Детский дом и его обитатели - Лариса Миронова
- Дата:20.06.2024
- Категория: Документальные книги / Прочая документальная литература
- Название: Детский дом и его обитатели
- Автор: Лариса Миронова
- Просмотров:3
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Домашним жрать вредно, – объяснил Бельчиков, дожёвываю третью булку. – А то обедать дома не будут, аппетит испортится.
– Ага, животики треснут от натуги, – поддакнул Беев, тщедушный «цыганёнок» их седьмого класса (потом, став взрослым, он работал водителем автобуса на 39-м маршруте).
Прожорливость наших детей – что-то невероятное. Во время завтрака едят кое-как – ещё желудок не проснулся. А вот к двенадцати – самый аппетит. Иногда на втором уже уроке начинают жутко урчать животами. Ну и к ночи поближе на них жор нападает. И тогда – держись, кухня!
… Однако уже в октябре побеги из детдома стали делом редким и почти преступным: такой ураганной силы общественное мнение было создано вокруг прогульщиков! Учителя в школе тоже меньше жаловались. И даже как-то теплее стали относиться к нашим архаровцам. Ну и родители домашних тоже сократили поток жалоб в милицию…
Однажды, когда я после урока физики неслась в детдом, прыгая через лужи на спортивной площадке между детдомом и школой (она была у нас буквально «на задах»), дорогу мне преградила завуч из школы и каким-то весьма странным, игривым даже тоном заприглашала:
– Шли бы вы к нам на ставочку, шустренькая вы наша…
– Спасибо, боюсь, не справлюсь, в детдоме дел выше крыши – во!
– Вы не поняли – я предлагаю вам пойти работать в штат, а не по совместительству. Хорошую нагрузку дам. Ну, как?
– Ой. Спасибочки, – отвечаю я скороговоркой, делая вид, что «не дошло». – Мне на смену…
Но она берёт меня за руку, задерживает.
– Совсем к нам идите. Десятый дам – там пять индивидуалов. Ну?
«Индивидуалы» – это весьма выгодно. За час занятия с одним учеником платят так же, как и за урок в классе – около полутора рублей за академический час. У детей были справки «по здоровью», на самом деле, они почти все были здоровы, просто у родителей были возможности такой вариант для своих детей устроить. Никаких явных родительских платежей за это не было, но был некий бартер, о котором ходили слухи. Индивидуалы приходили к учителю раз-два в неделю, получали задание и отчитывались по прошлой неделе. Можно было задавать вопросы, и учитель обязан был подробно всё объяснить. Это было удобно для способного ребёнка, умеющего работать самостоятельно.
– Ну, так как? Решайтесь! – наседала завуч. Голос её звучал сладко-медово. – А с вашим начальством я всё устрою. Ну же! Учитель всё-таки не воспитатель. И коллектив у нас чудесный. Физику дам, математику.
Что тут рассуждать? Я уже с головой ушла в свои воспитательские хлопоты, уходить в школу не было никакого резона – не для того же я ушла из университета! Самые заманчивые предложения я могла отвергать с лёгкой душой (в сентябре меня уже зазывали в одно «престижное» место – коим был образцовый интернат, из которого «слили» группу «трудных» как раз в мой отряд. Когда через пару недель пришёл их бывший воспитатель проверить что и как с его детьми, поговорив с ними полчаса, и предложил мне перейти к ним на средний отряд (шестые-восьмые классы). Нет, мне здесь было, конечно, нелегко. Но уходить? Таких мыслей, конечно, не было. Я мечтала дожить до тех времен, когда я «выведу» всех своих детей «в жизнь». В течение шести дней в неделю я вкалываю, как крестьянин в страду, пытаясь изваять из пёстрой компании пацанят и уже заневестившихся девиц какой ни есть, а коллектив, и к субботе уже вижу некие результаты…
… Но вот приходит понедельник. И… опять тридцать шесть…и шесть. «Всё нормально!» А именно: разорённые спальни, заплёванные шелухой отрядная, горы грязной посуды в столовой на отрядных столах… Дети как чужие – глаза соловые, слов не слышат – в одно ухо влетает, в другое вылетает… Ходят тут какие-то… а мы тут причём? Начинаем сначала. А что ещё делать? Беев, бывало, за моей спиной начинал напевать (красивым, кстати, альтом) нарочито фальшиво:
А вы всё ходите, чевой-то бродите…
Меня поражала избирательность слуха этих детей. Они действительно не слышали того, что им было неинтересно.
– А у нас спецфильтры в ушах, акустические такие затычки, – объяснил мне весьма научно это специфическое явление Огурец.
– Во как.
– Ага.
– А зачем?
– А зачем… слушать всякую чепуху? – Делает многозначительную паузу. – У кого-то язык без костей, а мы – надрывай уши. – Сморит хитрющими глазищами своими синими, и даже не мигает.
