причине, что продолжают пить у нас сегодня: из-за отсутствия смысла жить долго. Однажды, хозяин маленького винокуренного заводика в Вене, который он получил по наследству от отца, а тот — от своего, и так до прапрадедушки, родившегося еще в начале правления Франца Иосифа, угощал меня своей продукцией. Протянув хрустальную рюмку с прозрачным «обстелем», вдруг философски заметил: «Знаете, я вот думаю, у нас пьют от хорошей жизни, то есть с радости, а у вас — от плохой, с тоски. И ничего не меняется веками». Примерно тем же мотивировали свое пристрастие к бутылке и легионеры: главное, чтобы был повод! А нет — найдем.
У русских существует устойчивое представление о французах, как о самой галантной нации в Европе. Это заблуждение не смог развеять даже успешный поход на Париж в 1814 году. Оно четко совпадает с немецким взглядом на французскую нацию, высказанным в XIX веке писательницей Иоганной Шопенгауэр: «Нет нации трезвее французской. В Германии простолюдин нуждается, по меньшей мере, в пиве, табаке и кегельбане, чтобы ощущать праздник. Во Франции — ничего подобного. Прогуливаться среди толпы в праздничной одежде с женой и детьми или с милой подругой, раскланиваться с знакомыми, быть изысканно-вежливым с женщинами (ибо здесь женщина — всё), преподносить цветы той, кого предпочитает сердце, и получать в награду благосклонный взгляд, вот все, что нужно французу, чтобы быть счастливым, как бог».
Это описание можно отнести лишь к аристократии и буржуа, а вот народ Франции начал пить в XIX веке уже крепко и мрачно. Как в городах, так и в деревнях.
Сегодня во Франции вся «алкогольная слава» принадлежит лишь бретонцам.
Пьянство во Франции имеет глубокие корни. До наступления «века просвещения» вино не было ежедневным напитком простолюдинов: обходились без него. Вино, начиная с рыцарских времен, когда к столу герцогов Бургундских подавали даже не грубые французские вина, а более тонкие итальянские, оставалось уделом аристократии.
До конца XVIII века, то есть до начала революционных перемен в стране, в народе употребляли все больше естественно перебродившие напитки: для того чтобы напиться сидром, выпить его нужно немало. Вместе с революцией во французскую жизнь пришло производство спиртных напитков в товарных количествах, а с ними и закусочные, где можно было быстро пропустить стаканчик или провести весь вечер. Постепенно в кафе и «брассери» (закусочные) переместилась вся социальная жизнь. Употребление вина стало привычкой и признаком хорошего тона. По количеству потребляемого алкоголя к концу XIX века Франция выдвинулась на первое место в Европе. Алкоголизм стал не частным делом монмартровской богемы, а коллективным недугом нации. И важно другое: качество напитков было низким. Дважды случилась массовая гибель виноградников, в результате вина стали производить не натуральные, а с добавлением немецкого спирта из картофеля.
Подобная «винная» часть французской культуры вполне устраивала легионеров-иностранцев: жизнь этих немолодых и одиноких мужчин наполнялась все большим смыслом, по мере того как пустела очередная бутылка. Разумеется, легионеры, так же как крестьяне и рабочие, пили дешевое красное вино и абсент. Гюстав Флобер в «Лексиконе прописных истин» замечает об абсенте: «…он убил больше солдат, чем бедуины. От него погибнет французская армия».
Возникшая во время завоевания Алжира мода на абсент в Париже во многом обязана офицерам колониальных войск, в том числе и легионерам. До этого никому и в голову бы не пришло потягивать эту зеленоватую микстуру в фешенебельных кафе на больших бульваpax. Солдатский напиток потребляли строго в «зеленый час» («l’heure verte»): с пяти до семи в качестве аперитива, улучшающего аппетит.
Запах абсента смешивался с запахами цветущих каштанов в дразнящем воображение воздухе Больших бульваров. Стодвадцатиградусный напиток — в три раза крепче водки — постепенно превратился в такой же необходимый аксессуар всякого мопассановского «милого друга», как подвязка кокотки или зонтик светской дамы. А позже стал символом «belle epoque» — конца века.
Абсент стал символом армейского мужества и синонимом видимых успехов Второй империи, столь похожей на Россию наших дней. Вскоре к сообществу военных героев присоединилась преуспевающая часть общества — буржуа. К 1860 году мода в армейских кругах и среди буржуа так же быстро исчезла, как появилась. А после разгрома во Франко-прусской войне употребление абсента и вовсе стали считать «моветоном». Причиной тому было не только проявившиеся побочные явления напитка «африканцев», но и то, что его массово стали пить богема и пролетариат.
- Зимние действия пехотного полка в Августовских лесах. 1915 год - В. Белолипецкий - Биографии и Мемуары
- Две смерти - Петр Краснов - Русская классическая проза
- История продолжается (Проблема Тунгусского метеорита в 80-х годах) - Виктор Журавлев - Прочая научная литература
- Лечебное питание. Диета по группе крови - Сергей Кашин - Кулинария
- Легион «Альфа» - Ф Ришар-Бессьер - Боевая фантастика