Убийство императора Александра II. Подлинное судебное дело - Сборник
- Дата:12.09.2024
- Категория: Документальные книги / Прочая документальная литература
- Название: Убийство императора Александра II. Подлинное судебное дело
- Автор: Сборник
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Желябов: Если я и отклоняюсь, то это потому, что, во-первых, объяснения подсудимых касались часто теоретической стороны, и, во-вторых, потому, что, говоря шестым, я не могу без повторения быть систематичным в изложении. Мои отношения к подкопу были таковы: я знал о нем и принимал участие как чернорабочий, рыл землю, но участие мое кончилось в ночь со вторника на среду, и это я докажу показаниями свидетелей, и так как я был чернорабочим, то, конечно, я знал о подкопе, знал лиц, производивших его, и т. д.
Первоприсутствующий: А в Александровске?
Желябов: Моя роль там была такая: в Харькове были сделаны кое-какие подготовительные работы, но предприятие было решено не так, как показывает Гольденберг, а Исполнительным комитетом 26 августа в Петербурге. Для этого решены были железнодорожные предприятия от Симферополя на Харьков, от Харькова на север к Петербургу и на юго-западных железных дорогах; выбор места и все остальные подробности плана не могли быть решены 25 августа, но распределение лиц было сделано тогда же. Я южанин, знаю хорошо местные условия, и по некоторым еще другим соображениям я хотел действовать на юге и просил, чтобы мне отвели место в южных предприятиях. В них я и был участником. Так, в Александровске, когда оказалась невозможность нападения в Крыму, я осматривал железнодорожный путь от Симферополя, наметил пункт под Александровском и из Харькова известил об этом Исполнительный комитет, спрашивая, могу ли я рассчитывать на средства, а также и на участие. Мне отвечали, что участники есть и что я могу, не стесняясь средствами, начинать. Для цели организовать предприятие я отправился в Харьков, где, кроме меня, находились Колоткевич и еще некоторые другие члены партии, о которых вы услышите на следующем суде. Мы должны были обсудить предприятие коллегиально. Письмо мое в Петербург было выражением не только моих личных предположений, но также и их. Ответ Исполнительного комитета был обсужден нами также коллективно. Затем Исполнительный комитет ассигновал средства, назначил агентов, и я с ними вместе, также при содействии новых лиц, Исполнительному комитету неизвестных и привлеченных на мой страх (таковы были Окладский и Яков Тихонов), отправились устраивать покушение под Александровском. До этих пор я в Александровске никогда не был. По получении ответа от Исполнительного комитета, чтобы начинать, я приехал 1 октября в Александровск из Харькова. День был ярмарочный. В дознании есть показание свидетеля Сагайдака, который указывает обстоятельство моего приезда, но, вероятно, он не вызывался в суд потому, что это сведение не интересно, поэтому и я его не опасаюсь, а скажу только, что, явившись в город с предположением устроить кожевенный либо мыловаренный завод или макаронную фабрику, я делал это просто как предлог, в действительности же я приехал, чтобы зондировать почву. Из разговора со свидетелем я узнал, что кожевенный завод будет там уместен, и я на другой же день подал в управу заявление о желании устроить завод и просил об отводе под него земли на аренду. Об этом состоялось постановление городской думы. В промежуток этого времени я съездил в Харьков и вместе с остальными участниками, прибывшими туда, устроился в квартире Бовенко. Это было 7 октября. Я выехал оттуда 23 ноября и за все это время вел подготовительные работы, и устройство кожевенного завода ничуть не прекращалось. Затем, обстоятельство закладки мины под Александровском фактически изложено совершенно верно в обвинительном акте, и я также подтверждаю это… Может быть, для суда важно, чтобы я подтвердил, что утром 18 ноября я вместе с другими участниками выехал на повозке к месту, где была заложена мина. Это громаднейший овраг: по отвесу 11 сажен, по откосу больше – вот в этом месте было заложено два снаряда по такому расчету, чтобы они обхватывали целый поезд. Нам известно было, сколько вагонов должно быть в царском поезде, и обе эти мины захватывали собой поезд определенного количества вагонов. Итак, утром 18 ноября, получив ранее извещение от Преснякова о том, что царский поезд выедет такого-то числа, или, правильнее сказать, не получив извещения, так как по предшествовавшему уговору неполучение известия должно было означать, что изменений нет, то есть что поезд выезжает в день, который был известен нам ранее, – это я указываю потому, что мне придется еще сказать, что Преснякова в Александровске не было. Так вот, 18 ноября, судя по признакам, мы не сомневались, что поезд проследует в определенный час, и мы стояли на месте, и, хотя внешние признаки поезда заставляли сомневаться, чтобы это был поезд царский, тем не менее под поездом были сомкнуты батареи согласно тому, как изложено в обвинительном акте. Я замкнул батарею, то есть соединил токи, но взрыва не последовало. Оттуда мы отправились для кое-каких опытов, чтобы распознать причину невзрыва. Спустя некоторое время мы вынули проводники, а снаряды оставили под рельсами, так как наши техники давали ручательства, что по меньшей мере в продолжение двух лет взрыва не последует. В то время начались уже заморозки, выпал снег, производить раскопку не было возможности, снаряды же могли нам пригодиться весной – по всему этому мы их и оставили. В обвинительном акте совершенно верно сказано, согласно показанию Бовенко, что раньше уехала моя хозяйка, затем другие участники, наконец, 23 ноября выехал и я из Александровска. Вот все мои отношения к александровскому предприятию. Больше я ничего не имею сказать.