Воскресная группа – всего десять человек, двое из них ходили «в гости» к тем, у кого были опекуны. С воскресниками работала Татьяна Степановна. Это была очень тяжёлая смена – с четырёх часов в субботу (сразу после обеда дети поступали в распоряжение пионервожатой – до десяти вечера, пока не придёт Нора). Ну, и потом, воскресенье – тоже до десяти. Приравнивалась эта смена к недельной воспитательской нагрузке – три дежурства по семь часов плюс три подъёма. А какой уж тут педагогической работе можно говорить! Слава богу, если удаётся соблюсти «воскресное равенство» – это чтобы число воспитанников за завтраком должно равняться пришедшим на ужин. Но и это не всегда удавалось. Понедельник для отрядного воспитателя должен начинаться в субботу, если он не хочет каждый раз начинать всё сначала.
Обычно начинался он с неприятного разговора с Норой. Лично меня она щадила – добрая душа! Чаще всего от Матроны я узнавала, что творили мои «головорезы» в ночь с воскресенье на понедельник. О набегах на спальни младших – они (и это самое безобидное дело) отбирали гостинцы у тех, кто уже пришёл из дома, сообщала воспитательница первого класса, просто информировала – без скандала. Потому что многих экспроприаторов она знала «в лицо»: в своё время принимала их из дошкольного детдома. И вот они уже повторяют подвиги бывших – сами стали «налётчиками-пулемётчиками»…
– Их можно понять, – говорила она горестно, – как с ними, так и они…
– Заметила. Они боятся быть самими собой. Как их закодировали, так они себя и ведут.
– Да, они боятся внутреннего разлада…
– С чем?
– Ну… с собственной душой.
«Скорее, с неким стереотипом, – думала я, но – молчала в ответ». И это было странно и удивительно даже – они, наши нахальные воспитаннички, терялись и тушевались, попадая в новую для них обстановку. И только на своей территории они чувствовали себя «как дома» – в дэдэ. А своей территорией для них мог быть и самый отдалённый квартал города. Главное, чтобы здесь были знакомые места, а сами они знали местные порядки.
.. Когда на зимних каникулах нам наши шефы с часового завода дали путёвки на поездку по Кавказу, немногие дети осмеливались ходить там поодиночке, хотя в те времена никто на детей на улице, как правило, не набрасывался. Немногие отваживались пускаться на поиски приключений, отбившись от группы. Иногда они мне предлагали свои маршруты – куда пойти. И меня всякий раз удивляло, насколько тонко они (шестым чувством?) «понимают территорию».
Ну а с привычками… Они обязательно должны были повторять весь тот комплекс-уклад, что задолго до их появления уже сложился в этом доме. Часто бывало, что дурные и даже дикие привычки приносили из других детдомов – и они тут же приживались. Именно дурному навстречу и были всегда распахнуты детдомовские ворота. Жадно впитывался экзотический опыт старших. Они очень рано начинали понимать, что их жизнь в чём-то главном отличается от жизни других детей, что у них гораздо больше прав… требовать. Они на подсознательном уровне понимали, что не все эти права будут удовлетворены, и это их ещё больше раззадоривало.
Понедельник – день визитов к родственникам детдомовцев, день поисков беглецов. Первая очередь: родители, лишенный прав на детей. Потом к родственникам второй и третьей очереди, знакомым… ну, туда, куда вообще могли сбежать дети. Ну а если и там нет, ищи, где интуиция подскажет… В общем, понедельник – день тяжёлый. И пока воспитатель носится по пересечённой местности, отряд предоставлен сам себе. Тоже радости мало. Носишься, с ног сбиваешься, по каким-то полупьяным притонам и свалкам, а в голове одна мысль – что там в детдоме. Вдруг бытовку подожгли? Дверь сгорит, тащи что хошь… А может, уже лазят по карнизам? Просто оторопь брала от этих фантазий… Всё. Точка. Большая и жирная. Конец мучений. Буду брать детей по очереди на воскресенье к себе домой. Десять всё же не пятьдесят пять!
Численность моего отряда уже достигла рекорда. Работать с таким количеством, тем не менее, не труднее, чем с двадцатью пятью. Потому что дело не в «штуках». Есть коллектив или нет, вот в чём весь фокус.
.. Когда пришли ко мне домой первый раз, самый «мелкий», Витя Беев, ни за что не хотел выпускать мою руку, так и ходил по квартире, «хвостиком»…
Ночью я не сомкнула глаз, до рези вглядываясь в густую темень моей мрачной, с окнами в простенок, на северной стороне дома, комнате. Тугой душный ком стоял в горле. Я не страдала плаксивостью, однако на этот раз словно что-то оборвалось внутри – слёзы текли и текли по моему лицу, и мне не было стыдно этой своей слабости. Мои дикарята, набегавшись до одури по двору и напугав жильцов нашего дома гиканьем и воплями (которыми сопровождалось катанье на роликовых коньках моих дочек), а моих соседей по квартире – вообще доведя до полного шока, теперь крепко сопели в обе дырочки, вольно разметавшись по широченной тахте, которую я некогда соорудила сама из двух дверей и старого дивана. Но вскоре сон их стал тревожным, они метались, стонали, вскрикивали, всхлипывали во сне… Что им в это время снилось?
- Собрание сочинений в 14 томах. Том 5 - Джек Лондон - Классическая проза
- Срубить крест[журнальный вариант] - Владимир Фирсов - Социально-психологическая
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Древний рим — история и повседневность - Георгий Кнабе - История
- Речка - Дмитрий Ризов - Проза