Первоприсутствующий: Г-н судебный пристав, пригласите свидетелей.
Тов[арищ] прокур[ора] Муравьев: Некоторые из показаний, только что данных подсудимыми, имеют значение полного сознания, и ввиду их не предстоит необходимости в проверке всех доказательств, которыми прежде обвинительная власть предполагала воспользоваться. Дабы обсудить влияние, которое эти показания должны оказать на ход судебного следствия, мне было бы желательно иметь в распоряжении приблизительно четверть часа времени, чтобы предъявить свое заключение Особому присутствию Правительствующего сената, и о предоставлении мне этого времени я ходатайствую.
Первоприсутствующий объявил перерыв заседания на четверть часа.
По возобновлении заседания.
Прокурор: Вызывавшиеся по настоящему делу свидетели по содержанию данных ими при исследовании этого дела показаний могут быть разделены на две группы. Из них одна относится к удостоверению самого события злодеяния 1 марта; ко второй группе относятся свидетели, вызванные для удостоверения известных обстоятельств, служащих, по мнению обвинения, к изобличению подсудимых. В показаниях, данных подсудимыми, из которых некоторые имеют значение сознания, фактическая сторона события 1 марта не отрицается, и нет указания подсудимых на то, чтобы обвинительный акт в этом отношении был изложен неверно. Это дает мне основание предполагать, что по отношению к событию преступления 1 марта между сторонами может состояться соглашение по предмету исключения из состава свидетелей, кроме одного, которого я потом назову, – всех тех, показаниями которых удостоверяется событие 1 марта. Итак, если противной стороной будет признано, что событие преступления изложено в обвинительном акте с фактической стороны верно и согласно с показаниями свидетелей, данными при исследовании этого дела, и если вследствие этого мне, как представителю обвинительной власти, будет разрешено в моей речи излагать это событие в этих указанных мной пределах, то под этим условием я отказываюсь от допроса всех свидетелей, удостоверяющих событие, за исключением свидетеля, отставного рядового Павлова, которого прошу допросить. Что касается до второй группы свидетелей, то ввиду сознания подсудимых, признавая, что многие обстоятельства вполне выяснены и не нуждаются в дальнейшем разъяснении, я нахожу возможным отказаться от допроса значительного количества свидетелей и укажу на тех, которых прошу допросить. Кроме Павлова, я прошу допросить следующих свидетелей: Ермолину, Бека, Холодковскую, Смелкову, Самойлова, Ульянова, Дмитриева, Гордина, Артамонову, Даровскую, Петушкова, Афанасьева, Кулаковскую, Широкова и Булатова, а затем желаю воспользоваться показанием Гольденберга и впоследствии буду просить прочесть известные части его показания. Затем, ввиду показания подсудимого Желябова, я отказываюсь от допроса двух последних экспертов, Прохорова и Шарапова. Остальных девять экспертов прошу спросить; затем от всех остальных свидетелей отказываюсь.
Прис[яжный] пов[еренный] Унковский: Я должен заявить суду, что подсудимый Рысаков согласен на то, чтобы требование г-на прокурора было удовлетворено, но я, как защитник, нахожу нужным спросить еще, сверх указанных г-ном прокурором свидетелей, рядовых Макарова и Евченко, фельдшера Горохова и городового Несговорова, потому что подсудимому всего 19 лет и ему приписываются такие действия, в которых он сознаний не заявлял, а именно: что будто бы он смеялся при задержании и сказал: «Еще слава ли Богу».
- Музей - Виорель Ломов - Социально-психологическая
- «Запрещенные» удушающие приемы, техники дыхания, которые увеличивают силу, скорость и реакцию. По системе спецназа КГБ - Александр Травников - Самосовершенствование
- IT-рекрутмент. Как найти лучших специалистов, когда все вокруг горит - Егор Яценко - Маркетинг, PR, реклама
- Комментарий к Федеральному закону от 26 декабря 2008 г. № 294-ФЗ «О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при осуществлении государственного контроля (надзора) и муниципального контроля» (постатейный) - Александр Борисов - Юриспруденция
- Академия магических искусств. Принцесса под прикрытием (СИ) - Христолюбова Лада - Любовно-фантастические романы